Испытание воли - Чарлз Тодд

— Если я добровольно пойду с вами, значит, признаю себя виновным. Так решит большинство. — Уилтон устало потер глаза. — Я не могу себе позволить самого себя осудить. Вам придется меня арестовать. Шума не нужно; обещаю, неприятностей я вам не доставлю. Но без ордера я с вами никуда не пойду.

— Почему Чарлз Харрис вдруг передумал насчет свадьбы? Что такого вы натворили? Почему настроили его против себя?

К удивлению Ратлиджа, в глазах Уилтона сверкнула веселая искорка.

— Этого я вам не скажу! Причина, какова бы она ни была, умерла вместе с Чарлзом Харрисом. — Перестав улыбаться, Уилтон продолжал вполне серьезно: — Ратлидж, окажите мне услугу. Не знаю, способны ли вы на такое, но прошу вас, по крайней мере, подумать. Я хочу пойти на похороны с Леттис. Нужно, чтобы ее поддерживал кто-нибудь, кроме идиота Карфилда и Саймона Холдейна. Саймон парень добрый, но уж слишком изнеженный! Полк пришлет своего представителя, но Леттис его не знает, он для нее чужой. Ей и без того тяжко — опекун убит, жених в тюрьме. Можете сегодня запереть меня в номере гостиницы, если боитесь, что я убегу. Заранее согласен на любые ваши условия. Только пойдите мне навстречу! Я буду вам очень признателен.

— Я не имею права откладывать арест.

— Почему? Думаете, я застрелюсь, как только вы уйдете? Или сбегу во Францию? Да сама надежда, какая у меня есть на нормальную жизнь, служит доказательством того, что я не убивал Чарлза! Судебный процесс для меня не менее важен, чем для вас. Дайте мне двадцать четыре часа!

Ратлидж пытливо смотрел на капитана, пытаясь разгадать его. За красивым лицом таилась необычайная сила. И… может быть, чутье азартного игрока? Высоко в облаках, вступая в смертельную схватку с врагом, где проигравшему грозила смерть, Марк Уилтон одерживал победу в одном поединке за другим и выходил практически без единой царапины. Потрясающее везение! И дух его не сломлен…

Неожиданно ожил Хэмиш, молчавший почти все утро: «Зато твой дух сломлен, и еще как! Вот почему ты утратил свой дар, старина. Ты сломался психически, духовно и физически. Ты больше не охотник, ты — добыча!»

Ратлидж заставлял себя думать, не обращая внимания на Хэмиша. Уилтон ждал, терпеливо наблюдая за ним. Ему очень нужен этот день. А унижаться и просить он не любит.

Ратлидж еще раз все обдумал. И принял решение.

— Что ж, ладно. Даю вам двадцать четыре часа. Но если вы меня обманете, клянусь Богом, я вас распну!

Уилтон покачал головой:

— Я прошу не ради себя, а ради Леттис!

На обратном пути в гостиницу Хэмиш негодовал: «Опять эта ведьма! Она тебя околдовала своими разными глазами, и ты потерял душу…»

— Нет, — сказал Ратлидж, глядя перед собой. — Я начинаю думать… — Он объехал большого рыжего пса, который мирно трусил по дороге. — Я начинаю думать, что я, наоборот, ее обрел.

«У тебя есть подозреваемый, свидетели, есть орудие и причина, по которой твой прекрасный полковник в то утро должен был умереть. Ты сделал дело, старина, не отказывайся от достигнутого!»

— Наоборот, до сих пор я ощупью бродил впотьмах, позволяя другим рассказывать, что случилось. Я был запуган тем, что другие могут увидеть мои страхи и обернуть их против меня. Я боялся неудачи, но почти ничего не сделал, чтобы ее предотвратить. Я был потерян — потерян! — и никак не мог вернуться назад, в 1914 год. Если я не справлюсь, то вполне заслуживаю того, чтобы меня снова заперли в проклятой клинике вместе с другими жалкими калеками. Если я хочу выжить, я должен бороться за выживание…

Весь день он рассортировывал улики, заканчивая отчет. Прежде чем его начать, он позвонил Боулсу в Лондон и сказал:

— У меня достаточно улик, чтобы требовать ордера на арест. Завтра в полдень. Улики сильные, но в деле есть подводные камни. Думаю, хороший королевский адвокат все докажет, и убийцу признают виновным.

Боулс выслушал его и заявил:

— От всей души надеюсь, что вы не собираетесь арестовать Уилтона! Утром мне звонили из Букингемского дворца; они хотят выяснить, стоит ли присылать своего представителя на похороны. Уилтон женится на подопечной Харриса…

— Передайте, пусть пришлют человека, который лично знал полковника Харриса. Он был хорошим солдатом и верно служил королю. Уилтон тут ни при чем.

— Ратлидж, если вы запорете дело, в Скотленд-Ярде вам голову снесут! Вы меня слышите? Не трогайте Уилтона до тех пор, пока не найдете такого бесспорного доказательства его вины, что даже сам Христос не сумел бы его оправдать! В противном случае вы бросите тень на королевскую семью и опозорите Скотленд-Ярд!

