Не смей меня касаться. Книга 2 - Марина Дмитриева

только одна абсолютно непредсказуемая величина — Таня Лазарева. От нее я не собираюсь отказываться и когда-нибудь со временем, надеюсь, смогу показать, что благородства и ответственности мало для создания крепкой семьи, что нельзя разбрасываться любовью, а наше счастье — быть рядом с друг другом. Мечты-мечты… Теперь тебе остались лишь пустые мечты.

Достал из шкафа заветную коробку с «мусором». Вытащил оттуда прекрасное платье из бежево-сиреневого шелка. В нем моя Роза была просто ошеломляюще прекрасной, именно в этом наряде Андалузская красавица когда-то сказала мне: «Да», сделав на миг безумно счастливым человеком. Таня Лазарева, хочешь ты этого или не нет, но сегодняшней брачной ночью я буду трахать тебя. Полез снова внутрь коробки, вытаскивая на свет ее шелковую вишневую пижаму. Эта довольно простенькая вещь оказалась убийственно сексуальной штучкой. Шелковистая ткань красиво обтекала прекрасные формы, а их закрытость заставляла меня замирать тем самым аристократом девятнадцатого века, впервые увидевшим женскую ножку выше щиколотки. Когда Таня предстала передо мной в этой пижаме, я совершенно точно понял… что хочу каждый свой божий день просыпаться и засыпать вместе со своей Розой. Зарылся носом в темно-красную ткань пижамы, вспоминая нашу бакинскую ночь после ее покупки.

«— Как тебе нравится моя пижама?

Андалузская красавица с распущенными по плечам волосами… только что из душа показалась на пороге спальни номера, точнее замерла в дверной арке красивой окутанной красным шелком статуэткой.

— Божественна, — сказал я тогда, правда, имел в виду вовсе не пижаму, а мою прекрасную Розу».

Сейчас губы тоже шептали: «Таня, ты божественна», а рука искала в складках банного халата свой окаменелый член.

Темноволосая девушка в моих воспоминаниях медленно, эротично извиваясь, сползала по дверному косяку, в реальности мои пальцы, словно повторяя ее движения, скользнули вниз до основания члена. Помню, тогда я застонал от сексуальности представшей моим глазам картины, теперь тоже эротические воспоминания, вкупе с действиями пальцев, вызвали тихое и протяжное «о-о-о». Сильнее зарылся носом в ткань темно-красной пижамы, вдыхая легкими, нет, всеми фибрами души едва слышный запах роз.

— Таня, — снова хрипел я, постепенно убыстряя движения пальцев.

В моих воспоминаниях скромница Таня медленно поднималась вверх по полотну дверного проема, неторопливо расстегивала пуговицы пижамы, затем попеременно обнажала то одно, то другое божественное плечико, периодически приподнимала ткань пижамной рубашки, показывая самый красивый животик на свете, а ещё везде себя оглаживала и принимала, наверное, с целью окончательно меня вскипятить, различные провокационно-сексуально-эстетичные позы. Танец-искушение, насыщенный высокохудожественной эротичностью. Пытаясь поглубже погрузиться в тот день, оказаться максимально близко с темноволосой нимфой, полностью накрыл свою голову тканью пижамы. А пальцы на члене продолжали двигаться, задевая головку и размазывая по стволу выделившуюся смазку. Конечно, в тот вечер я долго не выдержал такой откровенной сексуальной провокации, вскочил с широченной кровати бакинского номера и вприпрыжку направился к прекрасной девушке, которая снова сексуально сползла по дверному косяку да прямо к моим ногам. Самая возбуждающая картина на свете… Почувствовал себя всесильным падишахом Александрином.

— Таня, видимо, ты занималась не только бальными танцами, но еще основательно освоила курс стриппластики.

Подтащил ее вверх, припечатав девичью спину к широкой деревянной дверной коробке.

— Во мне много скрытых способностей.

— Нисколько не сомневался, Танюша, ты очень талантливая девочка.

