Не смей меня касаться. Книга 2 - Марина Дмитриева

— Да, с аппетитом беда, — констатировала домработница.

— Врачи неоднократно мне говорили, что ты совсем плохо набираешь в весе… Юля, прошу тебя, постарайся, выпей гранатовый сок и съешь этот чертов яблочный пирог. Кстати, он очень вкусный, Елена Васильевна прекрасно готовит.

Голубые глаза продолжали метать молнии, кажется, моя «дорогая» женушка не на шутку разозлилась.

— А то что, пересмотришь мое месячное содержание? — съязвила Юля.

— И это тоже, — покладисто согласился я.

— В контракте сказано, что этот пункт может быть изменен по соглашению сторон, с чего ты взял, что я буду согласна?

Ап… Моя жена не такая уж дура.

— Хорошо, милая, тогда мы выбросим контракт на помойку. Там есть пункт, что по инициативе мужа его можно расторгнуть в любой момент, ведь по контракту денежные обязательства накладываются только на меня. И тогда у тебя вообще не будет никакого фиксированного денежного содержания. Захочу, дам тебе денег, захочу, нет.

— Ты, да ты, — негодуя, пыхтела Юля.

— Поэтому давай бери вилочку и, как послушная девочка, кушай пирог.

— И что ты сделаешь, если я этого не сделаю?

— Сообщу твоему отцу, он приедет, и мы будем кормить тебя насильно. А если серьёзно, ты ведь не одна теперь, скоро станешь мамой, поэтому постарайся думать не только о себе.

Любимая жена раздраженно оттолкнула от себя тарелку.

— Да ты достал меня своими ограничениями! — чуть визгливо возмутилась Юля. — Вечером выходить никуда нельзя, спать надо ложиться не позже одиннадцати, кушать можно только полезную еду, броколии, спаржу и всякую хрень, наподобие печенки, от которой воротит. А ещё никакого секса во время беременности!.. Да ты реально хуже папаши. Как меня все это достало! Со всех сторон только и слышно, Юля, ты беременная, Юля, думай о ребенке. А обо мне кто подумает?!

Нда, похоже, материнского инстинкта у моей красавицы жены совсем не наблюдается. Как неприятно, что эту сценку видит домработница.

— Ты относишься ко мне, словно я двуногий инкубатор! — продолжила обвинять меня Юля.

В самую точку, конечно, именно так я ее и воспринимаю, как временный инкубатор для моего ребенка.

— Саш, я тоже живая, — чуть сбавила Юля обороты, начав давить на жалость, — мне хочется ласки, участия, радости, какого-то веселья. Мы никуда с тобой не ходим, даже в свадебное путешествие не съездили. Если ты так печешься о ребенке, то почему забываешь, что беременных нельзя расстраивать.

Так, пожалуй, эти разборки надолго, снова сел за стол.

— Елена Васильевна, прошу вас, выйдите.

Раздражение, бушевавшее внутри, медленно трансформировалось в бешенство. Из голубеньких глазок моей жены катились слезки, а тонкие пальчики тряслись. Вот она, счастливая семейная жизнь, еще месяца не прожили, а мне уже хочется придушить свою красавицу-жену, да и Юлю от меня типает. Мля! Почему я должен выслушивать эти истерики? Ласки ей захотелось, видите ли. Ласки, после того как эта сука разрушила мое счастье с Таней?! Теперь я должен ее пожалеть, отвезти куда-нибудь отдыхать, а ещё оттрахать от души. Я конечно, идиот, но не до такой степени. Фиг тебе, «дорогая» моя! В злости сжал замком руки под столом, так что даже пальцы хрустнули. Ах, как мне хотелось сейчас притиснуть ими хрупкую девичью шейку.

— Я папе расскажу, как ты ужасно ко мне относишься! — перешла к угрозам Юля.

А вот эта фраза немного развеселила. Какая она все-таки ещё маленькая девочка. Папе расскажу… Детский сад, штаны на лямке.

— Юля, давай успокоимся, — произнес я максимально ровным тоном и сделал глубокий вдох.

— Да пошел ты. А еще возьму, и Тане пожалуюсь.

Нет, ну не сука ли она?! Тане пожалуюсь… Залезла в постель к ее мужику, а теперь ещё собирается на меня жаловаться, дескать, приструни своего бывшего, пусть хорошо со мной обращается. Даже любопытно стало посмотреть на эту картину. Интересно до жути, как бы Таня стала меня струнить?

— Сколько можно надо мной издеваться?! — продолжала истерично возмущаться Юля. — Этот твой цербер — шофер, все подруги надо мной смеются, приставил какого-то престарелого урода, который везде за мной таскается.

Престарелому церберу всего-то сорок два года… Мужчина в самом расцвете сил, и, насколько я знаю, недавно по большой любви женился во второй раз. Именно поэтому я его и приставил к Юле. Надо учитывать что моя «ненаглядная» супруга — девочка красивая, а еще лишенная мужской ласки и с весьма сомнительными моральными принципами. Левые половые связи могут повредить моему ребенку, поэтому пусть пальчиками балуется, я ведь тоже из-за нее, точнее своей постельной безалаберности, основательно и, возможно, надолго перешел на ручной режим.

— Сам позавчера на прием какой пошел, а меня с собой не взял, прикрылся заботой о ребенке.

Не взял, потому что считаю наш брак временным явлениям, потому что стыжусь такой малолетней стервы жены и абсолютно ей не доверяю.

— Это был скучный деловой ужин.

— Ага, мне потом знакомая из института, у которой папа богатый, рассказала, как вы там веселились, даже что-то типа эротического шоу было. Саш, я устала сидеть дома, понимаешь. Меня это до чертиков достало!

Так, истерику надо прекращать, или мы точно опоздаем к врачу. Встал из-за стола, подошел к кулеру, набрал в стакан воды.

— Юля, попей водички, успокойся, пожалуйста, возьми себя в руки. Ты ведь уже не маленькая капризная девочка, от твоего топанья ножкой ничего не изменится.

— Да пошел ты со своей водой!

Мои пальцы судорожно сжались на стакане. Хорошо, что он стеклянный, а не пластиковый, иначе вода была бы уже на моих штанах.

— Импотент тридцатилетний! Совсем, наверное, член не работает. Ну так виагру попей, может, тогда мужиком станешь.

Сука! Вся выдержка полетела к чертям собачьим. Выплеснул воду в когда-то прелестное, а сейчас перекошенное злобой лицо.

— Ах! — задохнулась от негодования Юля, а потом со всей силы стукнула мены в бок…

Крякнул от боли. Все же в сестрах Лазаревых есть кое-что похожее — тяжелая рука, например.

— Ты, да ты!.. — пыхтела возмущением Юля.

— Гад, — подсказал я.

— Гад! — согласилась она.

А я неторопливо пошел обратно к кулеру и снова налил водички. Осушил целый стакан, набрал еще, и грозной массой снова двинулся к своей «горячо любимой» суке-жене.

— Послушай внимательно, Юля! — теперь в моем голосе была угроза. — Еще раз поднимешь на меня руку, еще раз устроишь истерику на пустом месте, и твое денежное содержание будет пересмотрено… Кроме того, пара подобных выходок, и мне придется, ради твоего же блага, положить тебя на весь период беременности в больницу. А папе, маме, Тане можешь сколько угодно жаловаться. Они не