Испытание воли - Чарлз Тодд

— Нет! Нет! Нет!

Ратлидж пытался вырваться.

Энн кричала:

— Тед! Не надо!

— Чтоб вам провалиться, она и так настрадалась! Я не позволю вам ее мучить! — кричал Тед.

Лиззи замолчала так внезапно, что все, в том числе ее отец, застыли на месте. Глядя через его плечо, Ратлидж увидел лицо девочки: потрясенная, она широко раскрыла рот, забыв о крике. Сначала она крепко зажмурила глаза, потом чуть приоткрыла их… и вдруг распахнула широко и удивленно посмотрела на отца, словно не верила тому, что видит. И протянула к нему руки. На ее заплаканном личике расплылась широкая, сияющая улыбка. Тед шагнул к дочке, а та изумленно спросила:

— Папа?!

Тед издал странный горловой звук, бросился к дочери, схватил ее в объятия, прижал к груди. Лицо его сморщилось от слез. Энн подбежала к мужу и дочери, обняла обоих. Она тоже плакала.

Агнес, прижав обе руки к сердцу, как будто боялась, что оно выскочит из груди, поднялась с кресла и, оцепенев от ужаса, в упор смотрела на Ратлиджа.

Ошеломленный, Ратлидж стоял на месте, не до конца понимая, что же он сделал.

Хэмиш у него в голове снова и снова повторял: «Она ведь всего лишь ребенок… ребенок!»

Глава 19

Солнце почти совсем скрылось за горизонтом, когда Ратлидж вернулся на машине в Аппер-Стритем. Он очень устал; в голове теснились образы и догадки. Он поднялся в номер, никого не встретив по пути. Закрыл за собой дверь, остановился задумавшись.

Если показания девочки верны — а он жизнью готов был поручиться, что это так, — Мейверс никак не мог застрелить Харриса. Да он и сам был почти уверен в невиновности Мейверса. Смутьяну просто не хватило бы времени! Как ни соблазнительно записать Мейверса в подозреваемые, вероятность того, что он убил Харриса, ничтожна. Если только он тщательно все не продумал и не рассчитал.

Что еще изменили показания Лиззи? Кукла валялась рядом с живой изгородью на краю луга, почти скрытая под ветками и листьями. Девочка сидела там же; со своего места ей были видны и конь, и всадник.

Чаще всего Лиззи видела одного всадника — родного отца. Поскольку Пинтеры жили на холме, вдали от городка, они были не слишком хорошо осведомлены о последних событиях. Разумеется, Лиззи в своей жизни видела не одну лошадь и не одного всадника. Верхом катались многие мужчины и женщины. Но человек, которого она привыкла видеть на коне, был ее отцом…

И когда она услышала на лугу цокот копыт, она выбежала из укрытия и кинулась навстречу, ожидая увидеть отца.

Но на коне сидел не Тед Пинтер, а Чарлз Харрис. Он скакал к ней; испуганный конь понес.

Ничего этого Лиззи не знала — ведь лица всадника она не видела.

Выше шеи у него ничего не было. Девочка закричала; конь дернулся, и страшная ноша вывалилась из седла.

Лицом… точнее, грудью… в траву.

И Лиззи, решив, что видела ужасное, обезглавленное тело отца, бежала, бросив куклу.

А может, она была на лугу раньше, уронила куклу, вспомнила, где она ее оставила, и, по пути, чтобы забрать ее, встретила призрак смерти?

Ратлидж решил: не важно, как именно было дело. Важно, что Лиззи была на лугу и видела Чарлза Харриса верхом на коне — уже мертвого. Она не видела ружья, не видела Уилтона и не слышала выстрела.

А убийца не видел ее…

Возможно, Чарлза Харриса убили вовсе не на лугу!

Сержант Дейвис с самого начала говорил: никто точно не знает, где именно застрелили полковника. Сержант считал, что убитый вряд ли выпал из седла далеко от места убийства.

Ратлидж подумал: «Надо мне было взглянуть на тело».

И кое-что еще вдруг вспомнилось ему. Труп Харриса лежал ничком, а не на спине. Если бы его выбили выстрелом из седла, он бы упал на спину. Если же мертвец продолжал сидеть в седле… его окоченевшие колени крепко сжимали бока испуганного животного… В таком случае он вполне мог упасть и ничком.

Шепот Хэмиша в темноте казался громким, как крик: «Помнишь Стивенса? Ему оторвало голову снарядом, но он пробежал без головы еще несколько шагов… Потом тебе пришлось силой вырвать у него ружье — так крепко он его сжимал. Как будто по-прежнему убивал немцев, хотя сам того не знал. А вспомни Мактавиша и Тейлора… Одному пуля попала в сердце, другому в горло. Но они упали не сразу, а еще немного пробежали вперед!»

Да, правда, он видел такое.

Подойдя к кровати, Ратлидж включил лампу, а потом подошел к окну, положил руки на низкий подоконник и выглянул на тихую улицу. Холодный ветерок мазнул его по лицу, но он ничего не замечал.

