Поезд для Анны Карениной - Нина Васина

Ева переодевалась в подсобке, он стоял за тонкой перегородкой и гнусавым голосом монотонно перечислял все, что было в деле:

— Труп молодого мужчины, опознанного как Олег Хмара, двадцати восьми лет, Федеральная служба разведки, обнаружен… извините, простыл.

Лежащим на сиденье автомобиля, принадлежащего Ирине Кортиковой, замужней, которая имела при себе вышеупомянутого молодого мужчину как шофера и охранника. По показаниям Ирины Кортиковой, она обнаружила мертвого Олега Хмару на сиденье шофера, отодвинула на соседнее сиденье, села за руль и поехала в укромное место.

— Причина смерти? — спросила Ева.

— Смерть наступила от раздробления небольшим твердым предметом височной кости. По характеру раны наш медэксперт предположил, что это мог быть удар и костяшками пальцев при определенной натренированности. Заключение имеется.

— А зачем Ирине Акимовне было нужно укромное место? — Ева надевала кобуру.

— В силу важного государственного поста, занимаемого мужем названной женщины. Она боялась огласки, испугалась, что ее могут преследовать, дождалась позднего часа, характерного для нашего города малочисленностью перемещающихся по проезжей части средств передвижения. — Инспектор бубнил, запинаясь, только когда подступал непобедимый чох, тогда он прерывался, открывал рот, ждал напряженно несколько секунд и обреченно и громогласно сморкался в платок.

— А что вы лично думаете обо всем этом? — спросила Ева, выходя к нему.

— В силу занимаемой мною должности я стараюсь правильно и своевременно составлять положенные в таких случаях протоколы и отчеты.

— А в силу наличия в черепной коробке определенного вещества, характерного для гомо сапиенс?

— Тогда, — кивнул головой инспектор, — это не будет иметь ни малейшего отношения к протоколам и отчетам. Два года до пенсии, — пожал он плечами.

— Хорошо. Не для протокола.

— Ирина Акимовна, как вы только что правильно ее назвали по имени и отчеству, хотя я вам отчество не называл, в силу своей женской слабости и миниатюрности не имела возможности сделать смертельный удар костяшками пальцев в висок, равно как и применить для этого удара подручное средство типа кастета, поскольку не имеет на руках следов.

— Как вас зовут, извините, я не расслышала после самолета?

— Илья Ильич, к вашим услугам.

— Илья Ильич, миленький, без обид, но меня от вас укачивает. — Ева быстро пошла к выходу.

— В силу необходимости совместного расследования должен уточнить…

— В силу катастрофического насморка почему бы вам не взять больничный? Вы много говорите, это вредно при простуде. Отвечайте коротко на вопросы. Группа выезжала на место происшествия?

— Место происшествия не осматривалось, потому как группа была вызвана домой к Ирине Акимовне, а точнее, в гараж при ее доме.

— Рассвет какой убойный, а, Илья Ильич! — Ева потянулась, оглядывая открытое пространство и залитый золотом горизонт.

— В каком смысле — убойный? — озадаченно спросил инспектор.

— Едем на место происшествия, — не ответила на его вопрос Ева.

— Для посещения места происшествия и выяснения точного места стоянки автомобиля в момент убийства необходимо присутствие главного свидетеля. В столь ранний час…

— А какая версия убийства указана у вас в рапорте? — перебила его Ева.

— Ограбление. В машине украден магнитофон.

Ева резко повернулась к идущему сзади инспектору, — он остановился и сосредоточенно складывал огромный платок все время, пока она осматривала его тучную фигуру.

— Два года, значит, — пробормотала Ева себе и спросила:

— В вашей машине есть телефон?

— Конечно, как не быть.

Ева Николаевна позвонила по названному инспектором номеру, терпеливо дождалась одиннадцатого гудка, потом сонный женский голос сказал: «Кто это?..» Представившись следователем по особо важным делам из Москвы, Ева предложила встретиться побыстрей для доверительной беседы на том самом месте, где был найден Ириной Акимовной убитый шофер.

— Как это — побыстрей? — удивилась женщина на том конце провода.

— Мы доедем туда минут через сорок.

— А я доеду туда не раньше десяти утра! — Трубку бросили.

Вот так и получилось, что около десяти часов, когда, пробежавшись и приняв душ, отстрельщик Хрустов вышел неспешно из дверей гостиницы.

Поджидая Диму, он ощутил сильное сердцебиение и, что его особенно удивило, — слюноотделение, разглядев неподалеку двух беседующих женщин. Одна из них — та, из-за которой его клиент прокусил губу и отбил коленки, — возмущалась и размахивала руками. А вторая смотрела, не слушая ее, на отстрельщика, слегка открыв рот от удивления.

