Грустничное варенье - Елена Вернер

Она шла, почти не замечая ничего вокруг, и перед глазами вставали картины ночи, болезненной, разбитой, перебинтованной ночи, пахнувшей кровью, диким лесом и дымом чужого далекого костра. У нее не было сожалений или стыда, более того, она все прокручивала невероятные сцены одну за другой, намертво вбивая их в память. Никогда прежде ей не доводилось испытывать таких испепеляющих, всепоглощающих чувств, и, может быть, в другой реальности это могло бы послужить началом чего-то большего. Но только не здесь и не вчера. Потому что вчера она развеяла над Байкалом Лилин прах. Потому что Егор был Лилиным мужем, а она – Лилиным близнецом.

– Так надо, – твердила она вслух. – Так надо. Это конец.

И то, что она его любит, ничего не меняет. Минувшая ночь была ошибкой, которую Лара ни за что не согласилась бы исправлять, даже если бы выдалась возможность. Но наступило утро. Так что надо сесть на электричку, добраться до Иркутского аэропорта, купить билет на самолет и улететь восвояси.

Она убеждала себя вполголоса. А потом она вдруг остановилась. Что это, как не побег? И чем тогда она отличается от Лили? Та сбегала, и Лара сейчас бежит. Да, она не сможет остаться. Но ее ведь никто не уговаривает. Пусть Егор ничего к ней не испытывает, но… Разве он не заслуживает хотя бы объяснений? После всего, что было? Разве должен он ломать голову, куда она пропала и не разодрали ли ее дикие звери? Разве не достаточно он натерпелся от нее – и от Лили?

Она представила, как Егор проснется на окровавленных простынях, один. И эта картина ударила ее по лицу наотмашь. Тогда Лара решила вернуться.

Она не знала, чего ждать. Радостной улыбки, объятий? Хмурого взгляда? Неловкости, которая сразу разрастется в пропасть между ними? Только бы не унизительного разговора о том, что произошедшее ночью было ошибкой и надо забыть все это и остаться друзьями. Такого унижения она не вынесет.

Но Егор ничего не сказал. Не улыбнулся, не нахмурился. Просто кивнул, когда она замерла на пороге, и окинул быстрым проницательным взглядом:

– Привет. Чай будешь?

Конечно, он заметил и ее сумку, и выражение ее лица. Но предпочел не комментировать. Поставил на деревянный стол без скатерти два стакана чая и сел на скамью. Утренний ветер успел развеять их общий, такой откровенный запах, и Лара была рада, что Егор догадался открыть окна. Постель была застелена, а белье лежало у тумбочки, завязанное узлом.

– Я тут разузнал, – поделился он, пока Лара мелкими глоточками отхлебывала чай. – Ближайший рейс на Москву в десять, а потом в час. И вечером есть еще. Я довезу тебя до аэропорта. Если хочешь.

– Спасибо.

– Как ты себя чувствуешь?

– Жить буду, – отозвалась она.

– Это хорошо.

Сидя в кресле и через иллюминатор наблюдая, как по взлетно-посадочной полосе снует технический транспорт и погрузчики, Лара размышляла. Она вспоминала слова, сказанные Егором два часа назад, но фактически – на прощание.

Они тогда стояли на железнодорожном переезде неподалеку от города. Дожидаясь, пока мимо пронесется поезд-товарняк и поднимется полосатый шлагбаум, Егор повернулся к ней. Колеса поезда перестукивали и громыхали на рельсовых стыках.

– Поезд очень напоминает жизнь, не находишь? – заговорил Егор негромко. – Ты можешь спокойно сесть в него на станции, со всеми своими чемоданами и комплексами. Можешь заскочить в последний вагон уже на ходу. Можешь сесть в электровоз, и стать машинистом, и решать, куда ехать, где останавливаться и, при известной удаче, даже можешь связаться со стрелочником и попросить передвинуть стрелку. Но все это требует усилий, хотя бы мало-мальских. А без усилий ты просто стоишь на рельсах, и тебя неминуемо или собьет, или отшвырнет в сторону потоком воздуха, и поезд промчится мимо. А при этом люди с умным видом цитируют фразу «Делай что должно, и будь что будет», свято веря, что главная часть этого высказывания – вторая. Они ошибаются, и сами в этом виноваты. Не слушай тех, кто говорит, что ты не сможешь. Думай своей головой. Делай то, что решила, Лара. Живи своей жизнью, а не чужой. Пообещай мне это.

Тогда Лара взглянула ему прямо в глаза и кивнула.

И сейчас, когда шасси оторвалось от земли и самолет взмыл в небо, Лара была почти уверена, что все сделала правильно.