Сил говорить больше не было, мои губы жадно накрыли пухлые красивые подрагивающие лепестки ее рта. А нетерпеливые пальцы двинулись к лону… легли через шелковистую ткань пижамных брюк на женскую промежность. Легонько шлепнул Таню прямо там, между красивых женских ножек, вызвав жаркий женский стон себе в губы, поглотил этот вскрик всем своих нутром. Он, кажется, до сих пор звучит в моей голове и теле. Член дернулся, прося более активных действий. Снова шлепнул Таню по промежности, с жадностью выпив своими губами ещё один ее хмельной стон. Потом подхватил свою Розу на руки, перекинул через плечо и направился в сторону кровати.

— Падишах Александрин, что ты делаешь?

— Несу наглую наложницу к себе в ложе.

— Почему это наглую? — сразу же взвилась гордячка Таня.

— Потому что болтает слишком много и провоцирует своего хозяина на активные действия сексуального характера. Так что теперь не жалуйся.

Пальцы на стволе заработали, набирая скорость. В своих воспоминаниях я тоже действовал быстро, сразу же атаковал прекрасную девушку, стащив с округлых женских бедер пижамные штанишки, пальцами одной руки начал ласкать уже увлажненный цветок женского лона, а другой расстегнул последние пуговицы пижамной рубашки, распахивая полочки в стороны и наконец-таки добираясь губами до идеальных девичьих грудок. Застонал и всосал в себя самую вкусную сморщенную вишенку на мягком пирожном ее груди. К сожалению, это только воспоминания, в реальности я словно маленький теленок, рано лишившийся материнского вымени, посасывал шелк пижамы и, стремясь к развязке, получению хоть какого-то наслаждения, малой толики того удовольствия, которое я испытывал с ней, жестко и быстро натирал свой стоящий колом член.

* * *

Мужчина молниеносно справился с пуговицами, затем развел полочки пижамной рубашки, начал целовать, сосать вершинки моих грудей, вынуждая меня тяжело дышать, блаженно постанывать, нетерпеливо елозить по кровати и широко расставлять ноги, желая скорее почувствовать жесткий бугор в мужских штанах. Захотелось еще большего тактильного контакта, мои пальцы заскользили по спине и сильным плечам моего падишаха, ноготки, легонько царапая, вонзились в кожу. Добавим остроты моменту.

— Ай, Таня! — эротично засмеялся Шувалов. — Моя бесправная наложница — просто бешеная кошка в постели.

— Мяу-у-у, муррр, — шаловливо ответила я.

— Еще, — прошептал Сашка, смотря на мои губы.

— Еще царапать?

— Еще мяукать, Тань.

Нет, мяукать я не стала, фыркнула недовольной взбешенной кошкой и опять прошлась ноготками по его шикарной спине. А потом сначала лизнула, затем легонько укусила чуть солоноватую кожу моего господина.

— Так, мы еще и кусаемся? Сейчас придумаем что-нибудь, чем можно тебя укротить. Сильные руки потянули вверх шелк пижамной рубашки, мужчина оседлал меня, нагло устроившись на моем животе. Что Сашка задумал? Шелковистой тканью рукавов пижамы Шувалов стал связывать высоко над головой мои руки. Наверное, нужно воспротивиться, или феминистка будет недовольна, несколько лениво подумала я, поскольку сопротивляться совсем не хотелось. Слегка пошевелила пальчиками.

— Таня, не мешай падишаху Александрину забавляться прелестями наложницы.

В самом деле, зачем противиться? Я ведь раскованная сексуальная женщина, которая совсем не против экспериментов в постели и, пожалуй, даже очень хочет быть связанной и плененной шахом Александрином. Горячие мужские пальцы пошли путешествовать по моему телу, водить по жаждущей прикосновений коже, следом пошли обжигающие губы, ставшие покрывать быстрыми, немного жалящими поцелуями мою шею, плечи, груди. Мужская ладонь опять хлопнула прямо там, в самой сердцевине моей женственности.