Апогей - Явь Мари

— Меня это не интересует. — Перебил старика Аман, а от его голоса по спине побежали мурашки. А ведь эти слова и взгляд предназначались не мне. — Она — твой потомок, и твои притязания обоснованы. Как суть ее крови ты имеешь прав куда больше, чем я, когда дело касается этой девушки, однако я все равно заберу ее.

— Дай-ка подумать… — Захария наставил на него пистолет. — Как тебе такой ответ?

— Ты знаешь, что я пришел сюда не один. Над нами еще полсотни голодных парней, готовых присоединиться к нашей беседе в любой момент. Или бессмысленная бойня входила в твои планы на сегодня?

Судя по гробовому молчанию, такой пункт отсутствовал в ежедневнике Захарии. И все же старик не был согласен с подобным раскладом. А я, признаться честно, никогда не видела его в столь отчаянном состоянии. Довести наставника до белого каления в считанные секунды… даже с пистолетом наперевес я не могла добиться такого результата. А еще… полсотни дрессированных чудовищ клана Вимур здесь, серьезно?! И все это ради… ради чего?

— Смотря на тебя, начинает казаться, что ты хочешь предложить сделку. — Хохотнул грубо Захария. — Вот только единственное, что меня интересует…

— Я согласен. — Без раздумий выдал Аман, заставляя Захарию недоверчиво на него уставиться.

— Ты… согласен?! После того, как… — Старик резко усмехнулся, стукнув кулаком по подлокотнику своей каталки. — А теперь… даже страшно подумать, для чего она тебе так нужна, раз ты идешь ва-банк.

— Твой ответ.

— Шутишь? — Захария перевел взгляд на меня, презрительно прищурившись. — Думаю, это была наша последняя встреча, Мейа. Прощай.

Я молчала, шокировано уставившись на этого человека. И когда Франси пришла в движение, подчиняясь молчаливому жесту господина, я до последнего смотрела в ясные глаза своего предка. Он, который так долго искал меня и убеждал в моей важности, запросто согласился продать меня за… за что? Какова была моя цена? Что именно предложил Захарии господин Аман?

— Ч-что… что происходит, Франси? — Шептала я, пытаясь не замечать все эти любопытные, презрительные взгляды. — Куда мы идем? Я должна… черт, Франси… ответь мне! Да скажи ты хоть что-нибудь!

Но хранительница безжалостно молчала, смотря строго перед собой, пока уверенно двигалась по коридору, держа меня на руках.

Что меня ждет на этом новом вираже, который в очередной раз решила выписать судьба? Ублюдок Захария выгодно от меня отделался, и теперь я действительно стала собственностью клана Вимур.

Как они наказывают беглецов? И как обращаются со своими рабами?

Я явственно представила квадратное помещение с мягкими стенами, ощутила жесткие объятья смирительной рубашки и вкус больничной пищи…

Или это будет похоже на катакомбы, в которых я не так давно побывала по инициативе Молчуна?

Страх обрушился на меня словно внезапная болезнь, заставляя извиваться в руках Франси.

— Пусти… я должна… я пойду сама, слышишь? Я в порядке.

Да черта с два. Я не была в порядке от слова «совершенно», и данный факт был известен не только мне. Наверное, поэтому Франси даже бровью не повела, слушая мои хилые пререкания, которые затихли, лишь когда хранительница вынесла меня под вольное небо.

— Боже… как я скучала по тебе. — Прошептала я, уставившись в бездонную темнеющую синеву. Глаза заболели от яркости красок отобранного и лишь теперь обретенного вновь мира.

На мгновение я успокоилась, словно небеса пожертвовали мне частицу своей безмятежности. Но когда мой взгляд медленно спустился с небес на землю, я дернулась, прижимаясь к хранительнице всем телом. И меня не устраивала эта неторопливость, с коей она меня несла мимо армии кровожадных мастодонтов, которых господин Аман прихватил с собой в качестве весомого аргумента.

Большие угрожающие мужчины, расслабленно разместившиеся то тут, то там, ждали приказов начальства и скучали. И потому, как только Франси вышла из убежища Захарии, их взгляды впились в нас. В меня. И, кажется, мой очевидный ужас их веселил.

Попытавшись сделать невозможное, — не обращать на них внимания — я принялась рассматривать лес, в котором находился вход в бункер Ойге. Трава шуршала под ногами Франси, пока она несла меня сквозь нестройный ряд деревьев. А мне просто хотелось знать, какую именно эмоцию нужно испытывать в данный момент.

Радость? Я никогда не вернусь в это проклятое место, не буду видеть ненавистные лица, слышать клевету и явную ложь.

Облегчение? Захария больше не имеет надо мной власти, я с этих самых пор не подчиняюсь ему и могу вообще считать его чужим себе.

Злость? Я не отомстила виновному в смерти моей семьи. И хотя я никогда не мыслила себя в роли убийцы, Захария заслуживал смерти. За моих родных, за тех бедняг в катакомбах, за ребенка, который по нелепому приговору Фортуны родился вампиром в замкнутом мире фанатичных людей, и судьбу которого не трудно предсказать.

Панику? Я вновь перешла с рук на руки. И что-то мне подсказывало, что Аман не спасать меня пришел. Черт возьми, есть такой тип людей, которые не выглядят как рыцари без страха и упрека ни при каких обстоятельствах. А он ведь даже человеком не был!

Дикий ужас? Среди деревьев показался просвет, и через минуту Франси поднесла меня к первой машине. Любезный шофер, куривший неподалеку, открыл дверь, и хранительница посадила меня на заднее сиденье, отклоняясь.

— Что… Франси, что теперь… я… что он… сделает со мной? — Я заикалась, дрожа всем телом. Не от холода.

Дверь захлопнулась, и я стала терпеливо ждать, когда Франси сядет рядом и подробно разъяснит мне мою дальнейшую судьбу. Две секунды, пока она обойдет машину? Не проблема, думаю, столько я вытерплю.

— Нет-нет-нет! — Прошептала я, прижимаясь к затонированному стеклу. — Куда же…

Растерянная и напуганная, я следила за тем, как хранительница отходит от машины, вновь скрываясь в лесу. Неужели она не понимала, что меня категорически противопоказано оставлять сейчас одну? Подергав ручку двери, я в итоге обнаружила, что выбраться отсюда не смогу без помощи снаружи. Стоило ли на эту помощь рассчитывать? Не в этот раз.

Черная перегородка напротив, отделяющая водительскую секцию от пассажирской, погружала в атмосферу замкнутого пространства полностью. Понимая, что из этой ловушки самостоятельно не выбраться, я прижалась к спинке кресла, пытаясь дышать ровнее. Закрыв глаза, я убеждала себя в том, что самое страшное позади. Но эта ложь была столь очевидной, что обещала мне ад после смерти как самой последней лгунье. Хотя геенна огненная не пугает меня теперь. Все-таки преисподняя является понятием из категории «мифическое», а господин Аман был чертовски материален. И его видок, который я смогла самостоятельно оценить не так давно, не предвещал ничего хорошего.