Тени дня (СИ) - Земляной Андрей Борисович

— Рад видеть столь глубокую учёность в столь юном создании, о прекраснейшая из цветов Аллаха всемилостивейшего и милосердного. — Николай поклонился. — Да, в той части света, но называется Европа меня знают под именем Альбатегнуса. Но постой, ты ли это, та солнцеликая пери, что потрясла Мухаммада-хана, достославного правителя Бухары, до того, что он назвал тебя жемчужиной Севера?

Александра порозовела от удовольствия, но сразу насторожилась. История та, была известна совсем немногим, и кто же, чёрт возьми скрывается под личиной старого звездочёта?

— А нагадайте мне мужа! Некстати выскочила девчонка в костюме немецкой селянки. — И чтобы добрый был, и щедрый, и чтобы солидный такой, не прощелыга…

— Как звать-то тебя, дитя? — Николай повернулся в девице и поправил очки.

— Ни… ой, Марта, дядечка звездочёт.

— Так вот ой Марта, — Николай взял висящую на цепочке книгу, и раскрыл её, смотря на страницы, исчерканные арабской вязью. — Судьба твоя будет светлой и лёгкой если запомнишь и неукоснительно будешь следовать одному правилу. — Николай поднял палец вверх. — Прежде чем сказать хоть одно слово, ты отсчитываешь пять ударов сердца, и говоришь не более пяти слов. Для этого ты должна построить фразу в голове, и только потом сказать её. Но не раньше пяти ударов сердца.

Стоявшие рядом негромко рассмеялись, а Марта, уже что-то хотевшая сказать, вдруг осеклась, молча постояла, и медленно повернувшись к Николаю, произнесла.

— Благодарствую тебе добрый человек. — И поклонилась в пояс.

— А мне судьбу предскажете? — Высокая стройная девушка в лёгком шелковом платье, с венком на голове и широким цветным поясом изображавшая сибирскую травницу, чуть присела в поклоне и улыбнулась из-под глухой маски. — Меня зовут Василена.

Несмотря на маску, Николай сразу узнал великую княжну Любаву.

Он чуть нагнулся к ушку девушки и понизил голос до совсем негромкого шепота, чтобы не услышал никто.

— Василена, дочь Василевса, как можно предрекать судьбу той, что сама не знает, что для неё лучше? Не сложилась ещё твоя судьба, не описана в книге, не прошита золотой нитью сквозь время.

— А мне, мне… — раздалось со всех сторон, но вперёд вырвалась совсем молодая девушка присела в книксене, и на нетвёрдом русском грассируя как уроженка Германских земель, спросила.

А ви умеете есть разный фокус, ну как маг, или волшебник?

— Фокусы? — Николай нахмурился, и вытянул руку вперёд ладонью вверх. — Такие? — На ладони ярко вспыхнул огненный шарик, и тут же погас. — Нет не умею.

— Это кто же у меня во владениях резвится? — Раздался вдруг громкий голос откуда-то сбоку.

Люди сразу подались в стороны, и Николай увидел Деда Мороза в роскошной серебристой бороде, шубе, и с посохом в руках.

— Кто же может соперничать с Владыкой Севера. — Николай, уже знавший, что под личиной деда мороза скрывается сам государь, низко поклонился. — Уж не скромный звездочёт, и книгочей познавший милостью Аллаха малую толику от тайн природы.

— Ну тогда ладно. — Дед мороз оглядел всех присутствующих и стукнул посохом. — Только что-то я веселья не наблюдаю. Эй музыканты! Спите там что ли?

И повинуясь взмаху дирижёра, оркестр тут же грянул мазурку, в которую начали вливаться пары, образуя цветной вихрь кружившийся вокруг громадной, почти до потолка ёлки.

— Ну а мы с тобой звездочёт посидим рядком, побеседуем ладком. — Дед Мороз пошёл вперёд размашистым шагом, и двери словно по волшебству распахивались перед ним, и закрывались следом.

В небольшой, всего десять на пятнадцать метров комнате, стоял небольшой столик, с шампанским, лёгкой закуской, и два кресла рядом.

— Садись князь. — Сергий снял шапку, и кинув на поднос в руках у слуги, аккуратно отделил бороду, и привстав снял с плеч шубу. — А ты чего?

