Баламут 3 - Василий Горъ

— Хорошо, отдыхать от всего и вся будем в два раза дольше…

Последнюю минуту пребывания на этом озере посвятили скоростным сборам, так как вовремя заметили на горизонте тоненькую полоску черных кучевых облаков и решили не оставлять на берегу ни одной шмотки. Потом перешли из очень раннего утра в поздний вечер, обнаружили, что приперлись на этот пляж самыми первыми, соорудили обычное лежбище, разделись кто до плавок, а кто до купальников и полезли в холодильник. Сразу в два «Ока».

В этот момент в паре-тройке шагах от края покрывала нарисовалось очередное «зеркало», и в этот мир по очереди перешли Авьен, Юмми и моя особо злобная родственница. При виде нашей компании старшая шеллемка радостно заулыбалась и протараторила один из самых теплых вариантов их приветствий, младшая, еще не успевшая привыкнуть к «сумасшествию» своей новой жизни, скромно потупила глазки и выдала самый вежливый, а Маришка мрачно вздохнула и принялась жаловаться на жизнь:

— Не знаю, в курсе вы или нет, но вчера вечером Штык, Оторва и все умники заявили, что их нещадно эксплуатируют, умотали в Читу вроде как в ресторан и потерялись. С момента отъезда этих гадов и до одиннадцати утра я в одно премиленькое личико ассистировала Борисычу, впавшему в раж, и настолько замоталась, что забыла про этих чучундр. А они даже не ложились — как начали маньячить после ужина, так от своих лейсов и не отлипали. Да, переводы учебных курсов нам действительно нужны, но не такой ценой. В общем, их надо обаять, обмануть и обобрать… в смысле, помочь качественно расслабиться, накормить и повеселить. В свободное время от сочувствия ко мне-любимой, вынужденной возвращаться к озверевшему самодуру!

— Беги, страдалица… — притворно посочувствовал я, чмокнул женщину в подставленную щечку, пожелал удачи и галантно проводил до «зеркала». А после того, как оно исчезло, повернулся к шеллемкам, грозно нахмурился и задал вопрос интимного плана: — Купальники есть?

Старшая утвердительно кивнула и, уже зная «технологию процесса», отправилась переодеваться за мою спину. А младшая смущенно призналась, что кольцо с пространственным карманом ей подарили, принцип, вроде как, объяснили, но самостоятельно воспользоваться аксессуаром она почему-то не смогла!

О том, что эта молодая женщина невероятно забита, я уже знал. Более того, был в курсе причин столь нестандартного поведения потомственной аристократки невесть в каком поколении и, в принципе, понимал ее отношение к ТОМУ миру. Но еще во время откровений Авьен пришел к выводу, что ее племяшку надо «лечить» и даже наметил кое-какие шаги в этом направлении. Вот сразу же в работу и включился. Само собой, заговорив с ней на темрисе, ибо русский она еще не освоила:

— Юмми, солнце, ты, помнится, изъявила желание войти в команду?

Шеллемка покраснела до корней волос и утвердительно кивнула.

— Тебе нравится работа, которую тебе предложили?

Тут она нашла в себе силы произнести целое слово:

— Да.

— А как тебе бонус в виде сродства с Духом и Водой?

— Здорово… — робко улыбнулась она и, наконец, посмотрела на меня сквозь длинную русую челку. — Только я еще пока ничего не умею.

— Верно. И самое главное в этом утверждении — не слово «пока», как кажется на первый взгляд, а то, что осталось за пределами формулировки, то есть, твоя внутренняя уверенность в себе. Ведь для того, чтобы атаковать противника даже хорошо освоенным заклинанием, требуется решимость!

— А с ней у меня совсем плохо…

— Будь с нею совсем плохо, ты бы не получила восемь государственных премий в области программирования и не заслужила бы почетный титул «Восходящая звезда»!

Женщина опустила голову и еле слышно уточнила, что это было очень давно.

— Ты забыла добавить «В другом мире и до знакомства с вами…», а это дополнение меняет все! — без тени улыбки продолжил я, почувствовал, что ее не проняло, мысленно усмехнулся и решил шарахнуть главным калибром: — Судя по всему, ты пока не осознала, что значит быть в команде Елисеевых-Багряных. А это исправимо. Итак, начнем с первого шага: ложись рядом с Ларисой и помоги ей найти свой любимый купальник.

— Да, но он в поместье деда…

— И что? — хохотнула Язва. — Для того, чтобы заглянуть в твою спальню, требуется только желание и Пространство, которого у нас навалом. Так что тащи сюда свою тощую задницу!

