Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов - Фрэнк Сноуден

Новый закон о бедных так сильно сказался на характере санитарной реформы еще и потому, что поднял вопросы, которых политика общественного здравоохранения не касалась. В 1830-е гг., когда Чедвик занялся болезнями, передовая медицинская общественность придерживалась мнения, что бедность – главная причина плохого здоровья, а значит, реформа оплаты труда – необходимый компонент любой кампании по улучшению здоровья населения. Наиболее видным приверженцем этой точки зрения был филантроп и профессор медицины Эдинбургского университета Уильям Пултни Элисон. Он утверждал, что экономические трудности были отнюдь не одним из многих факторов, способствующих развитию болезни, а определяющим.

Однако Чедвик и сторонники его подхода одержали верх, выдвинув контраргумент, согласно которому причинно-следственная цепочка выглядела иначе: это болезни приводят к бедности, а не наоборот. Причина и того и другого – личная безответственность. Более того, Чедвик был убежден, что Новый закон о бедных уже решил проблему нищеты, подтолкнув бедняков улучшать свое положение и оказав поддержку тем, кто действительно был не в состоянии работать, а значит, и зарабатывать. Следуя этой логике, Чедвик и остальные ветераны реформирования законодательства о бедных решительно отринули вопросы оплаты и условий труда, а также экономической эксплуатации как не имеющие отношения к проблемам здоровья.

Антисанитария как причина заболеваний: Томас Саутвуд Смит

Поскольку сам Чедвик не был ни ученым, ни врачом, главным теоретиком, обосновавшим санитарную реформу с точки зрения философии медицины, стал Томас Саутвуд Смит (1788–1861). Он принимал участие в разработке санитарной концепции, был ближайшим соратником Чедвика и единомышленником Бентама. Медицинское образование Саутвуд Смит получил в Эдинбурге, но для его представлений об этиологии болезней переломным моментом стало назначение в Лондонскую инфекционную больницу в захудалом районе Ист-Энд. Проработав там почти всю жизнь, Смит имел немало возможностей увидеть, в каких ужасных условиях существовали ткачи из Бетнал-Грина и Уайтчепела и какими недугами страдали. Будучи не только врачом, но и проповедником унитарианской церкви, Смит приходил в ужас от нищеты рабочих, их плохого здоровья и всего того, что он считал проявлением их безнравственности и порочности. Так же как Виллерме и Чедвику, ему было очевидно, что грязь, в которой бедняки влачили свою жизнь, разрушала их физическое здоровье настолько же, насколько подрывала человечность, толкая к пьянству, долгам и разврату.

То, что эпидемические болезни объясняли миазмами, витавшими в воздухе, было не ново. Однако до эпохи Просвещения считалось, что гнилостные испарения попадают в воздух в результате крупных космических происшествий, например из-за неблагоприятного расположения звезд или климатических изменений. Нововведение Саутвуда Смита, почти полностью им и сформулированное, заключалось в «антисанитарной теории болезней». Согласно этой концепции, причиной заболевания были все те же миазмы, но вот их источником теперь считалась гниль в микрокосмосе конкретных районов, общин и деревень. В 1831 г. в своем главном труде «Трактат о лихорадке» (A Treatise on Fever) унитарий и врач писал:

Непосредственная или побудительная причина лихорадки – яд, образующийся от гниения или распада органической материи. В процессе тления остатки растительных и животных организмов выделяют компоненты или дают начало новым веществам, которые, попав в человеческое тело, производят в нем явления, представляющие собой лихорадку. ‹…›

Чем тщательнее в каждом отдельном случае изучать местности, где возникает поветрие, тем больше найдется источников гниющей животной материи и тем очевиднее будет, что такие вещества там не просто присутствуют, но наличествуют в избытке{92}.

В антисанитарной теории происхождения болезней учитывались и климатические факторы, но не как побудительные причины, а лишь как внешние, предрасполагающие, которые воздействуют не напрямую. Например, жара и влажность ускоряли и усиливали процесс гниения, одновременно ослабляя сопротивляемость, или «плотскую энергию», населения. Саутвуд Смит объяснял: «Из условий, которые, как установлено, необходимы для процесса гниения мертвой органической материи… тепло и влага требуются неоспоримо, и, насколько нам известно, они же наиболее действенны»{93}. Более отдаленные явления космического или астрологического свойства Саутвуд Смит в расчет не брал. Он был рационален и как последователь утилитаристской философии, и как приверженец унитарианской религии, поэтому не допускал, что во Вселенной, созданной всемогущим и любящим Богом, какие-то случайные астрономические события могут становиться причиной человеческих страданий и прегрешений.

