Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1] - Сергей Козлов

119 Там же. С. 138.

На южных рубежах Российской империи на протяжении всего XIX века велись военные действия против турок и кавказских горцев. Помимо этого в середине века имела место Крымская война. Эти военные кампании были характерны широким применением специальных действий.

В этой главе мы попробуем разобраться, какими силами и средствами велись специальные действия Русской армией и иррегулярными казачьими войсками против неприятеля.

То, что по мере военной необходимости в действующей армии формировались партии (команды или отряды) охотников или партизан, ясно из предыдущей главы. Однако партизаны не имели никакой специальной подготовки и постоянных задач, да и по сути не могли их иметь, коль скоро формировались по мере надобности из числа желающих.

Особый род казаков

Однако в начале XIX века в структуре Черноморского казачьего войска появился особый род казаков, имевших особую тактику и технику проведения специальных действий, — пластуны. О происхождении пластунов пишет автор трехтомного издания «История Кубанского казачьего войска» член-корреспондент Императорской академии наук Ф.А. Щербина: «В печати не редко можно встретить мнение, что пластун первоначально был создан в Запорожской Сечи и перешел к ее наследнице Черномории в готовом виде первообраза, как и многое другое, созданное своеобразным строем Запорожья». Так, исследователь казачества Д. Кошкарев писал в начале XX века: «Еще запорожцы в днепровских камышах залегали пластом, высматривая подолгу то татарский чамбул, то неприятельский разъезд. В числе 40 куреней значился Пластунский курень, товарищество которого исполняло, вероятно, эту трудную и опасную службу». Однако Ф.А Щербина доказывает ошибочность такого суждения: «Мнение совершенно ошибочное. Нет сомнения, что некоторые общие черты у пластуна и у запорожца всегда можно найти. Но пластун — произведение Черноморского казачьего войска, родился, крестился, вырос и исторически возмужал в Черномории, под влиянием тех военных условий, в которых находился этот край. Поэтому ему присущи своеобразные черты местного происхождения и склада — военная техника и организация»1.

Примечание:

В основу материала о пластунах положена глава из книги Ф.А. Щербины «История Кубанского казачьего войска». 12. Екатеринодар, 1913.

Стрелки, которым нет равных...

«Название «пластун» в первый раз встречается в официальной переписке генерала Власова 7 января 1824 г. По странной иронии судьбы, пластунов в Черноморском войске открыли и официально признали те, кто нарицал черноморцев как совершенно негодных в военном отношении людей. После того как, со слов генерала Власова, генерал Ермолов публично обвинил черноморцев в том, что они даже пороху не нюхали, тот же генерал Ермолов и от того же генерала Власова узнал, что у черноморцев есть такие искусные стрелки, которым равных нет в мире, и что стрелки эти называются пластунами.

Таким образом, пластуны обратили на себя особое внимание и выделены были в специальный кадр лучших стрелков и разведчиков в двадцатых годах при Ермолове. С тех пор слава их росла и организация крепла с каждым годом.

Первоначально пластуны находились в составе тех частей, на которые делилось Черноморское войско — конные в конных полках и пешие в пеших. В последних, впрочем, они встречались чаще, чем в первых. Колыбелью пластунов была пехота. Этому способствовали условия пехотной службы. Служить казаку без лошади там, где рыскал черкес-наездник, можно было, лишь приспособляясь к местности и вырабатывая приемы скрытых, никем не замеченных движений. [...]

В первый раз пластуны как особая часть в войске были употреблены в дело при генерале Власове. Обративши внимание на редкие военные качества пластунов, Власов распорядился, чтобы из находившихся на льготе казаков войсковая администрация вызвала охотников для пополнения состава лучших стрелков или пластунов. Тогда же на призыв войскового атамана явились такие охотники и записались в особые пластунские команды. Но тогда далеко еще не

определилось то служебное положение, которое заняли черноморские пластуны впоследствии под влиянием военных требований, вытекавших из сторожевой службы казаков и условий борьбы с горцами. Власов видел в пластунах только искусных стрелков, а они оказались не менее искусными разведчиками.

