Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры - Олег Хлевнюк

«Любой еврей-националист, это агент американской] разведки. Евреи-наци[онали]сты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т. д.). Они считают себя обязанными американцам.

Среди врачей много евреев-националистов. Неблагополучно в ГПУ (Главное политическое управление, так Сталин называл МГБ. — Авт.). Притупилась бдительность. Они сами признались, что сидят в навозе, в провале. Надо лечить ГПУ […] Надо создать некие формы контроля и проверки. Оживить первичн[ные] партийные организации (ячейки). Ячейки поют дифирамбы руководству МГБ […] Отчет областного руководства (областных управлений МГБ. — Авт.) перед обкомами. Контроль со стороны ЦК за работой МГБ. Лень, разложение глубоко коснулись МГБ»[596].

По результатам обсуждения на заседании 1 декабря было решено уже к 4 декабря подготовить проект резолюции[597]. Сталин явно спешил, и поэтому сроки на этот раз были точно выдержаны. Уже 4 декабря на новом заседании Президиума ЦК постановление «О положении в МГБ» было принято. Оно предусматривало переход к «активным наступательным действиям» в разведывательной работе и усиление контроля партийных органов над МГБ. Теоретическим обоснованием позволительности любых средств в деятельности МГБ был следующий, несомненно, сталинский тезис: «Многие чекисты прикрываются […] гнилыми и вредными рассуждениями о якобы несовместимости с марксизмом-ленинизмом диверсий и террора против классовых врагов. Эти горе-чекисты скатились с позиций революционного марксизма-ленинизма на позиции буржуазного либерализма и пацифизма»[598]. Общие констатации об активизации деятельности МГБ сопровождались реорганизацией этого ведомства, в частности, созданием Главного разведывательного управления[599]. Выступая на заседании комиссии по организации ГРУ МГБ Сталин вновь повторил свои мысли о беспощадности борьбы с врагом: «Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец»[600].

Одним из пунктов постановления «О положении в МГБ» от 4 декабря было поручение «распутать до конца преступления участников террористической группы врачей Лечсанупра, найти главных виновников и организаторов проводившихся ими злодеяний», а также в короткий срок завершить «дело о вредительской работе Абакумова». Это означало, что Сталин не удовлетворен полученными «показаниями» и требует продолжения репрессий. Такие директивы придали новый импульс арестам, продолжавшимся практически до смерти вождя.

Как и на октябрьском пленуме 1952 года, когда Сталин публично заклеймил Молотова и Микояна, на декабрьском заседании Президиума ЦК он вывел информацию о «деле врачей» за рамки ближнего круга[601]. Следующим шагом было расширение кампании до уровня массовой. Ее организация была поручена четырем руководящим работникам. Первые двое, М. А. Суслов и Н. А. Михайлов, были секретарями ЦК, другие, Д. И. Чесноков и Д. Т. Шепилов, осенью 1952 года заняли особое положение в советских средствах массовой информации, причем последний в качестве главного редактора партийной газеты «Правда»[602]. О степени важности этих лиц говорит то, что первые трое в октябре 1952 года стали полноправными членами Президиума ЦК КПСС.

Манипулируя идеологическим аппаратом, Сталин, что было типично для него, действовал методами нажима и стравливания чиновников между собой. 24 декабря 1952 года в «Правде» вышла статья об ошибках бывшего заместителя Агитпропа П. Н. Федосеева, подписанная Сусловым, но подготовленная по заказу Сталина и им же отредактированная[603]. Обвинения против Федосеева были крайне расплывчатыми. Однако они послужили предлогом для того, чтобы впервые целиком опубликовать постановление Политбюро «О журнале “Большевик”» от 13 июля 1949 года, восходящее ко времени разгрома «ленинградцев»[604]. Один из пунктов этого постановления содержал взыскание Шепилову, занимавшему в 1949 году пост заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК. Ему было указано на плохой контроль за деятельностью журнала «Большевик», который допустил многие ошибки, и главную — «угодническое восхваление книжки Н. Вознесенского “Военная экономика СССР в период Отечественной войны”». Кроме того «грубой ошибкой» Шепилова была названа рекомендация книги Вознесенского в качестве учебника для работы с секретарями райкомов и пропагандистами. Атака на Федосеева и Шепилова, несомненно, повысили напряжение в идеологическом аппарате до уровня, необходимого для активного проведения последней идеологической кампании Сталина.

