Металл Армагеддона. Жизнь в обмен на смерть. - Александр Голодный

– Лучший вариант, конечно, если подвергнется радиоактивному заражению заводской комплекс по изготовлению полусфер ядерного горючего для специальных изделий. Он в тридцати километрах от реактора, получает электроэнергию от его же турбин.

– Все так компактно расположено?

– Да, взгляните.

Новая порция чертежей, спутниковые фотографии, карты.

– Здесь все сразу: и фабрика, где происходит разделение изотопов, и хранилища делящихся материалов, и цех с высокоточными штампами, формирующими начинку ядерных зарядов. Американским руководством в свое время было принято решение не растаскивать по стране радиационно опасное производство.

– Какие устройства являются критичными для функционирования предприятия?

– Пожалуй, все. Наиболее уязвимы центрифуги, радиохимические установки. Буквально одна пуля…

Не может не радовать. Кстати, вопрос:

– Существует возможность вызвать ядерную реакцию деления, используя готовые полусферы?

– Конечно. Полной мощности, по понятным причинам, набрать не удастся, но ядерный разгон, своеобразный всплеск неизбежны. Но это верное самоубийство.

Кто бы сомневался. Вот только у меня с человеческой жизнью тоже не все хорошо, к сожалению.

– Как производится хранение полусфер до отправки на заводы сборки ядерных боеприпасов?

– Вот примерная схема. Нечто типа герметичных сот в полу, соответствующие системы охлаждения и контроля. Ручной доступ крайне затруднен, для загрузки в транспортную тару используется специальный механизм.

Вникаю в чертежи. Общий принцип построения агрегатов понятен. Киваю ученому:

– Хорошо, спасибо. Какие еще вопросы мы должны рассмотреть?

– Пожалуйста. По поручению вашего руководства нашим коллективом подготовлены предложения по возможному совершенствованию работы HFIR. К сожалению, они не подтверждены практикой… но будут выглядеть достаточно привлекательно.

– Это и требуется. Приступим?

***

Свободны ли мы в своих решениях? Или каждый шаг и поступок уже запечатлены в книге Судеб, заставляя нас идти по предопределённому пути? Наверное, истина где-то посередине. Из массы существующих вариантов будущего правильным является только один. Но никто не принуждает его принимать – решение остается за человеком.

Это я к тому, что лицо на фотографии поразительно схоже с тем, которое каждый день вижу в зеркале.

Димо Стратев, болгарский инженер и ученый. Ядерщик.

Просматриваю остальные, полученные оперативным путем материалы. Мы действительно похожи, как братья-близнецы. Совершенно невероятная деталь – и у него на голове имеется тонкий шрам, совсем как мой, доставшийся «на память» от Брюса.

Данные биографии. Побудительным мотивом, заставившим связать жизнь с тайнами атомного ядра, явились проводимые Советским Союзом разработки урановых месторождений. Маленького мальчика на всю жизнь впечатлили масштабные преобразования доселе нетронутых мест, работа могучей техники, сам настрой молодых, лучащихся воодушевлением и уверенностью специалистов. Именно тогда Стратев запомнил первые русские слова и загорелся мечтой побывать в стране Советов.

Закончив специализированный техникум, отлично зарекомендовал себя в работе на горно-обогатительном комбинате, затем последовали прилежная учеба в СССР, возвращение в Болгарию, открывающиеся великолепные перспективы. По планам и надеждам безжалостно ударил крах социалистического лагеря. Помыкавшись в стремительно нищающей Болгарии, уехал вести научную работу за рубеж. Череда экспериментальных реакторов, несколько изобретений и научных работ. Но результаты достижений уходили работодателям – на Западе умеют составлять контракты.

В ходе сложного эксперимента в результате неисправности оборудования попал в радиационную аварию. Там заработал тот самый шрам и высокую дозу радиации, наложившуюся на ранее полученные. Долгое и мучительное лечение, на которое ушли все деньги. Никому не нужный, собрав жалкие остатки средств, вернулся на родину. Сейчас ведет замкнутый, практически отшельнический образ жизни, отличается мизантропическим складом характера (неудивительно при такой судьбе), проживает в селе Градыт, муниципалитета Смолян. Но окончательно научную работу не забросил – по Интернету общается на специализированных форумах с коллегами, участвует в научной деятельности.

– Ваше мнение?

За спокойным видом Ильи Юрьевича скрываются гордость и удовольствие от успешно выполненной работы.

– Весьма перспективно. Думаю, американцы заинтересуются этой кандидатурой.