Пластуны, по обыкновению, несли службу каждый в своей части, объединение же их в особые команды первоначально носило характер временной меры. Вызов охотников в пластуны или снаряжение их команд производились тогда, когда находили это нужным начальники, руководившие военными действиями и охраною линии»2.

«В 1832 г. наказный атаман Заводовский, не прибегая к вызову охотников, приказал образовать пластунскую команду, указав ее состав. В команду, кроме рядовых пластунов, были включены урядники и офицер. Набор производился по полкам, и в пластунскую команду брали как пеших, так и конных казаков по три человека, знающих совершенно пластунское искусство, опытных и храбрых в делах с неприятелем, как сказано в приказе Заводовского. Пластуны, следовательно, в это время в глазах начальствующих лиц не только были отличными стрелками, но и имели уже свое «пластунское искусство», свою военную технику.

В действительности образована была не одна команда, как предполагал первоначально Заводовский, а две с офицером в каждой, или, правильнее, одна пластунская команда была разделена на две части. По месту действия части эти были самостоятельными—одна команда действовала в районе Елизаветинскаго кордона, а другая — в местности, примыкавшей к кордону Марьинскому. Так, под влиянием чисто военных требований, шло развитие строевой службы пластунов. В 1832 г. были образованы пластунские команды, а 19 марта 1833 г., по миновению в них надобности, пластуны были распущены по тем полкам, в которых они служили. Пластунские команды продолжали, следовательно, носить характер временных, вызываемых к деятельности периодически, военных организаций»3.

В 30-х годах XIX века их поставили на казенное довольствие, в 40-х ввели для них единую форму черного цвета. А в 1842 году по Войсковому положению пластуны были признаны отдельным родом Черноморского казачьего войска, число их было определено штатом: в конных полках — по 60, в пеших батальонах — по 96 человек в каждом. Пластуны обычно действовали мелкими партиями от трех до десяти человек. Искусное использование местности и точный ружейный огонь заменяли казакам численную силу. С раннего детства приученные к трудной и опасной службе, пластуны служили для Русской армии прекрасными разведчиками и снайперами, а в мирное время несли пограничную службу.

«Вызовом пластунов на военные действия в важных случаях были уже предопределены те виды специальной службы, которые потом навсегда остались за пластунами. Казаки всегда служили передовыми военными в армии, разведчиками и застрельщиками. Такая же передовая разведочная служба в Черноморском казачьем войске выпала на долю пластунов. Когда ощущалась надобность в опытных людях для цепи, когда требовался секретный, скрытый розыск, когда нужно было разведать силы и положение неприятеля, когда ход военных действий становил на очередь задачу произвести самую рискованную диверсию, когда в бою перед началом его или концом нужны были искусные стрелки и пр., пр.,—тогда пускался в дело пластун»4.

Исследователь казачества Д. Кошкарев писал о назначении пластунов: «На Кубани пластуны явились главнейшими стражами кордонной линии. Они были разбросаны по всем постам особыми партиями и всегда держались на самых передовых притонах, батареях, где имелись сигнальные пушки. Когда неприятель наступал слишком быстро и в больших силах, пластуны палили «на гасло», на тревогу. Их положение в отношении к кордонной линии почти то же, что положение застрельщиков в отношении к первой боевой линии. В наблюдении за неприятелем они зорче и дальновиднее сторожевых вышек, хоть и не так высоко, как эти последние, поднимают голову. [...]

...Во всех обстоятельствах боевой службы пластун верен своему назначению. На походе он освещает путь авангарду; или в цепи застрельщиков изловчается и примащивается, как бы вернее «присветить» в хвастливо гарцующего наездника; или, наконец, бодрствует в отводном секретном карауле за сон ротного ночлега. В закубанском полевом укреплении он вечно на поисках по окрестным лесам и ущельям»5.