Единственный цветок в этой говноклумбе 3 (СИ) - "Holname"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джулиана приоткрыла губы, будто собираясь что-то сказать, но нужных слов просто не нашлось. Настолько неприятные болезненные слова, сказанные из уст этого человека, ранили. Девушка, схватив со стола бокал с водой, неосознанно взмахнула им и выплеснула все его содержимое прямо на Кеннета. Лишь когда вода взмахнула в воздух она поняла, что именно сделала. Осознание отразилось на ее резко сменившемся выражении лица: Джулиана стала выглядеть напуганной.
Кеннет, с головы до ног оказавшийся облитым водой, даже не дрогнул. Он просто поднял свой серьезный зловещий взгляд на дочь и изучающе посмотрел на ее выражение лица.
— Я… Отец… — Джулиана быстро поставила бокал на стол, развернулась вместе со стулом к Кеннету и взволнованно протянула к нему руки. — Простите. Я сорвалась…
Кеннет резко отодвинулся, вызывая неприятный скрип. Поднявшись на ноги, он выпрямился прямиком перед Джулианой, недовольно посмотрел на нее и серьезно ответил:
— Кэтрин никогда бы такого не сделала.
Джулиана замолчала. Казалось, что в этот момент все в ее сердце просто рухнуло вниз. Опустив руки, которыми она так и не смогла дотянуться до отца, она невольно сжала ладони в кулаки и положила их на колени.
На глазах постепенно стали появляться слезы, а от обиды эмоции казались все более неуправляемыми. Не прошло и секунды, как Джулиана резко вскочила с места, взмахнула левой рукой и что есть сил, на все столовую, завопила:
— Кэтрин, Кэтрин, Кэтрин! Вы все время говорите только о ней! — Смотря исключительно в глаза Кеннета и уже не скрывая собственных слез, словно одержимая, она продолжала кричать: — Всю жизнь Вы всегда приводили ее в пример, всегда говорили, что я должна подражать ей, и я делала так, как мне велели. Но как только у меня начало получаться чуть лучше, чем у нее, Вы все стали смотреть на меня, как на монстра!
Кеннет замер в легком шоке. Не совсем понимая того, что говорила Джулиана, и вообще впервые слыша от нее подобные откровения, он даже не знал, как именно ему стоило ответить.
Джулиана опустила руки. Ее плечи начали дрожать, на губах появилась широкая нервная улыбка, а взгляд стал еще более одержимым и испуганным, чем прежде. С болью посмотрев на отца, она заговорила чуть тише и злее:
— А я не знала, что ее убьют, если я стану лучше, понятно? Я не знала, что своими действиями я могу привести ко всему этому, но вы все равно подсознательно продолжаете обвинять меня во всем случившемся. В чем я виновата? Что я сделала не так? Это только потому, что я похожа на мать больше, чем на Вас?
Последние слова задевали больше всего. Кеннет, не думавший ранее ни о чем подобном, лишь теперь вспомнил, что даже Шанна упоминала об этом ранее. Это значило, что кроме самого Кеннета почти весь дом думал об одном и том же. Думал о том, что он заботился лишь о первой дочери, которая так сильно походила на него самого.
Джулиана не стала ждать оправданий. Резко развернувшись, она, словно вихрь, выскочила из столовой и убежала прочь. Для Кеннета, оставшегося на месте, ее громкие крики будто все еще эхом отдавались в ушах, заставляя задуматься о многом.
«Неужели, — размышлял мужчина, поднимая взгляд в сторону выхода, — я действительно уделял больше внимания Кэтрин, нежели другим дочерям? Но разве это было столь важно? Обычно ведь матери воспитывают дочерей, а отцы сыновей. Мог ли недостаток моего внимания как-то повлиять на то, какими они выросли?»
Пока Кеннет размышлял, до столовой наконец-то добрались Шанна с остальными. Они замерли на пороге и при виде озадаченной мужской фигуры, невольно замолчали. Лишь Шанна смогла найти в себе силы, чтобы хотя бы позвать в этот момент:
— Дорогой?
Кеннет опомнился. Приподняв взгляд, он посмотрел на всех прибывших и будто вновь вернулся к реальности. Его волосы, как и его одежда, уже были пропитаны влагой. Именно это, пожалуй, и настораживало больше всего.
Выпрямившись, Кеннет уверенно обошел стол и направился на выход со словами:
— Я пойду переоденусь и вернусь.
