Талисман всадника - Олаф Бьорн Локнит

Дано в городе Эвербахе, что на Соленых озерах, пятого дня Второй весенней луны 1294 года. Руку лично приложил Ольтен, король Немедии».

– Здравствуйте, приехали! – как гром небесный, рухнул на присутствующих изумленный возглас невоспитанного темрийского горца Бриана. Остальные молчали и не шевелились.

Надо отдать должное Тараску. Выслушивая удивительные и полные дерзости сентенции, он стоял в спокойно-расслабленной позе, скучающий взгляд блуждал где-то по верхушкам колонн, поддерживающих потолок залы. Едва Эрхард закончил чтение, правитель Немедии протянул руку, взял свиток и раздельно проговорил:

– Боюсь, мой царственный брат, вы поддались крайне неуместному и злому розыгрышу. В моем королевстве ничего не известно о мятеже на Полуночи. И уж тем более ничего не известно об Ольтене Эльсдорфе. Вся погибшая королевская семья, согласно установленным традициям, погребена в усыпальнице родового замка династии. Это могут подтвердить королевские судьи, проводившие обряд жрецы и многочисленные свидетели, опознававшие тела моих почивших родственников.

– Позволю себе не согласиться с Вашим величеством, – решительно заявил Эрхард. – Несколько дней назад мое посольство стало свидетелем штурма города Эвербах, где человек, называвший себя принцем Ольтеном, и передал эту депешу.

– Я разберусь, – снисходительно ответил Тараск, и повернулся к сотнику гвардии. – Отправить на Полночь две гвардейские тысячи тяжелых кирасир. Подкреплением – тысячу копейщиков…

И уже для всех:

– Почтенные гости, высокородные короли и королевы! Полагаю, это недоразумение будет улажено в ближайшее время. Видимо, произошла ошибка, или в моей стране появился самозванец. Церемониймейстер, объявляйте начало парадной трапезы!

– Что такое «Рокод»? – негромко спросил меня Конан, слегка обалдевший от подобных новостей.

– Давнейшая немедийская традиция, освященный законом мятеж дворян против короля, – отозвался я и пояснил: – Если таковые дворяне считают монарха недееспособным или неправедно заполучившим власть, они имеют право собрать войско и объявить ему войну. Участников неудачных Рокодов не казнят, они отделываются вечным заключением в собственных замках.

– Вечер безнадежно испорчен, – полушепотом заявил подошедший Просперо, выглядевший изрядно обескураженным. – Загадочная история. Коронация, торжество – и вдруг такое известие! Надо найти Эрхарда и потолковать, что они там на самом деле видели или не видели. Только обидно – в кои-то веки съехались все правители Заката, а тут…

– По-моему, веселье только начинается, – оптимистично высказался Конан. – Согласитесь, я сразу заподозрил, что дело с недавним бунтом в Бельверусе далеко нечисто! И мы с размаху вляпались в эту коровью лепешку. Бедные дамы, они испачкают платья!

– Кстати, о дамах, – на плечо Конана легла чья-то тоненькая очаровательная ручка, поблескивающая искрами тяжелых перстней, и небрежно заставила его повернуться. – Сударь, мы случайно не знакомы?

– Чаб… Э-э… Ты кто такая?

Конан мгновенно надулся, возвращаясь к своей любимой ипостаси «одичавшего киммерийца». Просперо только фыркнул и отправился здороваться с Эрхардом.

– Я-то? – дама небрежно похлопывала по ладони Скипетром Морских Королей. – Родилась принцессой, стала королевой. Чабела из Зингары, не слыхал про такую?

– Ваше величество, – я не упустил возможности чуток позубоскалить. – Этому варвару неизвестно, где располагается блистательная Зингара. Он только что приехал из Киммерии. Правда, Коннахар?

– Правда, – согласился Конан, чересчур откровенно обозрел привлекательные абрисы королевы, поразмыслил, ухмыльнулся и высказался: – Ничего девица, в моем вкусе. Раз уж веселье сегодня отменяется, пойдем хоть выпьем.

– Один мой знакомый киммериец, – как ни в чем не бывало прощебетала Чабела, – очень любил золотое либнумское вино. Уверена, тебе оно тоже понравится… Коннахар. Тьфу, язык на ваших дикарских именах сломаешь!

– Не плюйся, это неприлично, – прошептал Конан прямиком в темные локоны королевы, за которыми скрывалось ее точеное ушко. – Зато мой знакомый киммериец слышал, будто королева Зингары обожает розовое пуантенское.

– Вот и договорились.

Я понаблюдал, как странная парочка (разодетая в пух и прах королева одного из могущественнейших государств Заката и волосатый громила-варвар из свиты авкилонского герцога) направились к столам с угощениями и непреложно убедился, что эти двое привлекли не только мое внимание. На них украдкой глазели почти все гости Бельверусского замка: кто с искренним недоумением, кто озадаченно, словно силясь вспомнить, где и когда ему доводилось сталкиваться с типом, похожим на Конана. Приметил я и пару-тройку ехидно-понимающих взглядов: эти люди, вне всякого сомнения, безошибочно узнали Конана, но предпочли до срока не раскрывать его секрет. Выражение лица очаровательной принцессы Ясмелы из Хорайи, тоже смотревшей вслед удалявшимся Чабеле и Конану, я бы назвал оценивающе-хмурым. Как правило, за таким взглядом женщины следует либо истерика с битьем посуды и призывами к богам, либо тщательно отмеренная доза яда, подсыпанная в вино. Конан вроде бы знаком с Ее величеством Ясмелой… Надо будет намекнуть «десятнику Коннахару», чтобы не терял бдительности. Дела и грехи его прошлого, как всегда, не желали с ним расставаться.

Веселья же в зале совершенно не наблюдалось. Задуманного праздника торжественной коронации не получится. Зато Тараск огреб тяжеленную оплеуху на глазах у всех монархов Заката.

Что-то будет… Но вот что? Ясно, что ничего хорошего.

И почему я всегда оказываюсь прав? Торжественный вечер с роскошным балом и представлениями мимов, задуманный Тараском, оказался безжалостно скомканным, гости чувствовали себя неуютно, обидевшийся Балардус Кофийский не остался даже на ужин, покинул вместе со свитой дворец и отправился ночевать в резиденцию кофийского посла, на гостей из Пограничья поглядывали косо все и каждый, особенно немедийцы, и лишь Просперо да я немедленно подошли к старым друзьям, запросто устроились с ними за длиннющим столом и начали весьма оживленный обмен новостями.

Караваны доходят? Доходят. Как урожай в этом году? Как всегда, половина пшеницы погибла на корню, пришлось закупать в Туране. На границе с Гипербореей спокойно? Не то, чтобы очень спокойно, но мы привыкли… И так далее. Его светлость герцог первым решился задать вопрос, исподволь волновавший всех:

– Эрхард, что все-таки стряслось в Эвербахе?

– Бунт, – коротко ответил Эрхард. – И магия. Тотлант утверждает, что такого волшебства ранее не встречал. Мол, это волшебство…