Где же убили Харриса?

Не то чтобы такая подробность круто меняла дело. Если допустить, что полковника убили не на лугу, у Уилтона было больше времени, чтобы дойти до дома Мейверса, взять ружье и выследить жертву.

Но в таком случае кто-то мог видеть, как он нажимает на спусковой крючок, или слышать выстрел. И все же никто до сих пор ничего не сообщил.

У Марка Уилтона есть мотив убийства. И все же Ратлидж помнил другие дела, когда самый лучший мотив не обязательно приводил к убийству. Марк Уилтон и не отрицает, что в тот день гулял рядом с местом преступления. Накануне он поссорился с полковником, потому что тот собирался отменить свадьбу. Здесь все сходится: он решил убить Харриса до того, как тот обнародует свое решение.

И все же Ратлидж понимал, что ему полегчает, когда он ответит на два последних вопроса. Во-первых, почему Харрис отменил свадьбу? Во-вторых, где именно его застрелили?

Ратлидж выпрямился, снял галстук и пальто. Сегодня он вряд ли что-то сумеет сделать. Ночь, темно. Все спят…

Неожиданно для себя он снова повязал галстук и снял пальто со спинки стула. Что-то подталкивало его к действию, хотя он понятия не имел, что должен делать. Его гнало сознание того, что время на исходе.

Уилтон уверял, что не застрелится, не поступит как джентльмен. Дождется ареста, суда и приговора. Значит, он уверен в своей невиновности и надеется, что хороший адвокат сумеет добиться его оправдания. А если он все же виновен?

Ратлидж был почти уверен, что Уилтон не наделает глупостей до похорон. Если не ради себя, то хотя бы ради Леттис. Но вот после…

Боулс и Скотленд-Ярд, а возможно, и члены королевской семьи — все обрадуются, если Уилтон не будет предан суду. И все же Ратлидж, хоть и не испытывал злобы к подозреваемому, был настроен решительно. Он собирался довести дело до суда. На суде представленные им доказательства будут подтверждены или опровергнуты. Пусть суд решает, а он свое дело сделал. Если Уилтон покончит с собой, оставив хорошо продуманную предсмертную записку, то в глазах общественного мнения останется жертвой, а не злодеем. Его смерть посеет сомнения, достаточные для того, чтобы не прислушаться к показаниям Хикема, девочки и миссис Грейсон. При таких неясных обстоятельствах судья вряд ли признает дело закрытым.

Не выключая лампы, Ратлидж вышел из номера, спустился вниз по лестнице и направился к машине. В тишине звук заводимого мотора казался невыносимо громким, но тут уж он ничего не мог поделать. Скорее всего, гости, которые заранее приехали на похороны, крепко спят и ничего не слышат.

Он повернул в сторону поместья «Мальвы»; вел он быстро, фары ярко освещали дорогу. Но у самых ворот вдруг притормозил и, едва въехав в парк, остановился в зарослях рододендронов. Выключив фары, он вышел из машины и какое-то время постоял на месте, прислушиваясь.

Вдали лаяла собака. Лаяла одиноко, не встревоженно. Где-то за домом заухала сова. Над головой пронесся легкий ветерок. Ратлидж зашагал по тропинке прочь от дома и вскоре очутился в поле, отделяющем «Мальвы» от земли Холдейнов.

Ратлидж старался ступать неслышно. Он покосился на дом, оставшийся справа. Свет горел только в комнатах Леттис и в верхнем этаже, где жили слуги. Проходя мимо конюшни, Ратлидж услышал, как лошади перебирают ногами, хрустят сеном. Где-то кашлянул конюх. Во время войны Ратлидж часто ходил в разведку и научился двигаться бесшумно, сливаясь с ночью. Его темная одежда не выделялась на фоне деревьев, кустов и живой изгороди; он старался не выходить на открытые места и не спешить.

Час, а то и больше, он бродил по полям поместья, ища подходящее место, где мог прятаться убийца. Он наверняка стоял вдали от дома, чтобы никто ничего не услышал, чтобы на него не наткнулся случайно кто-нибудь из арендаторов, чтобы не увидели дробовик… Но где убийца караулил свою жертву?

Ратлидж велел себе осмотреть все еще раз. Он воевал в пехоте, а Уилтон летал… Возможно, они по-разному оценивают местность.

Что ж, ладно. Вот молодая роща… Вот высокая живая изгородь, в которой видны птичьи гнезда… Чуть поодаль небольшая лощинка, в которой можно залечь. Кусок стены, заросшей плетистыми розами; стена отделяет «Мальвы» от владений Холдейнов. Теоретически убийца мог стоять везде. Особенно в рощице. Ее не видно из дома, а в густых ветвях удобно спрятать дробовик. Живая изгородь почти везде не слишком густая, за ней не укроешься. Да и в лощинке тоже.