Ключи от рая - Мейв Бинчи

Она говорила, что нужно подождать, чтобы быть уверенными в своих чувствах, а потом приобрести собственное жилье.

Я повторял, что я-то уверен, но она отвечала, что это глупости, что со дня нашего знакомства прошло слишком мало времени и, кстати, когда она сможет повидаться с моими родителями? Я размышлял, какой из вариантов хуже: встречаться дома или привезти их сюда, в Лондон? По крайней мере, в Лондон не приедет ужасная тетя Дервла и не явится половина улицы, чтобы рассматривать нас и обмениваться впечатлениями. Но, с другой стороны, в Лондоне они будут чувствовать себя так неуверенно.

Я прикидывал и так и этак.

Однажды Линда позвонила мне во время своей деловой поездки и сказала, что она находится всего в пятнадцати милях от моего родного города и с удовольствием повидалась бы с моими родителями. Я соврал ей, что они уехали. Когда она вернулась, я стал бурно сожалеть, что они разминулись, но она перебила меня:

— Мы не разминулись, Джон, я встретилась с ними.

— Но они же уехали. — Слова давались мне с трудом.

— Им пришлось вернуться.

— Ну и?.. — спросил я.

— И мы пили чай с тостами и сыром, и я немного рассказала им о нашей с тобой работе, а потом пришла твоя тетя Дервла и сказала, что, может быть, мы все встретимся на «серебре». Что такое «серебро», Джон? Это отель, паб или что это?

— Я не знаю, что это может быть, — пробормотал я.

Линда встретилась с моими родителями, была в моем доме, встретилась с тетей Дервлой и выжила. Это, должно быть, любовь.

Я пытался поговорить с Эми, но она была слишком занята своей поездкой в Париж с Тимом и слушала меня невнимательно. Я думал, не пригласить ли мне родителей в Лондон как-нибудь. В конце концов, они встретились с Линдой, так что худшее было позади. Они уже не будут так смущаться, как смущались бы в присутствии совершенно незнакомого человека. Но у меня постоянно не хватало времени и была масса других дел.

Мы много работали, а на уик-энды все лето ездили заниматься виндсерфингом. Некоторые из нас собирались совершать осенью глубоководные погружения. Иногда мне было немного стыдно, когда я думал, как мало имеют родители и как много имею я. Но, честно говоря, такова жизнь. Посмотрите, как живут люди в Африке, у них вообще ничего нет. И мы ничего не можем с этим поделать. Так что незачем постоянно испытывать стыд.

Линда всегда ездила домой повидать свою семью, но она относилась к этому совсем по-другому, хотя это было не так далеко. Она постоянно звонила им и говорила довольно бессмысленные вещи. Я не звонил домой потому, что Боб и Перл принадлежали к таким людям, которые впадают в панику от телефонного звонка. Они всегда ожидают плохих известий, и они беспокоились и просили меня поберечь деньги, даже когда я звонил из офиса. Я собирался купить им билеты на какое-нибудь музыкальное шоу, они любили их, и устроить на ночь в отеле. Но, как я говорил, время прошло.

А потом был совершенно неожиданный звонок Эми, которая сказала, что ожидается наш приезд на празднование какой-то там серебряной свадьбы. Вот что они имели в виду, когда говорили Линде, что хотели бы видеть ее на «серебре». Это было вовсе не название паба. Это был двадцатипятилетний юбилей их свадьбы.

— Дьявол! — повторил я несколько раз, и Эми была со мной согласна.

— Если бы они только сказали, — повторяла она снова и снова. — Они ничего не говорят и ожидают от нас, что мы вспомним обо всем сами.

На какой-то момент я вспомнил о больших поздравительных открытках, которые они присылали мне каждый год, с вложенными в них льняными носовыми платками, или записными книжками, или чем-то бесполезным. Но родители, конечно, должны помнить дни рождения своих детей — когда у меня будут дети, когда у нас с Линдой будут сын и дочь, мы тоже будем помнить их дни рождения. Хотя я должен сказать, что она всегда пишет письма домой на дни рождения или юбилеи у родителей. Впрочем, все девушки ведут себя по-разному.

Что очень досадно, так это то, что Эми сама вспомнила про серебряную свадьбу. Я ответил, что, поскольку у нас вечная нехватка времени, лучше сделать для них что-нибудь в Лондоне, устроить обед, шампанское или еще что-нибудь, прислать за ними лимузин. Так ведь нет. Эми здесь не будет. Они с Тимом едут на уик-энд в Париж, и отменить поездку невозможно. Она временами такая эгоистичная, Эми, и неразумная. Очень неразумная.