9 января 1953 года Бюро Президиума ЦК утвердило продиктованный Сталиным проект сообщения ТАСС об аресте группы «врачей вредителей»[605]. В документе говорилось, что органами государственной безопасности была раскрыта «террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». В нем яркими красками описывались «преступления» «врачей-убийц», «извергов человеческого рода», служивших «международной еврейской буржуазно-националистической организации “Джойнт”», американской и английской разведке. Их обвиняли в умерщвлении Жданова и Щербакова, попытках подрыва здоровья ряда советских военачальников, не удавшихся только из-за ареста[606]. Решив не ограничиваться только публикацией хроники ТАСС, Сталин дал указание Шепилову написать передовую для «Правды». Получив текст от Шепилова 10 января, Сталин серьезно отредактировал его[607]. Поправки Сталина, а также сам текст статьи, в который попали ряд положений из хроники ТАСС, показывали, что у вождя сохранилась приверженность к формулировкам периода террора 1930-х годов. Такие ярлыки, как «враги народа», «шайка врачей-отравителей», «террористы», «лазутчики» переполняли материал. В статье делались прямые отсылки к процессам 1930-х годов, на которых судили врачей, также якобы отравивших несколько советских вождей.

Во главу угла вновь была поставлена теория обострения борьбы по мере успехов социализма. Статья призывала к бдительности и напоминала, что в стране существует большое количество «скрытых врагов», поддерживаемых империалистическим миром.

Публикация передовой и сообщения ТАСС на страницах газет 13 января 1953 года была сигналом для значительной идеологической кампании. В стране росли антисемитские настроения и истерия борьбы с «врагами». Широко распространялись слухи о возможных погромах и депортациях еврейского населения. В последующие десятилетия эти слухи трансформировались в теорию о подготовке Сталиным показательного процесса против врачей и депортаций евреев из западных промышленных городов в особые поселения в Биробиджане по образцу выселения во время войны кавказских народов[608]. Открытие архивов не подтвердило эти гипотезы. Несмотря на активные поиски, подогреваемые общественным интересом, не удалось обнаружить никаких, даже косвенных документальных свидетельств, о подготовке таких акций. Учитывая, что речь идет о сложных и масштабных операциях, предполагающих привлечение огромных сил и средств, отсутствие каких-либо следов их подготовки в огромных документальных комплексах различных ведомств можно считать доказательством отсутствия самой подготовки[609]. Более того, ряд обнаруженных фактов доказывает, что Сталин не был готов заходить слишком далеко в кампании, поднятой «делом врачей». Сначала, в конце января 1953 года он приказал подготовить письмо известных советских граждан-евреев с осуждением «врачей-убийц», чтобы смягчить политическое последствия кампании и продемонстрировать разницу между «еврейскими буржуазными националистами» и большинством «честных еврейских тружеников». Некоторое время спустя это письмо было отвергнуто Сталиным как слишком резкое. Новый вариант, подготовленный 20 февраля, отличался сравнительной умеренностью, изъятием откровенно погромных формулировок и «сочувствием» к «жизненным интересам евреев»[610]. В «деле врачей», как отмечает один из наиболее компетентных исследователей этой проблемы, «у полностью изжившей себя сталинской диктатуры хватило пороху только на устрашающую увертюру»[611].

На краю. Сталин и последняя «пятерка»

Уже будучи больным, с лета 1952 года Сталин все чаще позволял себе вспышки раздражительности и гнева и все меньше следовал каким-либо самоограничениям. Публично унижая Молотова и Микояна, произнося откровенные речи против «евреев-националистов» на официальном заседании Президиума ЦК, требуя крови и жестокого искоренения врагов, Сталин пугал своих соратников. Не сдерживая себя и не соблюдая обычной осторожности и скрытности в грязных делах, Сталин в присутствии членов высшего руководства делал накачки министру госбезопасности Игнатьеву. Как вспоминал Хрущев, «разговаривает по телефону в нашем присутствии, выходит из себя, орет, угрожает, что он его сотрет в порошок. Он требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковать их в кандалы»[612].