Благодаря теории об антисанитарии сразу стало понятно, какие средства требуются для предотвращения болезней. Как и их коллеги в Париже, английские гигиенисты взялись за уборку городов. Но, будучи последователями Бентама, они верили, что привлечение государственной власти – эффективный метод решить проблему на национальном уровне централизованно, принудительно и планомерно. Неудивительно, что в Великобритании гигиенисты достигли реформаторского апогея, добившись в 1848 г. от парламента принятия Закона об общественном здравоохранении и учреждения Главного управления общественного здравоохранения (см. подробнее далее). Что касается Саутвуда Смита и его соратников-унитариев, то у них рвения было еще больше, поскольку руководствовались они религиозными мотивами. Ведь если болезни и греха можно избежать с помощью чистоплотности, это доказывает, что Господь великодушен к человечеству, а страдания возникают из-за людской небрежности, и значит, люди доброй воли могут легко предотвратить их. Следовательно, к гигиене обязывает нравственность и гуманность.

Гигиеническая концепция представлялась убедительной по целому ряду причин – медицинских, религиозных и эпидемиологических. Но было еще два фактора, позволивших ей увлечь врачей и просвещенную общественность Британии в 1830–1840-е гг. Сила антисанитарной теории заключалась в ее простоте и понятности. Она была убедительной еще и потому, что представляла собой локальную вариацию миазматического учения, а не что-то принципиально новое. Грязь была пагубным и вездесущим явлением всех английских городов и поселков, поэтому поверить в то, что она еще и ядовита, было несложно. Тем более что самая страшная антисанитария наблюдалась всюду, где рыскали в поисках жертв самые страшные убийцы эпохи – туберкулез, брюшной тиф и холера. Путь от корреляции до причинно-следственной связи преодолели в один присест. Теория происхождения болезней была выдвинута, как раз когда по стране двойной волной уже прокатились тревога из-за антисанитарии и невиданная доселе нетерпимость к зловонию, теперь считавшемуся неприемлемым.

Санитарный отчет (1842)

К 1834 г., разобравшись с одной гранью великой беды британских городов – бедностью, Чедвик взялся за другую – болезни. При этом его оружием были следующие три соображения: 1) он хорошо знал санитарную концепцию, возникшую в Париже; 2) разделял убежденность парижан в том, что к вопросам медицины и здравоохранения лучше всего подходить с помощью статистики и массового сбора данных; 3) полагался на антисанитарную теорию Саутвуда Смита, которая в представлении Чедвика стала практически неоспоримым догматом.

Занявшись здравоохранением, Чедвик начал с того, что провел – за собственный счет – исчерпывающее исследование бедности и загрязненности, которыми были обременены трудящиеся по всей Британии. Он полагал, что объем собранной информации и потрясение, которое она вызовет, подтвердят верность антисанитарной теории, заставят смолкнуть потенциальных оппонентов и побудят государство к действию. В этом и состояла цель его монументального труда, опубликованного в 1842 г. «Отчет о санитарном состоянии рабочего населения Великобритании» (Report on the Sanitary Condition of the Labouring Population of Great Britain), известный под более кратким названием «Санитарный отчет», мгновенно стал бестселлером и считается одним из основополагающих текстов современного здравоохранения. Чедвик собирал информацию из первых рук, задействуя бюрократический аппарат Нового закона о бедных, который сам и помог создать. Вместе с коллегами из комиссий по делам бедных Чедвик разослал анкеты и запросил тысячи отчетов у помощников комиссаров по делам бедных и сотрудничавших с ними врачей из разных регионов Англии. В Шотландии, где закон о бедных не принимали, Чедвик положился на обширную сеть медицинских работников, фабричных инспекторов и местных врачей. Чтобы не упустить ни одного просвещенного и влиятельного мнения, Чедвик обратился к видным представителям медицины, не входившим в комиссии по делам бедных, и к известным литераторам. Собрав из всех источников отчеты за три года, Чедвик внимательно проанализировал их, отредактировал, сократил и упорядочил. Добавил и комментарий от себя, основанный на обзоре собранного материала и впечатлениях из инспекционных поездок, которые совершал, чтобы лично увидеть и задокументировать условия жизни людей. Перед публикацией он разослал сигнальный экземпляр по главным медицинским управлениям, чтобы согласовать его и получить отзывы.

В итоге появилось подробное документально подтвержденное свидетельство ужасающе убогих условий жизни трудового класса – работников сельского хозяйства, ремесленников, шахтеров, фабричных рабочих и ткачей по всей стране. Картина вышла яркой и производила сильный эффект особенно потому, что все описанные случаи были почерпнуты из достоверных источников и, за исключением Шотландии, официальных. Стало очевидно, что аграрная