Ведется следствие - Кира Измайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я… я пока не задумывался о браке, — выдавил улыбку Дубовны.
— А еще, — похоже, госпожа Кисленьких села на любимого конька, — именно по причине возникновения этого замечательного обычая такое распространение получили односторонние брачные контракты!
— Почему? — заинтересовался Дэвид.
— Ну… — Каролина вздохнула. — Многие просто не уверены в своих силах. Я уверена, большая часть моих мужей заключала эти контракты именно по такой причине: я все-таки достаточно высока… а мало кто знает, что я способна пройти по трясине, не проваливаясь ни на палец!
— О-о! — глубокомысленно произнес стажер, решив, что это тоже последствия работы в Институте Болот.
— Вот именно, — сказала она. — Трусят! А какая разница? Зашиби я такого жениха при посадке, все равно считалась бы его вдовой… Что так вдова, что этак…
— Не везет вам с личной жизнью, госпожа Каролина, — сочувственно произнес Ян. — Уж простите, если что не так сказал…
— Да ничего! — вдруг воспрянула та духом. — Но знаете, что? Если найдется смельчак, который решит рискнуть… я буду прыгать ночью!
— Как? — поразился Дэвид.
— Кринолин с подсветкой — это, думаю, будет очень экстравагантно смотреться… — мечтательно произнесла Каролина. — Не одной же Элизе шокировать публику?
Дубовны понял, что еще немного, и его, как городского казначея, придется отпаивать сердечными каплями, но тут, по счастью, они прибыли на вокзал.
Руперт Бессмертных обнаружился у себя в купе.
— Что это у вас такой кислый вид? — спросил он постучавшегося к нему стажера.
— Мне прочитали лекцию о брачных прыжках, — ответил тот чистую правду.
— Вам понравилось? — серьезно спросил патрон, покусывая черенок трубки.
Дэвид опять покраснел, представив кринолин с подсветкой и всё сопутствующее…
— Вижу, информации оказалось слишком много, — констатировал Бессмертных. — Да, а как прошла поездка в город? Что интересного вы там увидели?
— Два трупа, — сообщил Дубовны.
— Даже так! — приподнял брови следователь. — И кто же это был?
— Жених с невестой… — вздохнул стажер. — Невеста неудачно выполнила брачный прыжок с дирижабля.
— Ну еще бы! Мещане ни с чего выше табуретки отродясь не прыгали, — фыркнул Бессмертных. — Кстати, откуда здесь взялся дирижабль?
— Патрульный, — уныло отвечал Дэвид. — Летел нас спасать. Но опоздал.
— А название?
— «Лунная радуга»…
— Понятно. Вовремя экспресс не отправится, — непонятно сказал Бессмертных и вернулся к основной теме беседы: — Так что вы сделали с трупами?
— Расценил происшествие как несчастный случай, — вздохнул Дубовны, — хотя госпожа Кисленьких и господин Топорны утверждали, что можно приписать сюда преступную халатность, нарушение правил техники безопасности, злой умысел отца невесты…
— Ну и зачем так усложнять? — поморщился Руперт. — Да и вообще, скажу я вам, вмешиваться не стоило. Пусть бы сами разбирались!
— Госпожа Кисленьких настояла…
— Вот плутовка, — усмехнулся следователь. — Ну да ничего! Идите-ка умойтесь, у вас до невозможности страдальческий вид, вы этак за ужином перепугаете всю публику! А я пойду, попробую оторвать Теодора и Людвига от крайне занимательной беседы о брачных обычаях мухоборов и вернуть их в лоно общества!
И тут Дэвид понял, что от слова «брачный» он будет краснеть еще дня два, никак не меньше…
Глава 8. О вреде синематографа и роли вишен в судьбе прекрасного принца
Миновало два спокойных, тихих дня, наполненных светской болтовней — в основном обсуждением новых синематографических лент: их на борту экспресса хватило бы надолго, особенно учитывая, с какой скоростью их снимали.
Правда, после очередной фильмы некоторых дам пришлось успокаивать нюхательными солями, а Руперт Бессмертных заметил укоризненно:
— Не стоило, право, показывать подобные картины на ночь! У некоторых слишком слабые нервы, а хватит ли на всех валериановых капель — еще неизвестно.
— Какая, право, чепуха! — отозвалась Каролина, пребывающая после сеанса в самом замечательном расположении духа — ее осенила очередная идея. Стопка бумаги на ее столике приобрела угрожающую высоту, а поручик в третий раз выдавал своей госпоже чернила из неприкосновенного запаса. — Вот если бы показали документальную хронику из лабораторий Института, тогда, пожалуй, можно было бы немножко испугаться, но здесь… Это же фантастика! Какие-то кровососы… Нет, решительно не понимаю, отчего все так впечатлены! Конечно, эти создания, — добавила она справедливости ради, — очень красиво сияли на солнце перед тем, как сгореть, а исполнитель главной отрицательной роли весьма недурен…
— Но в целом это сущая глупость, — закончил мысль следователь. — Дэвид, а с вами что? Вы вроде бы не барышня, чтобы испугаться ночного кровососа!
