Талисман всадника - Олаф Бьорн Локнит

Вот они, наши оборотни, во всей красе. Вырядились-то как! Да за одну шкуру дрохо, ушедшую на мантию Эрхарда, можно купить приличный домик с садом, и еще на пиво останется. Корона, в отличие от венцов иных стран, в Пограничье не золотая, а серебряная – широкий обруч на горностаевой шапке, лишь перекрытый четырьмя тонкими золотыми дужками и украшенный гномьими самоцветами.

Все пошло бы по наезженной колее, благородное общество пережило бы даже явление среди посланников настоящего гнома, но я вкупе с присутствующими вскоре получил серьезный повод насторожиться. Не замечалось на лицах представителей славного Пограничья особой радости и положенного трепета перед великолепным Драконьим Троном. Эрхард благочинно произносил надлежащие слова, однако наши старые дружки, Веллан, Эртель и Тотлант, как-то чересчур хмуро переминались с ноги на ногу за спиной короля, а стигийский волшебник обводил высокое собрание мрачновато-заинтересованным взглядом, словно боялся каких-то неожиданностей. Гвардия же посланников Пограничья тоже отнюдь не светилась счастливыми физиономиями – все угрюмые, хмурые… Неужели что-то случилось в дороге?

Да, действительно, случилось. Когда Эрхард с поклоном отошел от Тараска (целовать перстень не понадобилось, ибо данная процедура не совершается при обмене любезностями меж королями), немедиец собрался было встать и поприветствовать высокое собрание, однако Эрхард внезапно поднял руку.

– Сожалею, что вынужден отягощать столь счастливый день недобрыми вестями, – медленно и внушительно проговорил король Пограничья, – но я дал слово некому благородному дворянину немедля по приезде в Бельверус огласить врученное мне послание перед лицом короля Тараска.

– Может быть, мы отложим дело на потом? – мягко сказал Тараск, поднимаясь с трона. – Нет? Что ж, если мой царственный собрат, король Эрхард, дал слово, я не могу препятствовать его выполнению. Читайте же.

Эрхард прокашлялся, несколько не королевским жестом сдвинул опушенную горностаем корону на затылок, развернул пергамент и…

– Вот это да! – возбужденно прошептал за моей спиной Конан. – Хальк, мне чудится или все – правда?

«Славнейших государей стран Заката и Восхода,– громко читал Эрхард, тщательно выговаривая каждое слово, – приветствуют дворяне Немедии через Его величество короля Пограничья, любезно согласившегося доставить сей ордонанс в столицу нашего великого королевства и огласить оный пред ликом того, кто имеет дерзость называть себя королем Немедии».

Публика окаменела. Стоявшая ближе всех к нам Чабела Зингарская слегка подалась вперед и ее блистательное декольте в облаках лазурных кружев с голубым жемчугом начало вздыматься чуть чаще. Похоже, запахло скандалом. Причем, я бы сказал, не обычным скандалом, а самым что ни на есть великосветским.

Эрхард бесстрастно читал:

– «Мы, наследники древнейших и славным фамилий Полуночи, потомки Нумы, Эпимитримуса, королей-основателей Алькоя и Олайета…»

Старый оборотень поднял глаза на Тараска, деловито уточнив:

– Дальше перечисляются шестьдесят два титула и имени. Читать?

– Читайте, – выдохнул король. – Конечно, читайте. Громко. Пусть все слышат!

Я слушал. Список открывался знакомым именем. Ольтен Эльсдорф, принц крови, по закону – король Немедии. После второго имени меня чувствительно ткнули кулаком в спину.

– Слышал? – шепнул Конан.

Сразу за Ольтеном депешу подписала некая Долиана, наследница герцогского титула Эрде, принявшая оный титул в соответствии с законами и уложениями о дворянском наследовании гербов и ленов после гибели всех членов семьи.

И пошло-поехало. Восемь герцогов, двадцать три графа и тридцать семь баронов Полуночной Немедии. Некоторые имена я знал – семейства Клеве, Целлиг, Крейн, Дюшрек или Майль, некоторые слышал впервые.

– «С тем мы, люди пользующиеся в дворянстве нашего государства безусловной и безупречной репутацией верных слуг Трона Дракона, объявляем Тараска Эльсдорфа, принца короны, узурпатором и злодеем, незаконно захватившим трон, издревле принадлежащий династии Эльсдорфов, обвиняем его в оскорблении величия, покушении на королевскую кровь, убийстве членов королевской семьи, противозаконном и противогосударственном перевороте, исподволь подготовленном кофийской монархией…»

– Ложь! – послышался среди кромешной тишины один-единственный краткий возглас. Король Балардус, покраснев, выступил вперед, но его вовремя удержали придворные. Эрхард продолжал читать, даже не без видимого удовольствия:

– «…Исподволь подготовленном кофийской монархией, а также в подстрекательстве народа к бунту, разрушению государственных и законодательных устоев. С тем Великий дворянский совет Полуночи, областей Соленых озер, Эвербаха, Меноры, герцогства Нумалия и прочих земель, не требующих развернутых перечислений, заявляет, что с момента оглашения настоящего ордонанса Тараск Эльсдорф, сын Артезы Эльсдорф, сестры нашего почившего короля, считается злодеем короны и может быть помилован лишь в случае немедленной передачи трона и всех королевских регалий Немедии принцу Ольтену Эльсдорфу, единственному оставшемуся в живых наследнику Нимеда Первого. Далее означенный Тараск будет предан в руки Высшего дворянского суда для расследования его преступлений перед государством и дальнейшего наказания».

В зале стало так тихо, что я отчетливо расслышал легкий топоток пробежавшего у меня под ногами таракана. Будь тараканов больше, могло бы показаться, что в церемониальном зале с грохотом и лязганьем шествует гвардейская конница.

– «Сим же мы, дворяне Немедии, и я, Ольтен Эльсдорф, законный король, приносим нижайшие извинения чужеземным владыкам, поддавшимся на ловкий обман узурпатора и просим таковых выступить свидетелями и судьями в данном споре.

В случае, если оный Тараск Эльсдорф откажется выполнить наши требования, в соответствии с коронным законом о Рокоде, Полночь Немедии объявляет Рокод областям, не признающим верховную власть короля Ольтена, который по коронации примет имя Нимед в честь умерших отца и брата.

Встреча высшего дворянского совета Полуночи и представителей узурпатора назначается на двадцать пятый день нынешней луны, возле замка Демсварт, что на реке Нумалии в двадцати лигах к полудню от одноименного города. В случае оказания узурпатором Тараском сопротивления законной власти, король Ольтен оставляет за собой право первым применить силу войск.

Дано в городе Эвербахе, что на Соленых озерах, пятого дня Второй весенней луны 1294 года. Руку лично приложил Ольтен, король Немедии».