Девушка без Бонда - Анна и Сергей Литвиновы

«Так вот какая у тебя настоящая страсть, Ансар! – поняла Таня. – Ты, оказывается, влюблен в бомбу! Да не в простую – в самую мощную в мире. Да ведь ты, шейх Аль-Кайаль, на деле, оказывается, настоящий маньяк!»

Кроме них двоих, на катере были трое слуг – восточной внешности, но понимающие английский. Все повеления шейха они выполняли беспрекословно. Таня попросила одного проводить ее в каюту. Приказание немедленно исполнили.

В каюте Татьяна прилегла, не раздеваясь, прямо на покрывало. Во времена морского путешествия с французами (боже, как давно это было!) Мадлен научила ее, как лучше пережить качку. Надо, советовала француженка, лечь навзничь, строго против направления движения – и волны убаюкают тебя, словно в люльке. Таня задернула шторки на иллюминаторах, прикрыла глаза сгибом руки – и действительно уснула.

А когда снова открыла глаза – тарахтение моторов и прыжки по волнам кончились. Катер стоял на месте.

Таня умылась в гальюне рядом с каютой, нацепила очки и бейсболку и вышла на палубу.

Солнце уже стояло высоко. Океан горел миллиардом ослепительных искр. Вдали, в сине-лазоревой дымке, виднелись очертания заросшего лесом берега – наверно, это была Куба.

Двое людей Ансара, в резиновых костюмах и с аквалангами, слушали, сидя на корме, последние инструкции шейха, отдаваемые на гортанном арабском. Инструктаж был короток – и вот парочка уже надвинула маски, плюхнулась в воду и ушла в глубину. Сперва их было видно в изумрудной толще, а потом на поверхность всплывали только пузыри воздуха да дрейфовал небольшой красный буек, который тащил за собой один из ныряльщиков. Катер не спеша, на самом малом ходу, подруливал в сторону удаляющегося буйка.

Шейх замер на корме. И хоть лицо его выражало при беглом взгляде высшую форму неприступности, но человеку, хорошо знающему его (а Татьяна по праву относила себя к таковым), было очевидно, что шейх крайне взволнован. Лицо его побледнело. Ноздри хищно раздувались. Руки уже даже не перебирали четки – они вцепились в них, да с такой силой, что кожа на тыльной стороне ладоней натянулась, как на барабане.

«Сейчас бы дать ему по голове чем-нибудь тяжелым, – вдруг промелькнуло у Тани, – да выбросить за борт. И взять курс на Кубу – уж как-нибудь в моторе и навигационных картах я разберусь. Если уж с вертолетом справилась, то и с катером не оплошаю».

Но… Кроме Ансара, на борту оставался еще один его слуга – он торчал в рубке, управлял катером. И у него – Татьяна приметила – под гавайкой скрывалась кобура, явно не пустая. Случись что, уж он-то успеет выхватить оружие и пристрелить Таню.

«Нет, драка – явно не мой метод, – подумала Садовникова. – Я же не спецагент – хоть и пытался Чехов меня таковым сделать. Я должна справиться с шейхом иначе – по-женски. Но как?.. И найдут ли аквалангисты бомбу? Если нет – на ком сорвет гнев Ансар? Естественно, на мне… Может, мне и жить-то осталось не более получаса…»

Прошло еще минут пятнадцать томительного ожидания – буек аквалангистов застыл на одном месте. Пожалуй, они что-то нашли. И это внушало надежду Ансару, да и Татьяне, откровенно говоря, тоже.

И вот наконец в толще воды постепенно стали проявляться тела аквалангистов – они всплывали. Шейх аж подался вперед по направлению к ним, перевесившись над леером.

На поверхности воды показались головы. Один из ныряльщиков сдвинул на лоб маску, вырвал изо рта загубник и выкрикнул два коротких слова. Даже Таниного скромного знания арабского хватило, чтобы понять его.

«ОНА – ТАМ!»

А если бы она не разобрала слов – стоило только посмотреть на реакцию Ансара, чтобы все стало ясно. Кровь прихлынула к его лицу, и он победно ударил кулаком правой руки о ладонь левой. Такого взрыва эмоций со стороны обычно сдержанного шейха Тане еще никогда не доводилось видеть.

– Татьяна, принеси из холодильника шампанское, – скомандовал шейх, – и два бокала, мне и тебе.

«Ага, может, мне еще подпрыгнуть два раза?» – зло подумала Садовникова, но вслух перечить не стала. Все-таки на сердце у нее отлегло, когда она поняла, что расправы над ней – во всяком случае, немедленной – не случится.

