Рыцарь Шато д’Ор - Леонид Влодавец

Следовало раньше сообщить читателю, что, кроме длинной льняной рубахи и платка, на ней ничего не было.

— Исколешься ведь вся, — сонно сказал Ульрих, — ложись.

Перекрестившись, вдова забралась под овчину и, в ожидании, улеглась на спину. Грех противозаконной любви ее не смущал по двум причинам: Ульрих, благородный господин, мог с любой простолюдинкой поступать, как ему вздумается, эта аксиома была вбита в гончариху с детства, а кроме того, без мужа гончариха еще не привыкла, и в данном случае имело место сочетание приятного с полезным. Правда, кое-какое неприятное ощущение греховности ее немного тревожило, но вдове гораздо сильнее хотелось совершить грех, чем не совершать его. Она лежала, прикрыв глаза, сердце ее сжималось в предвкушении давно не испытываемого ею одного из немногих доступных ей жизненных удовольствий… Но рыцарь, отвернувшись от нее, спал как убитый. Вдова вздохнула, разочарованная в своих надеждах, и повернулась на бок, спиной к Ульриху…

АНДРЕА ПРОТИВ МОНАХОВ

Пора опять вернуться к молодежи, оставленной нами в довольно спокойной, казалось бы, обстановке, счастливо избегнувшей плена, а может быть, и смерти, не утонувшей в реке и даже не простудившейся. В тот момент, когда Франческо завалился спать, оставив свою подругу, которую он по-прежнему считал мужчиной, колдовством превращенным в девушку, караулить его по-детски безмятежный сон, в тот самый момент, когда Ульрих целомудренно спал около мучившейся его близостью и недоступностью вдовы-гончарихи, Андреа уже полчаса сидела голышом у костра наедине с ночью, рекой и своими мыслями, большую часть которых раскрывать еще преждевременно. Мысли эти, однако, привели ее к заключению, что необходимо узнать, зачем же это монахи пустились в поход. Ей также показалось опасным то, что вначале казалось необходимым, — костер. Ведь они с Франческо прежде всего хотели согреться и высушить промокшую при переправе одежду и как-то упустили из виду, что костер этот может быть увиден монахами с противоположного берега. Если им с Франческо удалось переплыть реку под градом стрел, то почему бы монахам не сделать этого же в спокойной обстановке? Андреа решила залить костер, так, на всякий случай, хотя понимала, что если монахи обратили на него внимание, то они уже давно на этом берегу…

Так оно в принципе и было. Епископ — а это действительно был он, и отряд его составляли монахи-воины, — узнав о том, что беглецы уплыли, был крайне раздражен и раздосадован. Его скрипучий голос слал, надо сказать, не совсем благочестивые, но интенсивные проклятия на голову беглецов, а также тех, кто не сумел их поймать. Он велел послать шестерых монахов на противоположный берег, дабы найти и уничтожить наглецов, осмелившихся сунуть нос в епархиальные тайны. К тому же один из ратников Божьего воинства уже был убит, и труп его вместе с лошадью монахи нашли под обрывом. В шее коня торчала стрела, а всадник просто переломал себе кости, но тем не менее обоих уже нельзя было вернуть к земной жизни. Стрелу принесли его преосвященству епископу.

— Стрела восточного типа, — сказал епископ, разглядывая при свете склоненных факелов красную стрелу Франческо.

— Такие стрелы, монсеньор, были только у одного человека, — сказал коренастый краснорожий брат Феликс. — Брат Птица видел их у оруженосца Ульриха Шато-д’Ора, некоего Франческо, который, по прибывшим из Рима сведениям, является законным сыном мессира Ульриха.

— Об этом я уже слышал, — проскрипел епископ. — Значит, нам вдвойне не повезло, братие, вдвойне…

— Ваше преосвященство, на противоположном берегу реки зажегся костер! — доложил кто-то из ратников. Епископ и его окружение вонзили взгляды в темноту.

— Передайте тем шестерым, чтобы направлялись к костру! — приказал епископ.

— Поздно, ваше преосвященство, до них уже не докричаться…

… Монахи бросились в воду немного выше по течению, чем Андреа и Франческо. В этом месте главный стержень течения резко сворачивал к левому берегу, а затем вновь уходил к середине реки. Там, посреди реки, на дне лежал огромный камень, полностью скрытый водой. Вокруг камня крутились нешуточные водовороты. Разумеется, монахи в темноте водоворотов не видели. Так же, как Франческо и Андреа, они плыли в кромешной тьме и ничего, кроме своих лошадей, не видели. Когда монахи стали тонуть, их вопли едва долетели до правого берега…

— Черт побери! — сказал его преосвященство, чем, естественно, оскорбил присутствующих при сем братьев. — Как нам не везет сегодня! То вы, брат Феликс, якобы видели троих свернувших на Чертову гору, то упускаем из-под носа наследника Шато-д’Ора, теперь вот погубили шестерых воинов…

— Костер погас! — флегматично и кратко сказал брат Феликс.

— Отлично, совсем отлично, — желчно порадовался епископ. — Вот что, брат Феликс, раз вы упустили этого… как его?

— Франческо, ваше преосвященство!

— Так вот, вы его и найдете. Живой он мне не нужен…

— Понял вас, ваше преосвященство! А если с ним попадется сам Шато-д’Ор?

— Сомневаюсь, чтобы он попался вам в руки… — усмехнулся епископ. — Но он мне тоже не нужен…

Брат Феликс и с ним около десятка людей принялись сооружать плот.

Епископ махнул рукой, и колонна двинулась прежним путем — вдоль берега…

…Погасив костер, Андреа напряженно всматривалась в темные контуры противоположного берега. Она видела, как длинная цепочка факелов стала медленно двигаться вдоль реки и постепенно уползать за очередной поворот. Острый глаз девушки разглядел несколько тусклых огоньков у подножия обрыва, а ее чуткое ухо уловило глухие удары топора. «Плот строят, — подумала она. — Как ни жаль, а пора сматываться!» Пришлось влезать в мокрую одежду и надевать поверх нее холодную и тяжелую кольчугу. Затем она разбудила Франческо.

— Уходить надо! — расталкивая сонного юношу, проговорила она. — Монахи плот строят!

— А… — сказал Франческо сонным голосом. — Это ты, что ли? Разве уже утро?

— Сматываться надо! — хлопая Франческо по щекам, настойчиво говорила девушка. — Быстрей, родной, быстрей!

Франческо пришел в себя только после того, как Андреа натянула на него мокрую одежду и доспехи.

Лошади почти не успели отдохнуть, и пришлось их вести в поводу.

Когда уходили с берега, Андреа оглянулась и увидела, что огоньки стали явно ближе.

— Плот пошел! — сказала она. — Прибавим шагу!

— Слушай, Андреас, — спросил Франческо, — а ты правда девкой стал?

— Правда, правда, — подтвердила Андреа. — Ты же сам и превратил меня!