Эпилог

Больше они не виделись. По возвращении Лара с головой ушла в работу, точно для себя решив, чего хочет добиться. К ней вернулась зоркость, вернулось умение замечать сокрытое и ловить это фотоаппаратом, как сачком, и вскоре работы ощутимо прибавилось. Думать, переживать, сомневаться – на это просто не осталось времени, и порой ей стало казаться, что все произошедшее в Сибири было лишь сном. Да и путешествие это ей просто привиделось. То, как на нее смотрел Егор, то, что она чувствовала к нему. Все-таки прошло полгода… Наверняка за это время жизнь его переменилась, он нашел женщину, которая оценила его по-настоящему, полюбила по-настоящему. Теперь она слушает его дремотное дыхание. И ее, чужие, подушки пропитываются его запахом.

Жизнь, снятая с паузы, пошла своим чередом. Лара помнила то, что пообещала Егору. Самой решать и самой жить. Подняла старые контакты, съездила на пару встреч, кинопремьер и закрытых мероприятий, давая всем понять, что вернулась из небытия, и вскоре уже выставляла свет в фотостудии и подбирала подходящие фоны для предстоящей съемки, пока пуховки и кисти гримеров порхали над безупречными лицами молоденьких моделей с острыми плечиками. Ларе не приходило в голову, что за время отсутствия о ней могли забыть, она была слишком сосредоточена на своей цели, чтобы сомневаться в собственных силах или поддаваться бесплодной рефлексии. Время сомнений прошло. Возможно, именно поэтому сейчас все давалось ей так легко.

Тут же пошли слухи, что эти месяцы она снова провела в Лондоне, и что даже будто бы у нее роман с мистером Крентом, который недавно развелся с третьей женой, и что именно эксцентричный британец так сильно повлиял на Ларин стиль, манеру съемки и ретуши. Редакторша одного из журналов, принимая материал, сдвинула на кончик тонкого носа очки в черной оправе и сощурилась:

– Лара, это… Отлично, по правде говоря. Я поговорю с руководством о контракте. Скажем, на год. Как тебе?

Лара нервно поперхнулась смехом:

– Год? Я тебя умоляю! Ты можешь знать, что будет с тобой или со мной через год? Все может измениться за один момент, а ты говоришь – год…

Лара представила Лилю, которая год назад еще была жива. Редактор представила студию где-нибудь в Сохо. Так что вскоре поползли слухи, что Ларе Велесовой может быть предложен контракт не то в Лондоне, не то даже в Нью-Йорке.

Рита и папа объявили, что ждут прибавления. Сообщая новость, папа прятал глаза, как маленький мальчик, словно сам еще не верил в свое новое счастье. И Рита не верила. «Ничего, у них еще выдастся минутка на осознание. Во время смены подгузника…» – думала Лара с улыбкой.

Первое время по возвращении она вздрагивала от каждого телефонного звонка, но все они возвещали лишь о новом заказе, приглашении на презентацию или съемку. И она перестала ждать. Но каждый вечер, глядя в потолок, она видела лицо, черты которого не хотели стираться из ее памяти.

В один из выходных Лара разобрала отснятый в поездке материал и показала знакомой. Та – знакомой своей знакомой. Все как-то завертелось, защелкали шестеренки, и вот уже на первое декабря назначено открытие ее персональной фотовыставки в одной из столичных галерей. Невероятная удача.

Она долго выбирала название для выставки. Пока не вспомнила предсказание, о котором говорила Лиля. Цыганка сулила Лиле известность? Что ж, Лара могла подарить это своей сестренке.

Собираясь на открытие, она вертелась перед зеркалом, примеряя наряды. Ничего подходящего, конечно, не было, она ведь не из тех, у кого шкаф ломится от вечерних туалетов. Ну хорошо, пусть будут черные узкие брюки и кофточка, кокетливо обнажающая левое плечо, решила она и стащила футболку через голову. И тут же увидела свой шрам на боку, сразу под грудью. Пора бы к нему привыкнуть, но она все равно каждый раз чувствовала дрожь, замечая шрам, белесый, с розоватым неровным краем. Никто, кроме нее и еще одного человека, не знал об этом клейме, никто, кроме них двоих, не помнил ночь, в огне которой перековалась ее душа. Лара натянула кофточку, надежно пряча под ней себя.

И вот она уже стоит посреди галереи, и зал наполняется людьми. С потолка свисают причудливые светодиодные светильники. Дэвид Крент, только что с лондонского самолета, протянул ей бокал с шампанским, добавляя пищи для сплетен. Обходительный и говорливый, как и всегда, в самом оранжевом из настроений, даже с алыми вкраплениями флирта.

– Дэвид, не знаю, как тебя благодарить. То, что ты приехал…

– И мне приятно, и тебе реклама. – Дэвид тронул ее бокал своим, и в воздухе раздался деликатный звон. – За тебя. Отличная работа. «Путешествие с Лилей в поисках России»… Мудреное название для выставки, не находишь? Как бы то ни было, путешествие было занятным, а? Прокатимся как-нибудь с тобой по тому же маршруту?