Хрустов сглотнул слюну, отвернулся и постарался успокоиться. Он был с оружием.

Ева извинилась, проводила женщину к машине и быстро пошла к Хрустову, помахав приветственно рукой. Она подошла совсем близко, когда заметила сквозь стеклянные двери гостиницы выходящего Диму Куницына, — он, странночерно-волосый, что-то говорил человеку за стойкой, совсем рядом, по ту сторону стекла. Ева подбежала к Хрустову, сказала, что очень рада его видеть, что скучала, при этом она развернула Хрустова, встав спиной к стене и закрываясь им.

— Я тут подумала, — пробормотала она, обнимая Хрустова за шею и притягивая к себе, — подумала… Я подумала… Хрустов, ты где оружие держишь? — спросила она шепотом в наклоненное лицо.

Хрустов успел пробежаться руками по ее телу от подмышек до талии, выяснил, где она держит оружие, и растерянно соображал, что это такое происходит.

— Я тут тоже подумал на досуге. Ты мне кое-что должна. — Он прижал Еву покрепче к себе и поцеловал в губы длинным поцелуем.

Вышедший из дверей Дима Куницын осмотрел сначала улицу, повернулся, отыскивая Хрустова, и застыл. Он смотрел несколько секунд, потом отошел в сторону и отвернулся.

— Поняла, где мое оружие? — поинтересовался Хрустов, тяжело дыша.

— «Блендамед», а я «Жемчуг» люблю, — сказала Ева и не дала Хрустову оглянуться. — Слушай, тут такое дело. Ты сейчас на работе? Ладно, не отвечай, ясно, что на работе. Молодого-красивого водишь? Вы живете в этой гостинице?

Хрустов молчал, рассматривая ее лицо.

— Твой клиент, — продолжила Ева, — он не должен меня видеть. Я тоже на работе. Поработаем, Хрустов?

Хрустов удивленно вскинул брови.

— Скажи ему, чтобы не ждал, скажи — догонишь. Только меня не показывай.

— Я сейчас! — крикнул Хрустов Диме, повернувшись назад, и прижал голову женщины к груди, захватив рукой волосы. — Догоню.

Дима хмыкнул, повел головой, улыбаясь, и медленно пошел к небольшому кафе напротив.

Молодец! — сказала Ева. — Высунь немного язык… Вот так. Смотри, как надо целоваться.

Хрустов пробежался, догоняя Диму. Он был грустен и задумчив.

— Знакомая? — спросил Дима.

— Нет, так. Прохожая. Какие у меня здесь могут быть знакомые.

— Как это — прохожая? Что, вот эта… с такими ногами?

— Да. Зацепил, зажал, потискал немного. А что ты так удивляешься?

— Подожди, — Дима остановился и нашел глазами глаза Хрустова, — что ты тут грузишь, как это, зацепил-зажал?!

Хрустов вздохнул и огляделся, выбирая. Молодая женщина с большой хозяйственной сумкой не успела понять, что происходит. Ее дернул за руку и прижал к себе немолодой высокий мужчина. Со словами «Ну до чего же ты хороша!» он расцеловал ее в обе щеки и оттолкнул от себя.

— Приблизительно так. — На Диму он смотрел совершенно серьезно, с оттенком снисходительности. — Твое присутствие заразительно, — решил объяснить свое поведение Хрустов.

— Ну ты даешь! Я тоже сейчас…

— Не надо! — Диму взяли за руку повыше локтя. — У тебя так не получится. Мы потом не сбежим. Придется жениться!

На часах — половина первого. Ева Николаевна второй час копается в машине. Рядом сморкается инспектор Илья Ильич и рассказывает пошлые анекдоты оперуполномоченный Груздев, а попросту — Груздь.

— Водку пьете? — спросил он Еву. Она, задумавшись, смотрела сквозь него в открытые двери гаража и не ответила.

Гараж был милицейский. Машину пригнал Груздев, у которого на каждое слово имелся анекдот.

— Кстати, про водку! — обрадовался опер. — Едет один банкир ночью по городу и видит — стоит на проезжей части бутылка водки. Не остановлюсь, думает, засада!

— Значит, вас вызвали ночью в дом мэра… — задумалась Ева. — А тогда, ночью, машину осматривали?

— Едет он дальше!

— Я Осматривал, — кивнул Илья Ильич. — Поверхностно.

Ева села на маленький складной стульчик, вытирая руки тряпкой.

— А на проезжей части стоят две бутылки!

— Слушай, Груздь, сходи-ка ты, правда, за бутылкой. Загибаюсь. — Илья Ильич наконец чихнул и вытирал слезы.

— Сейчас. Он притормозил так…

— А лучше коньячку, — сказала Ева, доставая пачку сторублевок.