Гость из пекла - Кирилл Кащеев

– Станцевала танго и стала лошадью… – на бегу обронила та. Увидела, как безумно выпучились глаза у мужика. Жалко все-таки, надо хоть что-то ему объяснить. Ирка остановилась на минутку и наставительно добавила: – И улетела! – и с чувством выполненного долга рванула вверх по лестнице.

Пламя плясало вокруг дверных косяков, как колышущаяся на ветру бахрома штор. Прикрывая рот и нос рукавом, Ирка вбежала обратно в комнату. Задувающий в дыру ветер радостно взвыл и принялся, точно дворницкой метлой, разгонять огонь по дому.

Ирка с силой тряхнула пакет и рванула зубами скользкий край целлофана. Вонючее, противное, липкое, давным-давно прокисшее молоко плеснуло ей в физиономию. Разбрызгивая белые струйки, Ирка размахнулась и швырнула пакет в пламя. Пакет гулко плюхнулся на пол… и молочная струя, сильно, точно из брандспойта, плюнула вверх. Ударила в край дыры, расплескалась фонтаном, окатывая стены. Лежащий на полу пакет раздувался, как сытый удав, и снова сплющивался, выплевывая все новые и новые порции молока, словно его подключили к трубе молокозавода. Собственно, так оно и было – один из самых первых фокусов, освоенных Иркой еще у Рады Сергеевны, первой ее учительницы ведьмовства. Жаль, что потом ту пришлось превратить в стог сена…[25]

Разлетающиеся во все стороны струйки молока прибили пламя. Ветер заплакал разочарованно, но тут же утешился, унося вверх черный вонючий дым. Молочные ручейки сбегались к порогу комнаты и начинали сочиться по ступенькам. На лестнице затопотали шаги, послышался кашель, и, прикрываясь от едкого дыма, в комнату ворвался мужик в трусах.

– Колдовской огонь только одним потушить можно – молоком, – учительским тоном сообщила Ирка. – Каждой пожарной части надо выдавать средства для тушения спецпожаров. Цистерну с молоком… и ящик творога – вместо песка! – сказала Ирка… превратилась в собаку и улетела в дыру.

– Угарный газ, – глядя ей вслед, задумчиво сказал мужик. – Галлюцинации от угарного газа. Надышался. – И снова заорал: – Ладка? Ты хоть живая? Ты где?

«Я бы тоже хотела это знать!» – уныло подумала крылатая Хортица, паря высоко над крышей. Чертов план сработал – пожар заставил ее безнадежно отстать. Теперь она понятия не имела, куда во всем беспредельном ночном небе проклятый мамун мог погнать белую лошадку с золотистой гривой и монограммой «L» на седле.

Вдалеке небо прочертила золотистая искра. Хортица взмахнула крыльями и понеслась туда. Может, конечно, это кто-то из ведьм летит по своим делам – Оксана Тарасовна или Стелла, например… Золотистая искра стала ближе. Хортица забила крыльями, останавливаясь в воздухе. В небе летел черт. Не потерянный ею мамун, совсем другой, незнакомый! Верхом на раскормленном пегом борове, только вот из пасти борова торчали неслабые кривые клыки – такими клыками и слону брюхо распорешь! Клыки были унизаны золотыми кольцами – для красоты. Да и сам черт оказался принаряжен, как на бал: в смокинге, копыта выставлены напоказ и натерты до блеска, пегая, под цвет борову, шерсть тщательно расчесана, хвост, только что от парикмахера, выкрашен полосками красного и желтого. Следом за чертом волочился густой шлейф запахов серы и выхлопных газов с легкой ноткой помойки. То и дело черт поглядывал на дорогущий «Ролекс», видно, боялся опоздать.

Хортица заложила вираж в воздухе. Ночь была расчерчена золотистыми искрами, как дешевая индийская юбка – нитками люрекса. Куда ни глянь, в темных небесах летели разряженные черти. Далеко впереди Ирка разглядела пожилого черта верхом на облезлом баране. Этот, видно, был победнее летуна на пегом борове, но тоже прихорошился, как мог: в рогах барана извивались гадюки, а шею черта украшала древняя бронзовая гривна, принадлежавшая, видать, еще чертовой бабушке.

– Пи-пи-пи-топ-топ-топ!

Хортица оглянулась. Отчаянно пища и топоча сотнями крохотных лапок по воздуху, ее догоняла целая стая белых мышей! На каждую мышь была надета крохотная сбруйка из золотых нитей, и такие же тонкие золотые нити тянулись к открытой старинной коляске. Коляска подпрыгивала на невидимых воздушных ухабах, заставляя подпрыгивать и сидящее внутри семейство: черта с женой, маленького чертенка и молоденькую чертовку на выданье. На фоне серебристого диска полной луны промелькнуло красное бархатное кресло с элегантным чертом в пушкинской крылатке. Пролетая мимо семейства, черт любезно приподнял шелковый цилиндр.

