Колдовской мир - 3: Полет мести - Андрэ Нортон

На четвертый день в Лормте Уна уснула естественным сном, а на следующее утро впервые открыла глаза.

Удивленно осмотрелась, потом к ней вернулась память, и она насторожилась.

Пира, женщина из народа фальконеров, подруга Аден и тоже целительница, сидела рядом с постелью. Она быстро положила свою руку на руку Уны, успокаивая больную.

— Спокойно, миледи. Ты в безопасности. Это Лормт, меня зовут Пира, я целительница и здесь тоже гостья.

Женщина долины кивнула в знак того, что поняла, но не расслабилась. Глаза ее обежали маленькую комнату в поисках кого-то.

В ее теле словно повернули копье.

— А как капитан? — спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя каждое слово давалось ей с трудом. — Командир моей охраны? Он здоров? Я видела, как он бросился ко мне, когда упал камень…

— С ним все в порядке, — заверила ее Пира. — Он привез тебя к нам. Почти три дня ехал безостановочно, держа тебя на руках, задерживаясь только для смены лошадей, — добавила она с неожиданной гордостью, которая удивила ее саму.

Уна из Морской Крепости снова кивнула. Она больше ничего не сказала, но страх не покинул ее. Она не сомневалась, что Тарлах сразился бы ради нее с самим Мрачным Командующим, но эта незнакомая женщина может ей лгать и держаться этой лжи, пока не решит, что пациентка достаточно окрепла, чтобы выдержать правду.

Пира встала. Мысли владелицы долины легко было прочесть, и женщина приняла решение. Этот страх, разрывающий Уну, замедлит ее выздоровление.

Пира направилась к двери. Как она и ожидала, не один, а два молодых человека сидели снаружи в коридоре. Многие местные жители посылали своих детей в Лормт. В обмен на приобретаемые знания они помогали в работе. Большинство оставались недолго и уходили, чтобы заняться своими делами, но немногие, как эти двое или как когда-то Аден, проявляли способности и склонность к наукам и потому формально принимали на себя обязательство служить Лормту. Однако молодость остается молодостью, как бы сильно ни было стремление к знаниям, и в этих длинных извилистых коридорах расцветала дружба, как и в крепостях лордов, и этих двоих редко видели порознь в их свободное время.

— Хорошо, — неожиданно сказала Пира. Она была уверена, что прервала обсуждение плана бегства. Недалеко от Лормта есть ручей с глубокими омутами, в которых водится крупная и хитрая форель. — Вы мне поможете. Мерон, ты изучаешь искусство исцеления. Оставайся с леди Уной. А ты, Луки, разбуди Аден. Скажи, что наша пациентка пришла в себя.

— С радостью! А ты сама?

— У меня есть дело. Вернусь, как только его закончу. Идите, и побыстрее.

Тарлах сидел за столом, но не видел свитков, разложенных перед ним. Он думал о Морской Крепости, о том, как его товарищи и жители долины перенесут предстоящую зиму.

Сами они вернутся туда не раньше весны. Когда он закончит свои дела. И очень вероятно, что ему придется возвращаться в одиночестве.

Он всегда возвращался к этой мысли!

Тарлах встал и принялся расхаживать по комнате. Большинство членов этой странной общины ученых, в которой он оказался, давно в постелях и вообще скоро уже пора вставать, а он продолжал бодрствовать и даже не раздевался. Отдохнув от бешеной гонки сюда, он спал мало. Здесь нечем было утомить тело, и он не мог справиться с душевным смятением больше чем на несколько часов в сутки.

Может быть, если он всерьез займется поисками, сон быстрее будет приходить к нему. Тарлах надеялся на это, потому что предстоящие часы бодрствования не принесут ему радости.

В дверь постучали. Капитан удивился, но быстро надел свой крылатый шлем и разрешил войти.

Женщина Пира. Та, что ухаживает за Уной. Вот оно!

Тарлах напрягся и со страхом посмотрел ей в лицо.

Потом отвернулся, опасаясь выдать себя. Но она не похожа на вестницу смерти.

Женщина подошла к нему, хотя не очень близко.

— Прошу прощения за вторжение, капитан, но ты просил немедленно известить тебя об изменениях в состоянии леди Уны.

Командир фальконеров снова посмотрел на нее.

— Было изменение? — Голос его казался спокойным, словно он спрашивал о погоде на завтра.

Женщина кивнула.

— Кризис миновал. Она пришла в себя и будет жить.

Тарлах наклонил голову. Хвала Рогатому Лорду…

— Благодарю за новость, — сказал он и словно забыл о ней.

«Бесчувственный дикарь!» — разозлилась Пира. Но ведь она пришла сюда не ради него.

Уна из Морской Крепости не выдала себя даже в бреду лихорадки, и сейчас она хорошо контролировала свой страх. Просто сильная и заботливая женщина тревожится о человеке, который верно служил ей. А что касается Тарлаха, то Пира понимала, что может совершенно неверно истолковать его спокойствие.

Но очевидно, что все это имеет глубокий смысл. Раздевая пациентку, они с Аден обнаружили две подвески, каждая на своей цепочке. Женщина носила их под одеждой. Маленький золотой амулет Ганноры они не стали снимать, потому что приветствовали помощь Великой, покровительницы женщин, в борьбе за жизнь Уны. Вторая подвеска серебряная, тоже маленькая, но искусно выполненная, изображение сокола с кроваво-красным камнем в когтях.

Этот предмет оказался амулетом Силы. Когда вначале Пира, а потом Аден попытались снять его, серебряная птица мягко, но решительно выскальзывала у них из рук. Видя, что она каким-то образом связана с правительницей долины и спокойно соседствует рядом с символом Ганноры, они оставили и ее.

Связь между этой женщиной из долины Высокого Холлака и наемником казалась невозможной, сама мысль об этом на первый взгляд нелепа, но еще более невероятно считать, что здесь простое совпадение. Пира знала, что в обычаях фальконеров делать такие амулеты и их невозможно отобрать у тех, кто их создал или кому они добровольно подарены.

Она не сказала о своих подозрениях и, по-видимому, правильно поступила, потому что если какое-то чувство и существует, то только со стороны леди долины. Поэтому она и прятала так амулет.

Все может быть! Пира не могла утверждать, что понимает этого мужчину или мужчин вообще. Она знала, что могла неверно прочесть чувства, отразившиеся на полускрытом лице фальконера, когда тот смотрел на лежащую без сознания женщину.

Чутье говорило ей, что она не ошибается. Боль есть боль и в той или иной степени свойственна любому человеку. Никакой народ или человек не может избежать ее.

Пира незаметно внимательно разглядывала фальконера. Действительно ли этот человек так спокойно воспринял новость? Или испытывал такой ужас, что боялся поддаться малейшему проявлению чувств, чтобы не выдать себя?