– Они уже заинтересовались.

Вот как? Впрочем, чем быстрее, тем лучше.

– Когда вылетать, Илья Юрьевич?

– Завтра в обед, Александр Владимирович. На подготовку практически нет времени. Одна надежда на удачу и ваши способности.

На стол ложатся толстая папка, компакт-диски:

– Вот материалы по Стратеву и месту его проживания. Постарайтесь изучить и запомнить.

– Постараюсь.

***

Снова аэродром Кубинка. Но на этот раз билет в один конец. Это понятно и Ларисе, и парням. Генерал-полковник провожать не приехал – плохая примета.

Смешно. С Альфой верить в приметы.

Крепко, но осторожно обняв на прощание, Ахмет и Кемаль деликатно отошли, оставив нас с Ларой вдвоем.

В последний раз она прижимается к моей груди, губы обжигает последний поцелуй.

– Не волнуйся за меня, Сашенька. Я сильная, я выдержу…

А с длинных ресниц переполненных горем глаз срываются крупные прозрачные слезы, застывающие ледяными дорожками на воротнике дубленки.

Спазм перехватил и мое горло.

Стараюсь вобрать взглядом, запомнить навсегда милый образ. Паранормальная составляющая подсказывает – надо уходить. Любимая держится из последних сил, может сорваться в любой миг.

С рвущей сердце болью отпускаю ее горячие нежные ладошки, поднимаюсь по трапу. Нет, оглядываться нельзя.

Плохая примета.

***

Весь полет до аэропорта Пловдива я перечитывал материалы на экране ноутбука, стремясь изучить новую роль, понять человека, которого придется замещать. За пять минут до посадки сдал компьютер борттехнику.

Операция по нелегальному проникновению на территорию Болгарии прошла, как по нотам. В принципе, никого особо и не интересовал зафрахтованный Газпромом самолет, доставивший технологическое оборудование для насосных станций. В суете разгрузки мы с сопровождающим добрались на электрокаре до служебных помещений, прямо под объективом заблокированной видеокамеры я сменил рабочий комбинезон на гражданскую одежду и уже через полчаса ехал на заднем сидении «Шкоды». Из личных вещей – только небольшая сумка с концентратами медицинских составов, да зубная щетка в кармане.

Всю дорогу нас сопровождал снег, становясь по мере подъема в горы все гуще и плотнее. Аккуратная, чистая Болгария словно закутывалась в белоснежное одеяло.

Родопы. С трудом пробившись до Момчиловиц, машина встала на стоянку у местного музея, спрятавшись от видеокамер за громоздкими тушами туристических автобусов. Повинуясь жесту молчаливого водителя, покидаю салон. Встречающий нас парень тоже не отличается разговорчивостью. Следую за ним по расчищенным дорожкам небольшого городка.

Впрочем, мне не нужны слова. Для того, чтобы понять человеческие мысли, так же совершенно не требуется знание языка. Эти люди работают не за страх и не из жажды наживы. Конечно, дополнительные деньги играют в их жизни заметную роль, но идея занимает основное место в мировоззрении. Они против. Против НАТОвских военных баз, изрядно напоминающих оккупационные войска, против нахальных и беспардонных американских туристов, считающих Восточную Европу третьесортным местом, задворками «цивилизованного мира», против угодливой политики правительства, против растущих цен и надуманных ограничений, принесенных ВТО. В общем, нормальные братья-славяне, хоть сейчас в партизанский отряд.

Снегоход «Ямаха» уверенно пожирает километры. Дорогу до Градыт занесло напрочь, она буквально лишь угадывается под толстым слоем снега. После очередного поворота замечаю сидящую на камне одинокую человеческую фигуру. Стратев.

Не глуша мотор, «Ямаха» встала. С некоторым трудом поднявшись, прицепив широкие лыжи, Димо направился к нам.

Не удержавшись, водитель обернулся, посмотрел на меня, изумленно покачал головой. В одинаковой одежде мы выглядим близнецами. О том же подумал Стратев. Подойдя вплотную, он смерил меня взглядом, задержался на лице.

Привлечь его к сотрудничеству не стоило больших трудов. Лечение в знаменитой шестой клинике и научная работа. Что еще надо человеку, не обзаведшемуся на пятом десятке даже семьей?

Судя по моему впечатлению, присутствовали и другие мотивационные факторы. Стратев прекрасно осознавал, кому ушли плоды его таланта, незаурядного интеллекта и самоотверженного труда. И испытывал к фактически выбросившим его на обочину жизни людям соответствующие чувства.