– Приветствую господина адвоката дьявола! – поклонился в ответ отец чертова семейства, а мамаша-чертовка что-то зашептала на ухо дочери. Дочка тут же кокетливо повела пятачком и потянула вниз и без того глубокое декольте, открывая осыпанную золотистой пыльцой шерстку на груди. На господина в крылатке ее маневры впечатления не произвели – наоборот, гнутые ножки кресла окутались золотистыми искрами, и на турбоскорости кресло унеслось прочь. Адвокат дьявола хорошо знал, в каких случаях самый разумный маневр – стремительное бегство.

– Пошел ты… к ангелу! – гаркнула ему вслед молоденькая чертовка, и тут же раздался звук оплеухи – мамаша учила непочтительную дочь манерам.

Черта с два – горит трава,Три-четыре – черти в мыле!

– на все темное небо раздавалась лихая речовка. Над головой Хортицы пронеслась длинная скамья, похожая на те, что стоят в спортивных раздевалках. Верхом на скамье в ряд сидели юные длинноволосые чертовки в одинаковых матросочках и коротеньких юбочках, с напедикюренными и украшенными стразами копытцами.

Наши черти выпьют пива —ангелов возьмут за гривы! —

проорали чертовки, расхохотались и на бешеной скорости погнали скамью дальше.

Скамья пронеслась совсем рядом с парящей в небесах крылатой борзой, и та облегченно вздохнула – чертовки даже не повернули в ее сторону голов! Значит, все получилось, и даже в собачьем облике она способна отводить глаза. Даже чертям, мчащимся… не иначе как на чертов бал!

Полнолуние, и эти черти поганые закатили бал – наверняка, чтоб их старшие могли встретиться и спокойно «перетереть» вопрос с немцами и спевшейся с ними ведьмой Хортицей! «Лада влипла еще хуже, чем я думала!» – подумала Хортица.

Ну да, что может быть забавнее, чем дурочка, пошедшая на соглашение с чертями, чтоб попасть на «Фабрику звезд»! Уж они ей устроят кастинг! Но этот чертов бал давал Ладе и надежду. Если лететь, куда летят все, если очень-очень быстро лететь… можно нагнать мамуна на белой лошадке раньше, чем он попадет на бал! И попытаться что-то сделать! Например, предложение, от которого он не сможет отказаться. В конце концов, неужели ему настолько нужна Лада, что в придачу к человеческой пленнице он согласится заполучить месть разъяренной хортицкой ведьмы? До самого конца своих дней – а «конец дней» для тех чертей, что привлекли к себе особое внимание Хортицы, наступает стремительно и неотвратимо, в этом они уже могли убедиться!

Единственное, чего делать не следует, – соваться на сам бал. Даже хортицкой ведьме не стоит в одиночку лезть туда, где соберутся все черти округи! На такой риск она бы пошла разве что ради Таньки, но не ради идиотки Лады, по глупости вляпавшейся в самую страшную историю, какая только может произойти с девчонкой. От маньяка еще можно как-то вырваться. От чертей – никогда!

Хортица взлетела повыше и помчалась следом за уносящей чертовок скамьей.

Глава 16

Подковомонтаж в готическом стиле

Влад был кузнецом. Самым настоящим, как в старину – со своей кузней, пропитанной запахами горячего металла и окалины, с набором молотов, наковальней и мехами для раздувания пламени. И даже с подмастерьем! Казалось бы, кому нужен кузнец в наше индустриальное время? А вот и нужен, особенно если на весь громадный город таких, как ты, – раз-два и обчелся, и вот как раз ты, несомненно, номер раз! Самый лучший! Хо-хо! Сколько крутых хотят то кованые решетки, и чтоб обязательно работы мастера, то металлическую абстракцию в саду вместо пошлых фарфоровых гномиков, то еще что… Но больше всего Влад любил работать для этих… ну психов… которые эльфы, гномы, орки и время от времени наполеоновские гвардейцы или витязи Александра Невского на Чудском озере. Доспехи там, мечи, наконечники копий…

Примерно так пьяненький Влад излагал неожиданно под вечер заявившемуся к нему домой приятелю. Ну, приятель – сильно сказано. На самом деле Влад совершенно не помнил, откуда он знает невысокого, совсем не спортивного мужика с круглой добродушной ряхой и маленькими глазками, в которых светился острый и… недобрый ум. Может, он из жюри конкурса кузнецов? Или на фольклорной ярмарке встречались – тот в оргкомитете был? Владу казалось то так, то этак… Тем более лицо приятеля иногда словно плыло – опадали и снова раздувались щеки, нос то вытягивался уточкой, то вдруг начинал курносить. И глаза меняли цвет… только что карие были, а теперь желтые, прямо как у кота. И светятся, ей-богу, светятся!