— Лар, объясни Юмми, как пользоваться кольцом, затем проведи «Око» от спальни Авьен до нужной комнаты и помоги позаимствовать все нужное. А мы пока поплаваем и подготовимся ко второму шагу…

…Шахова дернула меня за мочку уха, не вставая с покрывала, и я, дав команду дамам возвращаться, первым поплыл к берегу. Сотню метров до кромки прибоя преодолел от силы минут за пять неспешного скольжения брассом, выбрался на раскаленный песок и, допрыгав до нашего лежбища, рухнул на покрывало сантиметрах в двадцати от худенького тельца младшей шеллемки. Мысль о том, что ее надо бы как следует откормить, задвинул в не самый долгий ящик, выслушал доклад Язвы и предвкушающе потер руки:

— Итак, шаг второй, как по порядку, так и по важности: открой-ка нам, Юмми, карту Рюенда и проложи маршрут от родового поместья до поместья своего бывшего муженька!

Женщина зябко поежилась, но перечить не решилась — дотянулась до своего лейса, вывесила над ним трехмерное изображение, порядка двадцати секунд колдовала с настройками, а затем продемонстрировала сине-зеленую линию, соединявшую два комплекса строений. Я попросил не сворачивать картинку, открыл «Око», вывел его за пределы спальни Авьен, поднял к небу и, сориентировавшись по огням ночного города, повел на условный северо-восток.

Столица была очень немаленькой, и несмотря на то, что большая часть аристократов проживала на одной элитной «окраине», до нужного владения я «добирался» порядка двадцати минут. А когда подвел плоскость сопряжения к крыше семиэтажной громадины довольно спорного дизайна, попросил Юмми помочь с поисками спальни ее бывшего благоверного.

Шеллемка немного поколебалась и снова пошла мне навстречу, так что «Око» облетело здание по периметру, плавно опустилось к панорамному окну шестого этажа, проскользнуло сквозь поляризованную поверхность и замерло возле кровати моего любимого размера. В комнате было темно, но мы, влив побольше Силы в сумеречное зрение, прекрасно разглядели лица и конченого урода, сломавшего жизнь племяшке Авьен, и двух блондинистых красоток, дрыхнущих по обе стороны от него. Но если мы, земляне, смотрели на эту идиллию практически равнодушно, то уроженкам «мира будущего» мгновенно поплохело: старшую аж затрясло от лютой ненависти, а младшей — от горечи. И это порадовало. Настолько, что я еще немного переиграл свои планы, злобно оскалился и вдавил правую ладонь в плоскость сопряжения. А через несколько мгновений, скопировав трехмерную «картинку», спрятал кровать под иллюзией и пихнул бедром Язву, лежащую слева:

— Солнце, отправь, пожалуйста, эту троицу в целительский сон!

Как и следовало ожидать, этот боевой приказ был выполнен с радостью и без какого-либо промедления, так что я озвучил следующий:

— Этот урод ославил НАШУ Юмми на всю Империю, а значит, обязан получить по заслугам. Лар, будь любезна, «привяжи» его возбуждение к пропульсивной перистальтике. Причем задай достаточно высокое пороговое значение, дабы диарея и энурез начинались в САМЫЙ интересный момент!

Представив себе эту картину, Шахова истерически расхохоталась и… отрицательно помотала головой:

— Не-не-не, я за такой «тюнинг» организма браться не рискну, ибо… до смерти боюсь гнева Маришки: такие воздействия обязан проводить крепкий профессионал с куда более буйной фантазией, чем у тебя или у меня!

Тут заржали еще и Даша с Машей, а я, давя в себе хохот, напомнил, что уже держу одно «Око», и попросил помощи у Бестии.

Степановна была найдена в ту же минуту, вызвана к нам, выслушала мои объяснения, злобно ощерилась и убила на «продвинутый тюнинг» тушки обидчика Юмми порядка сорока минут. Причем описывала гарантированные последствия каждого воздействия на его организм настолько подробно и образно, что к концу «сеанса» в смеховой истерике билась даже Юмми. А после завершения «сеанса», вернув руки в «мир звездного неба», внезапно посерьезнела, поймала взгляд младшей шеллемки и подыграла мне. Хотя я ей об этом даже не намекал:

— Жизнь, в которой тебя могли оболгать, заляпать грязью или выставить посмешищем перед всем высшим светом, еще тут, в настоящем — прячется в твоем неверии в себя и цепляется за твои страхи. Позволишь ей удержаться — с вероятностью в сто процентов отравит твое будущее и, оттолкнув от нас, вернет