— Не опозорю, — ответил Ратлидж гораздо увереннее, чем чувствовал себя на самом деле. — Если же опозорю, утром в среду на вашем столе будет лежать мое прошение об отставке.

— И что толку, старина? Ведь вред уже будет причинен!

— Понимаю. Поэтому я и не спешу.

Ратлидж повесил трубку. Нечего сказать, начальство умеет поддержать в трудную минуту! Он почувствовал себя очень одиноким, брошенным.

В то же время одиночество придавало ему силы. Когда тебе кто-то верит, ты уязвимее. Ты поддаешься. Он давно уже рассказал бы кому-нибудь про Хэмиша, если бы было кому рассказать. Пока он горит в своем отдельном, личном аду, ему во многом гораздо спокойнее. Никто до него не дотянется. Никто не может его уничтожить. Он и без того втоптал себя в грязь.

Вечерело. Ратлидж исписал не один лист бумаги заметками и набросками будущей речи. Довольный результатом, он перечитал написанное. Об искусной работе детектива пока не было речи, да и само следствие еще не завершено, ведь он так и не нашел очевидцев самого убийства.

Кроме девочки и куклы. Лиззи была на лугу. Ничего удивительного; в ужасе от увиденного она едва не лишилась рассудка и поспешила спрятаться в уютный мирок, где нет ни чувств, ни мыслей, ни воспоминаний.

И все же она совсем не испугалась Уилтона, когда тот вошел к ней в комнату. Зато страшно кричит всякий раз, как к ней приближается родной отец…

Ратлидж встал из-за стола и начал беспокойно расхаживать по комнате. Он не любил целыми днями сидеть в четырех стенах. Может быть, именно поэтому не пошел по стопам отца и не стал адвокатом. Но после войны, после того, как его завалило землей в траншее, эта нелюбовь превратилась почти в клаустрофобию. Служа в полиции, он получал возможность много времени проводить на воздухе, а если и находился в помещении, то не ждал, пока стены начнут давить на него… Как сейчас.

Взяв пальто, Ратлидж вышел из номера, спустился по лестнице. Он решил прогуляться до церкви.

День заканчивался; торговцы подсчитывали барыши, сворачивали палатки, грузили их на подводы. Последние покупатели ходили от одной лавки к другой. У витрины модистки Ратлидж заметил Хелену Соммерс; та о чем-то серьезно беседовала с Лоренсом Ройстоном. Она стояла на тротуаре, а Ройстон сидел в одной из машин Чарлза Харриса. И одета Хелена была так же, как в воскресенье, когда Ратлидж видел ее в садике у гостиницы после службы и обличительных речей Мейверса.

Хелена улыбнулась Ройстону, отступила, и он поехал дальше. Заметив идущего навстречу Ратлиджа, Ройстон помахал ему.

Ратлидж подумал: Чарлзу Харрису повезло с управляющим. Немногие так самоотверженно трудятся на благо хозяина, не преследуя собственной выгоды. Возможно, Ройстон тратит на «Мальвы» больше времени и любви, чем способен был дать поместью сам Харрис. Не потому ли, что у Ройстона нет жены, которой он мог бы посвящать любовь и свободное время? Интересное предположение.

Хелена перешла улицу, увидела Ратлиджа и остановилась.

— Добрый вечер, инспектор! — Она показала ему шляпную картонку, которую несла в руке. — Я не захватила с собой черной шляпы. Но думаю, что завтра обязана пойти на похороны. Я не очень хорошо знала полковника, но как-то была у него в гостях… Думаю, я должна пойти на его похороны. Мистер Ройстон любезно согласился прислать за мной машину. — Выглядела она усталой. Словно прочитав его мысли, она добавила: — После вчерашней грозы мы буквально утопаем в грязи. Пришлось идти в город пешком; на велосипеде добраться не было никакой возможности. Энн страшно боится грома, поэтому она почти не спала — и я тоже. Но сейчас, похоже, прояснилось, причем во всех смыслах слова.

— Прекрасный день, — согласился Ратлидж.

— И я почти весь его потратила, угождая себе. Что ж, я пойду.

— Прежде чем вы уйдете, я хотел спросить… в то утро, когда убили Харриса, вы видели на лугу девочку — маленькую девочку, которая рвала цветы? Вы могли встретить ее либо до, либо после капитана Уилтона…

Хелена Соммерс наморщила лоб, припоминая:

— Н-нет. Но это не значит, что девочки не было. Я смотрела в бинокль и вполне могла не обратить на нее внимания. Детей в округе много; обычно я держусь от них подальше, потому что они распугивают птиц, за которыми я наблюдаю. Обычно рядом с лугом гуляют маленькие Пинтеры. Их дочка очаровательна, но ее брат ужасный болтун, даже если ему не отвечать. — Хелена улыбнулась, словно для того, чтобы ее слова не показались собеседнику слишком язвительными. — Не сомневаюсь, в будущем он станет известным политиком… Простите, мне надо идти. Энн, наверное, заждалась меня.