— А? — опомнился стажер. — Нет-нет, со мной всё в полном порядке!
— Ну смотрите, — с подозрением проворчал Бессмертных.
Дубовны вздохнул с облегчением: вроде бы сошло. На самом деле, он был очень впечатлен картиной, но не ужасным порождением ночи и фантазии сценаристов, а главной героиней, очаровательной стройной блондинкой. Когда коварный кровосос, заманив доверчивую девицу в свой замок, ночью прокрался в ее спальню и, подняв повыше свечу, рассматривал жертву, что за дивное зрелище открывалось зрителю! Прекрасные белокурые локоны разметались по подушке, длинные ресницы трепетали, вздымалась едва прикрытая кружевной сорочкой грудь, а кровосос метил в беззащитное горло…
Дэвид отчетливо чувствовал, что «Занимательные истории о марсианских красотках» на какое-то время перестанут его занимать.
— С косметикой для главной героини они переборщили, — прервала его грезы госпожа Кисленьких. — Эти накладные ресницы — явный перебор!
— Ну, милая Каролина, — развел руками следователь. — Вам подавай достоверность… Лучше вспомните, сколько лет госпоже Смиренски!
— Да, пожалуй, вы правы, — подумав, согласилась та. — Так выглядеть в ее годы, пусть даже приходится злоупотреблять гримом и накладными локонами… Пожалуй, я была к ней несправедлива! Фигура у нее, во всяком случае, сохранилась великолепно.
Дэвид на всякий случай решил не спрашивать, сколько лет актрисе: во-первых, неприлично интересоваться, который год пошел даме, во-вторых, он опасался, что приятные мечты пойдут прахом пред лицом истины. Некоторых вещей лучше вовсе не знать, мудро не по годам заключил он.
— Что-то мы ударились в сплетни, — покачал головой Руперт. — Что подумает о нас милейший Людвиг?
— Ничего дурного, — усмехнулся адвокат и понизил голос. — Кстати, поговаривают, что госпожа Смиренски, дабы сохранить фигуру, придерживается крайне странной диеты…
— Какой? — загорелась Каролина.
— Вы не поверите, — с удовольствием поведал Мягко-Жестоких, — но эта прелестная дама пару раз в неделю завтракает стаканом крови только что с бойни. Она уверяет также, что это предохраняет от всевозможных болезней.
— Неудивительно, что она так убедительно сыграла в этой картине, — усмехнулся Бессмертных.
— Не удивлюсь, что идея пришла режиссеру, именно когда он узнал об этом обыкновении госпожи Смиренски, — вздохнула Каролина. — Они ведь, я слышала, находятся в довольно близких отношениях! А что касается ее диеты…
Дэвид подавил желание зажать уши, но сдержался: и так его считали наивным провинциалом, и ему это не нравилось. Приходилось терпеть и внимать.
Если бы кто-то из компании посмотрел по сторонам, то обнаружил бы, что к рассказу об известной актрисе внимательно прислушивается еще одна персона…
Поздно вечером в купе госпожи Кисленьких тихонько постучали.
Каролина, даже не спросив, кто к ней пожаловал, распахнула дверь и машинально поправила прическу, благодаря чему обзавелась чернильным пятном на лбу.
— О, Ян! — обрадовалась она. — Вы давно не заходили!
— Да что-то вот повода не было, госпожа Каролина, — смущенно ответил тот, переминаясь с ноги на ногу. — Да и… то одно, то другое, никак ничего в голову не шло. Теперь вот только… Не соизволите ли взглянуть?
— Конечно! — заверила та, принимая потертую тетрадку. — Что-то новенькое?
— Ну… — неопределенно произнес оперативник. — Маленько с размером попробовал поиграть, вроде ничего так вышло…
— Обязательно прочитаю, — сказала Каролина, — только вот главу допишу, пока мысль не убежала! Ян, а вы…
— С превеликим удовольствием, госпожа Каролина! — просиял тот. — А то это… синематограф — оно хорошо, конечно, только надоело уже.
— Тогда держите! — исчезнув на мгновение в купе, писательница вернулась и вручила Яну три толстенные папки. — Значит, сперва вот эта, с кляксой на обложке. Потом эта, а та, что потоньше — последняя… пока что, — уточнила она. — Если какие ошибки найдете…