— Грим уж больно сложный ваше величество. — Николай покачал головой. Если снимать, то уже всё. По-новой возиться не стану. Это же маска фактически. Тонкий каучук, на всё лицо, раскрашенный специальными красками. Можно даже умываться, или попасть под дождь. Маске ничего не станет. Но надевать её долго и муторно. Так что если вы позволите государь…

— Да сиди, кто-ж тебя неволит. — Сергий махнул рукой, и чуть пригубил из высокого бокала.

— А как вы меня узнали государь? — Прервал паузу Николай.

— Да просто спросил гримёра. — Сергий громко расхохотался. — Иначе бы всю голову сломал. Уж больно ты внешность горазд менять. Об том мне и князь Орлов говорил не единожды. Но ты не стесняйся. Всё ж не в скобяной лавке служишь. У та?йников тебе самое место.

Сергий Рюрик помедлил.

— Но я тебя не за тем позвал. — Он тяжело вздохнул. — Сам знаешь какая у меня беда. Я же эту егозу, на руках таскал с малолетства. Ножки ей целовал, ещё когда Тасья принесла мне сразу после родов. Хотели мы с ней много детей, но господь не дал. Вот только двоих. И ведь я приказать — то тебе не могу. Не по правде это будет. Не по правде и не, по совести. Да и не будет у вас нормальной семьи из-под палки. Не тот ты человек. Но и смотреть как она сохнет, тоже не могу. Всё в душе вскипает. Мы про то с твоим батюшкой много думали, но в итоге пришли к одному. Пусть оно идёт у вас как может. Ты, если что её не гони. Не знаю, что там у тебя к ней, но она-то по тебе точно тоскует.

— А если не сладится ничего?

— Ну так и пусть. — Сергий взмахнул рукой. — То не беда. Одна лишь проблема, это если газетчики прознают. Но и здесь я нашёл выход. Михайловским указом, кстати никем не отменённым, разрешено женщинам-военным, и находящимся на действительной службе, «вольные отношения». Подруги твои, кстати, именно поэтому себя так спокойно ведут. Княжна Аматуни та уже старшего лейтенанта выслужила, а Наташа Долгорукая проходит по Генеральному штабу, как капитан в запасе, с привлечением на контрактной основе. В общем тоже под погонами. Ну и бешеная эта. Машка Шепелева. Она у нас давеча Станислава второй степени получала, так что ей тоже капитанское производство вот-вот оформят. Ну а балеринам сам знаешь. Закон не писан и молва людская не указ. А по Михайловскому этому закону до десяти лет каторги можно выхватить, за опороченную честь военнослужащего. Ты-то сам как к ней?

— Да как там вообще можно о чём-то было думать? — Николай удивлённо посмотрел на государя. — Там в каждом слове и в каждом жесте Якутская тюрьма крупными буквами была прописана. А я конечно крепкий парень, но вот туда, точно не хочу. — Он тоже взял бокал и пригубил терпкое Новосветское шампанское.

— Ты не думай. Я тебя под венец не гоню. Сам в сорок лет только женился. Сколько баб оходил за это время, не сосчитать. — Сергий вздохнул. — Но и ты смотри себе. Чтобы пузом не понесла. Таково сразу у алтаря встанешь. — Он снова вздохнул, и вдруг рассмеялся. — Вот знаю, что это ты, а вижу перед глазами древнего старика и какое-то смущение, что непочтительно разговариваю. — Он полез куда-то за пазуху, и покопавшись в кармане, с улыбкой протянул Николаю конверт. — На вот держи. Новогодний подарок от Деда Мороза. И не думай. Всё до последней капли заслужил. Я бы тебе всё это ещё за ниххонцев дал. Такое дело, войну остановить. Но тогда ситуация была неподходящая. А вот сейчас в самую точку.

Тем временем Николай наконец вскрыл конверт из толстой бумаги и на ладонь ему вывалилась пара подполковничьих погон ручного шитья для парадного мундира, и «Георгий» второй степени.

— Служи как служил князь Белоусов. — Рюрик поднялся, и Николай тоже подхватился. — А я пойду дальше радовать народ подарками.

Государь уже давно ушёл, а Николай всё стоял, мучительно размышляя что ему вообще делать дальше.

— Ваше сиятельство… — Широкоплечий казак в погонах Гетьманского полка участливо посмотрел на Николая так и стоящего с погонами в руке. — Может доктора кликнуть?

— Спасибо хорунжий. Мне бы где-нибудь посидеть, да мысли в порядок привести.

— Это разом. — Казак кивнул, и показал на двери. — Вон там комната, там и диванчик, и кресла…