Служитель египетских богов - Челси Ярбро

Переступив порог, Санхкеран ощутил тошнотворный дух мертвечины. Он замер на месте и впервые с тех пор, как восстал из могилы, содрогнулся перед тем, что скрывалось в глубинах храма. Ему понадобилось усилие, чтобы заставить себя двинуться дальше — к нише, где, привалившись друг к другу, лежали три мертвых раба, тела которых успели позеленеть и раздуться. Санхкеран остановился над ними, стараясь унять поднимавшийся в душе ужас. Он наклонился и стал раскладывать тела как положено. Усопшим следовало лежать на спине с прижатыми к туловищу руками, только тогда слуги Анубиса могли их забрать. От прикосновения к полуразложившейся плоти горло его спазматически сжалось. Пришлось выжидать, когда пройдет тошнота «Глупо, — выговаривал он себе. — Ты не можешь испытывать таких ощущений: ты ведь не питаешься грубой пищей». Но комок в горле не исчезал. Санхкеран, слуга Имхотепа, перевел дыхание, понимая, что должен выполнить свой долг. После перерождения он перевидал тысячи трупов и всегда сохранял хладнокровие, а теперь ему хотелось притупить зрение и запереть на замок сердце.

У дверей первого святилища, назначенного для приема даров, стояли рабы-охранники. От одного из них исходил запах, предвещавший его близкую смерть. Второй, более молодой караульный, впав в лихорадочное забытье, отмахивался от кого-то незримого. Третий, самый высокий, с явственно отливающий зеленью кожей, едва держался на дрожащих ногах, что уже было не под силу четвертому стражу, который сполз по стене на пол и там затих.

В глубине святилища сидел молодой жрец и слабеющим голосом считывал со старинного свитка молитвы. Увидев Санхкерана, он замолчал, потом спросил:

— Ты кто? — Лицо его взмокло, глаза ярко блестели.

— Санхкеран, — был ответ. — Меня прислали из Дома Жизни. — Слуга Имхотепа сделал несколько осторожных шагов. — До нас дошла весть, что здесь царствует хворь.

— Как видишь, — сдержанно ответил священник. — Я не вхож во внутреннее святилище, но все старшие жрецы Тота там. — Он закашлялся, выплевывая кровь. — Остальных отослали.

— Где это святилище? — спросил Санхкеран, стараясь определить, сколько продержится молодой жрец.

Тот вздрогнул.

— Нет. Тебе тоже туда нельзя. Ты не из нашего храма, ты служишь не Тоту.

— Мне велено узнать, сколько здесь больных. Я должен туда войти. Этого требуют жрецы Имхотепа. Если ты мне не поможешь, я отыщу святилище сам, но на это уйдет время.

— Ты не пройдешь мимо меня, — упорствовал юноша. — Я… — Он опять забился в приступе кашля, потом повалился на бок.

Санхкеран отступил.

— Я вернусь, — сказал он и пошел искать зал, где жрецы говорят с тем, кого они чтут, напрямую. Он знал, что найдет это помещение где-то в центре строения, ибо храм Тота мало чем отличался от храмов, посвященных другим богам.

Секретный зал обнаружился за второй дверью, но стоило Санхкерану шагнуть в темноту, как он тут же попятился, ибо разглядел трупы и ощутил зловоние смерти. Несколько секунд он стоял на пороге, затем, лишившись способности думать, снова прикрыл двери и оставил мертвых жрецов наедине с самым сокровенным таинством бытия.

В первом святилище на полу валялись уже двое охранников. Молодой жрец продолжал чтение вслух, но голос его теперь прерывался, а слова стали невнятными. Когда Санхкеран приблизился, священник запнулся, но не прервал моления.

— Ты должен покинуть это печальное место, — сказал Санхкеран, удивляясь тому, что осмелился произнести такие слова.

Юноша ошеломленно смолк, потом с расстановкой ответил:

— Это мой храм. Я здесь жрец.

— Ты здесь мертвец, — возразил Санхкеран. — Ты должен уйти — или умрешь, как все остальные.

— Я давал клятву Тоту. — Жрец положил руку на свиток, словно бы в подтверждение своих слов.

— У Тота здесь больше нет слуг, — сказал Санхкеран сурою. — Теперь здесь властвуют Анубис и Осирис.

— Я дал клятву, и я остаюсь, — заявил юноша, упрямо цепляясь за то единственное, что заполняло все его мысли.

— Клятву умереть? — спросил Санхкеран, прикидывая, сумеет ли он увести юношу, не применяя при этом насилия.

— Таков удел человека — умереть и войти в обитель богов, — монотонно пробубнил жрец и пошатнулся. Свиток выпал у него из руки.

Санхкеран подошел ближе. Потом сделал последний разделяющий их шаг.

— Не беспокойся, ты вступишь в обитель богов в свое время, а пока я отнесу тебя в Дом Жизни. — И прежде чем жрец Тота успел воспротивиться, Санхкеран подхватил его и перекинул через плечо.

— Меня сейчас вытошнит, — пробормотал юноша.

— Это лучше, чем умереть, — сказал Санхкеран и пошел к Дому Жизни, раздумывая, что он скажет ожидающим там жрецам.

«Разумеется, ты не знала Аумтехотепа. Он был моим слугой до Роджера, а умер во второй раз, и уже навсегда, в цирке Флавиев. А еще он был первым из тех, кого я оживил после смерти. Я, конечно, не знал, удастся ли мне это сделать, но все же решил попробовать и, поскольку людей косила смерть, ожидал, что наши жрецы не воспротивятся моему замыслу. Я еще мог заразить живых своим естеством, обладая временем, знаниями, достаточным количеством крови, но для мертвых моя кровь была бесполезна — для их воскрешения мне понадобилась бы вся мудрость Черной Земли. Я рассчитывал, что неразбериха, царящая в Доме Жизни во время эпидемии, даст мне шанс вернуть к жизни новообращенного священника из храма Тота. Было очевидно, что он обречен, поэтому я рассчитывал попробовать оживить его, не встретив при этом серьезных возражений со стороны жрецов. В стране стоял мор, и я надеялся, что они благосклонно отнесутся к этой процедуре, если она пройдет успешно. Так и вышло: жрецы как завороженные наблюдали за моими действиями, видя в них возможность продлить свои дни».

Сехетптенх совсем исхудал, его изводили боли в утробе, но он стойко переносил их, ибо считалось дурным знаком, если верховный жрец Дома Жизни заболевал.

— Скажи, Санхкеран, как тебе это удалось? — Он жестом показал на египтянина, недвижно стоявшего возле двери.

— Вы сами при том присутствовали, верховный жрец, — сказал Санхкеран. Ему надоело без конца отвечать на один и тот же вопрос, но он все же прибавил — Я следовал рекомендациям, почерпнутым в одном древнем свитке.

— Времен Джосера?[9] — уточнил Сехетптенх, словно пытаясь уличить чужеземца во лжи.

— Да, если верить картушу в конце текста, — спокойно подтвердил Санхкеран.

— Трудно читать такие старые тексты. Почему ты уверен, что все правильно понял? — Верховный жрец, тяжело дыша, оперся о посох.