Был еще какой-то невнятный лепет насчет того, чтобы устроить большой праздник на мамину жемчужную свадьбу, потому что это связано с ее именем и все такое. Жемчужная свадьба — это тридцать лет.

Один Бог знает, что будет тогда. Мы с Линдой поженимся, это точно, а Тим заведет себе новую подругу, более молодую, чем моя сестра, в этом тоже можно не сомневаться.

Поэтому я предложил послать по букету от нас в дом ужасной тети Дервлы, и еще сказал, что, может быть, в Блэкпуле им будет даже лучше, и еще сказал, что к жемчужной свадьбе мы придумаем что-то выдающееся, но что-то мешало мне убедить самого себя или Эми, что так и будет.

Все это сегодня вечером я рассказал Линде. Она выслушала меня очень спокойно. Она смотрела на меня так, как будто увидела впервые.

Мне очень не понравился этот взгляд. Можно было подумать, что у меня на лбу что-то написано.

— Что-то не так? — спросил я с тревогой.

— Нет-нет, ничего, — сказала она. — Продолжай, рассказывай дальше.

Я снова заговорил и рассказал ей, что мои родители были, конечно, теми, кого называют «солью земли», — ведь она видела их, она знает это. Но при этом они довольствовались слишком малым. Это достойно жалости. Путь, который они выбрали, не приводит к успехам. И моя мать предпочитает заниматься своей кухней, чем же еще, и превратилась в неряшливую женщину — ни изящества, ни манер, ни стиля. И они испытывают благоговейный страх перед тетей Дервлой, старшей сестрой отца, которая знает все на свете, хотя бывала только дважды южнее Уотфорда.

Они были вполне счастливы в своем домике, вместо того чтобы найти более высокую цель в жизни. Времена изменились, люди перемещаются, а они ни к чему не стремились. Если бы все люди на земле были такие, как они, человечество все еще жило бы в пещерах.

Лицо Линды ничего не выражало. Обычно она вела себя живо, соглашалась или возражала. Но она сидела безучастно, и казалось, чем дальше я рассказывал, тем меньше она понимала. Я стал говорить о том, как мои родители считали кур и чипсы лакомством и на Рождество увешивали все в доме цепями из разноцветной бумаги, так что мы едва могли двигаться.

И так как Линда продолжала молчать, я стал рассказывать, как мама брала дополнительную работу, чтобы мы получили новые велосипеды, а ужасная тетя Дервла приносила нам молоко и печенье. Я заметил, что Линда медленно опускает ноги с дивана и засовывает их в туфли. Это было странно, потому что мы были в квартире одни и она никогда не уходила так рано.

Она встала и сказала, что должна уйти.

Я растерялся:

— Зачем же так рано уходить — как насчет цесарки, которую я купил нам на ужин, и бутылки очень хорошего кларета?

А Линда ни с того ни с сего вдруг спросила, готовил ли я когда-нибудь цесарку для своих родителей, а я объяснил, что на их кухне готовить невозможно, и потом, они все привыкли есть такую ужасную пишу, что от цесарки получат несварение желудка. Ее лицо как-то странно изменилось.

— Что не так, Линда? Что случилось? — тупо спросил я.

Она выглядела очень грустной, прикасаясь к моей руке перед уходом.

— О Джон, — сказала она, — Щедрый Джон, ты действительно этого не понял?

И она ушла.

А я не понимал и не понимаю до сих пор.

Глава 13. ПОХОД В ПАБ

1. Пэппи

Когда я была маленькой, наша бабушка жила с нами и мы ее ужасно любили. Она не была вечно занята, как наши родители, и хорошо понимала нас. Она много повидала на своем веку, и слушать ее было очень интересно. Она брала нас с Джейн в длинные прогулки в Боярышниковый лес, где всегда находила и показывала нам что-то интересное. Например, деревянный дом, построенный много лет назад ее братьями, или способ высушивания растений, или, чаще всего, источник Святой Анны. Она говорила, что ни в коем случае нельзя смеяться над теми, кто молится здесь, потому что однажды мы обязательно придем сюда молиться за нас самих.

И вот к чему это привело. Когда она была молодой, она думала, что эти люди, что-то шепчущие и бормочущие, не в своем уме, но с возрастом это отношение странным образом переменилось, и появилось понимание. Она учила нас уметь слушать людей. Видимо, меня она этому научила. Может быть, именно поэтому у меня появилось желание работать с пожилыми людьми.

Дома это не вызвало большого энтузиазма.

— Сначала ты должна получить какую-то квалификацию, — сказал папа.

— Старые люди очень требовательны, — добавила мама.