Таня принесла из кают-компании пузатую бутылку и два фужера. Ансар ловко откупорил шампанское. Нет, и правда: Татьяна никогда не видела шейха настолько довольным, веселым, размягченным. Казалось, исполнилась его потаенная, заветная, многолетняя мечта, и счастью его не было ни берегов, ни границ…

…Аквалангисты еще дважды погружались, а потом, после получаса пребывания на глубине, коротко докладывали шейху о ситуации: их арабская речь звучала настолько быстро и, видимо, была уснащена военными терминами, что в ней Татьяна не поняла почти ничего. Кроме пары деталей: на дне действительно покоится супербомба; контейнер, в котором она содержится, не разрушен, однако радиоактивный фон вокруг нее слегка повышен.

Когда катер лег на обратный курс, Ансар, не скрывающий своего довольства, сказал Татьяне:

– Приглашаю тебя сегодня на свой остров на ужин. Катер придет за тобой в восемь.

Когда шейх после путешествия вернул Садовникову на «ее» остров и она зашла в свою спальню, то обнаружила в шкафу дополнительные обновки: вечерние платья и туфли. Кроме того, там было несколько комплектов красивейшего белья – более чем прозрачный намек. Ансар даже угадал с размером: восемьдесят пять «це» – или этот сайз хранился где-то в памяти его компьютера?

«Как же нелегко жить такому человеку! – Чуть не впервые в жизни Татьяна пожалела шейха. – Он, кажется, любую мелочь хочет держать под личным контролем!»

Девушка приняла ванну, тщательно уложила волосы, сделала макияж. Но никакого предвкушения праздника не было. Садовникова тянула время, как могла. Она бы дорого дала, чтобы не видеть сегодня Ансара. Может, сказаться больной? Допустим, она перегрелась на катере, получила солнечный удар… Простенько и со вкусом: сломать шейху кайф от находки… Но если она отговорится от ужина, он, наверное, заявится сюда. Начнет проявлять заботу… Закрытых дверей для него не существует… А ей придется играть, притворяться больной, симулировать…

В итоге, как ни скребли на душе кошки, Садовникова решила ехать. Платье выбрала темно-красное, цвета бордо, и такого же оттенка меховую пелерину – вечером, особенно на катере, будет прохладно.

Она знала, что сегодня за ужином должна что-то предпринять – но что конкретно? Таня задавала себе этот вопрос, но никак не находила на него ответа.

Наконец тропический вечер, на небосводе зажглись миллионы разнокалиберных звезд, за Татьяной прибыл катер. Молчаливый араб-матрос помог ей взойти на борт…

… Дом, что занимал Ансар на своем острове, оказался раза в два больше, чем тот, где обитала она. Столовая была оформлена в стиле хай-тек и украшена картиной Пикассо – Таня не сомневалась, что подлинником.

Подававшиеся блюда выглядели изысканными и, по современной моде, обладали извращенным вкусом: когда, благодаря соусам и специям, становится непонятно, что ешь: то ли рыбу, то ли дичь, а может, баранину. Странный вкус блюд скрашивало французское вино божественного аромата.

Шейх был одет согласно дресс-коду «white tie»: смокинг, бабочка, лакированные туфли. Он выглядел и держался победителем. Таким радостно-веселым Татьяна его никогда не видела. Он лучился, словно ученый, получивший Нобелевскую премию, или режиссер, отхвативший «Оскар», или жених, добившийся наконец свадьбы на девушке своей мечты.

Ансар рассказывал гостье веселые истории, беспрестанно подливал вина – а под конец ужина, перед десертом, торжественно достал из кармана бумагу, свою золотую ручку и протянул их Тане:

– Это – купчая на твой остров. Я держу свое слово. Достаточно только подписать.

Татьяна галантно улыбнулась:

– Спасибо за подарок.

Она проглядела составленный на английском договор (и в самом деле, в нем за Татьяной Садовниковой закреплялись права собственности на остров) и подписала его.

А во время десерта Ансар уже магнетизировал девушку взглядом, полным желания, и бархатистым голосом расточал ей двусмысленные комплименты. Таню он, как мужчина, оставил почти равнодушной, хотя сила и уверенность богача и победителя, исходящие от него, все же не могли совсем оставаться без ответа. Они против воли вызывали восхищение и желание подчиниться.

«Боже мой, когда в сентябре я прилетела к нему на „Пилар“, я ведь уже простилась со своей любовью к нему. А потом, когда была уверена, что он взорвался, распрощалась навсегда и с ним самим. И, признаться, особо сильно по Ансару не горевала. А теперь? Нет, я не смогу заставить себя снова полюбить его. А ведь он, стопудово, рассчитывает вновь оказаться со мной в постели… Я когда-то дала себе зарок: никакого секса без любви. И почти всю свою жизнь его соблюдала, а сейчас… Сначала мальчик Димитрис, теперь воскресший Ансар…»

Чтобы отогнать грустные мысли, за обедом Таня много пила, тем более что изысканный вкус вина тому способствовал. Голова приятно кружилась, и действительность представлялась приятней, чем на самом деле. И даже казалось, что напротив нее сидит не маньяк-араб с атомной бомбой, а милый, красивый, остроумный и уверенный в себе человек…