Шанна, окинув его изучающим взглядом, спросила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Что-то здесь произошло?
— Я случайно пролил на себя воду.
— И Джул здесь ни при чем?
— Нет, только моя неловкость.
Шанна недовольно нахмурилась. Конечно, она понимала, что Кеннет со своими способностями просто не мог случайно пролить на себя воду, и уж точно не на голову самому себе.
Приблизившись к недавно прибывшим в дом ученикам, Кеннет внезапно замер. Он посмотрел сначала на Шейна, затем на Моржану, и, оценив их состояние, серьезно произнёс:
— Я рад, что вы оба вернулись невредимыми.
Шейн даже не дрогнул после этих слов, но вот Моржана замерла в легком шоке. В этот момент Кеннет смотрел даже не столько на сына, сколько на нее саму, и при всем этом он будто бы даже говорил искренне.
«Он посмотрел мне в глаза? — пронеслось в голове девушки. — Он сказал, что рад мне? Что здесь произошло? Откуда такие перемены?»
Шанна, также заметив нечто странное в поведении мужа, нахмурилась еще сильнее. Уж она-то точно знала, как безразлично Кеннет относился к своим детям. Особенно в последние годы его поведение становилось все более холодным и замкнутым.
Вновь посмотрев куда-то вперед, Кеннет обошел собственных детей и спокойно вышел из столовой. Больше он не произнес ни слова, так и не собираясь раскрывать всего того, что здесь произошло.
13. Признаюсь
Тяжело выдохнув, Шанна развернулась в сторону выхода из столовой. На пороге, как и полагалось, уже стоял дворецкий с несколькими горничными за спиной, покорно ожидая дальнейших указаний. При виде его лица, владелица особняка гордо махнула рукой, указала на лужу воды, оставленную после Кеннета и Джулианы где-то возле стола, и решительно приказала:
— Наведите здесь быстро порядок. Пора начинать трапезу.
Слуги лишь покорно поклонились и быстро двинулись вперед. Уже зная, что и как нужно было сделать, они занялись уборкой.
В то же время Моржана, приблизившись к своему месту, самостоятельно выдвинула стул и быстро села на него. Она не стала дожидаться помощи прислуги, что было немного странно, учитывая ее важное положение в доме. Ее мать, напротив, пройдя к столу, дождалась момента, пока горничная не подойдет и не выдвинет для нее стул, и только потом села.
Шейн и Латиша, все еще немного не понимавшие происходящего, осторожно проследовали к столу и тихо сели за него. Ни одному из них прислуга даже не попыталась помочь: Шейну в силу его половой принадлежности, а Латише просто из-за статуса. Они были скорее, как приведения, усевшиеся друг напротив друга где-то в середине стола.
Стоило всем сесть на свои места, как прозвучал скрип входной двери. В столовую быстро, друг за другом, стали входить служанки с подносами в руках. Блюда, которые они несли, были разнообразными: от горячего к холодному, от сладкого до острого.
Пока прислуга выполняла свою работу в столовой раздавались топот и бренчание посуды. Между тем, Шанна, искоса поглядывая в сторону Латиши, размышляла:
«Она даже ничего не сказала. Как принцессе, разве ей не должно быть обидно из-за того, что ее проигнорировала какая-то горничная?»
Стоило всем блюдам оказаться на столе, как покорные служанки сразу же стали накладывать отдельные порции для своих господ. Вниманием они окружали исключительно Шанну и Моржану. Они сразу расставили перед ними салаты, разлили вино по бокалам, разложили перед ними салфетки.
В то время, пока все это происходило, Шейн и Латиша самостоятельно, без каких-либо вопросов, стали накладывать себе еду. Они даже не смотрели друг на друга и лишь молчали, из-за чего понять их эмоции было сложно.
Шанна, все продолжавшая изучать поведение младшей принцессы, не видела в выражении ее лица ни намека на обиду или злость, хотя по всем правилам именно ей, как важной гостье, должны были уделять внимание. Единственной причиной почему к Латише обращали совершенно не так, как было положено по отношению к принцессе, было то, что Шанна намеренно не рассказала никому о ее личности. Для окружающих эта блеклая простодушная девушка оставалась просто знакомой Шейна, к тому же не дворянского происхождения. Именно поэтому ее и игнорировали, именно поэтому она должна была злиться.