Девушка без Бонда - Анна и Сергей Литвиновы

Сейчас бы хлопнуть ладонью по столу, заорать: «А ну, хватит дурочку валять! Говори правду!» – да только с шейхом крик совсем не метод, она по прошлым встречам помнила. Обожжет взглядом, скажет ледяным тоном: «Попрошу тебя так со мной больше никогда не разговаривать!» Или, поскольку она сейчас целиком в его власти (и не стоит на сей счет обольщаться, остров в подарок – лишь попытка подсластить пилюлю, а может, вовсе полное вранье), прикажет отрубить ей голову.

«Что ж, – подумала Татьяна, – не желаешь говорить – черт с тобой. Когда-нибудь сам вернешься к разговору о письме Костенко».

Это «когда-нибудь» наступило немедленно.

– Ты сама скажешь мне цифры? – вдруг, словно между делом, спросил шейх.

Татьяне даже играть ничего не пришлось. Она искренне изумилась:

– Какие цифры?

– Из письма Костенко. Координаты вашей страшной бомбы.

Кровь прихлынула к ее лицу. Она пролепетала:

– Я не понимаю, о чем ты… – но ложь прозвучала довольно жалко, Танин голос дрогнул.

Уверенным тоном – а может, он брал ее, что называется, на понт? – шейх молвил:

– Ты украла с аукциона голову горгоны. Ты ее разбила. Ты нашла и прочитала костенковское письмо. Затем ты закопала обломки головы в саду Зета.

– Да, голова была, – попробовала бороться Садовникова, однако сама понимала, что ее слова звучат неубедительно, – но я не видела никакого письма!

– Я не собираюсь тратить время на то, чтобы спорить с тобой, – холодно сказал Ансар. – Мне нужно лишь одно: координаты. Ум у тебя светлый, я не сомневаюсь, что ты их запомнила.

– Я не понимаю, о чем речь.

И тут шейх сменил свой медоточивый пряник на кнут. Буравя девушку глазами, проговорил:

– Таня, не вынуждай меня прибегать к жестким мерам по отношению к тебе. Я, конечно, не изверг-американец, поэтому не собираюсь отдавать приказ, чтобы тебе вкалывали «сыворотку правды» или тем более пытали. Но у меня на острове как раз сейчас гостит гипнотизер. Достаточно будет короткого твоего разговора с ним, и ты уснешь, даже если не захочешь засыпать. И во сне наверняка скажешь ему эти цифры. Жаль, что он, гипнотизер, не должен быть посвящен в мои дела, поэтому сразу же после сеанса его придется убрать. Однако, когда мне приходится выбирать между его жизнью и твоей, я, разумеется, выбираю. Я не могу рисковать твоим здоровьем. Ты мне гораздо важнее, чем все фокусники мира…

Ансар перебросил ей через стол крохотный блокнотик в золотом переплете и тяжелую, желтого цвета, авторучку.

– Напиши, – мягко приказал он. – Напиши координаты. Ты их знаешь.

Глаза Татьяны наполнились слезами.

– Зачем тебе эта бомба?.. – пробормотала она, уже наполовину признаваясь, что знает про нее и знает, где она. Да что там наполовину – на все сто процентов признаваясь!

– Напиши, – настойчиво повторил шейх. – В обмен на эти цифры ты получишь целый остров и изрядное денежное содержание до конца твоей жизни.

– Бог ты мой!.. – сквозь слезы выкрикнула Таня. – Бомба! Что тебе в ней!.. И потом, прошло почти пятьдесят лет. Ее тысячу раз уже демонтировали – наши же! Ее не окажется там, где когда-то ее видел Чехов! Вернее, и он бомбу даже не видел, а лишь предполагал, что она там находится!

– А я проверю. Сам взгляну, есть ли она или нет.

– Я ничего не помню. У меня на числа плохая память.

Ансар достал из кармана рацию. Сказал в нее – на этот раз не по-арабски, по-английски:

– Привезите к нам гипнотизера. Прямо сюда.

Отключился и, задумчиво глядя в окно, протянул:

– Жаль, потом придется приказать перерезать ему глотку. А он – молодой, счастливо женат, и дочке три года, и годик – сыну…

Таня всхлипнула, проговорила: «Какой же ты, Ансар, мерзавец!..» – а потом открыла колпачок золотой ручки с золотым же пером и написала в золотом блокнотике: 22,6165 град. с. ш., 78,8784 град. з. д.

Она действительно хорошо, на всю жизнь, запомнила цифры из тайного письма Костенко.

И они, и страшная бомба мучили ее в ночных кошмарах.

Шейх не стал дожидаться, пока девушка вернет ему блокнот. Он, потеряв свою всегдашнюю невозмутимость, даже вскочил. Бросился, обогнув стол, к своему блокнотику. Прочел, что написала Таня. Пробормотал:

– Похоже… – И скомандовал, обращаясь к ней: – Завтра поедешь туда с нами.

А потом стремительно вышел из гостиной.

Похоже, он потерял к Садовниковой всяческий интерес.

Какой уж там разговор об острове в подарок!

Таня проснулась утром от ласкового женского прикосновения. В первый момент, спросонок, ей даже показалось, что ее будит мама. Но когда она открыла глаза, то увидела, что на кровать по-свойски присела горничная Марселла.

– Ах, Марселлочка!.. – улыбнулась Таня, приподнялась в постели и порывисто обняла ее. – Здравствуй, как я рада тебя видеть!

– И я тебя, моя сладенькая! – обнажила в улыбке свои ослепительно-белые зубы кубинка. За семь лет она, казалось, нисколько не изменилась, только слегка расширилась в и без того немалых размерах. Большое круглое черное лицо излучало любовь и спокойствие.

«Хоть Ансар с островом меня и обманул (как я и ожидала), – подумала Таня, – зато с Марселлой – нет. Что ж, друзья стоят острова».

– Вставай, мое солнышко, одевайся, – прогудела горничная. – Через час за тобой катер придет.

– Это правда, что на улице еще темно, или мне кажется?

– Правда.

– Фу, какая гадость!

– Зато ты сможешь увидеть рассвет. А чего бы ты на завтрак хотела?

– Копченой колбаски, – капризничая, словно в самом деле с мамой разговаривала, вытянула губки Таня.

– Нет у нас здесь на острове копченой, – огорчилась кубинка. – Разной ветчины завались, и сосиджей, а вот копченой нет.

– Что ж это за остров! Даже колбасы нет. Пожалуй, не стану я его покупать. Впрочем, мне его никто уже и не предлагает.

– Таня, ты о чем? – отразилось непонимание на широком добром лице Марселлы.

– Да так просто, болтаю, не обращай внимания. Приготовь мне что-нибудь на твой вкус. Например, яишенку. А йогуртов не надо. Я их терпеть не могу.

– Я помню, сладенькая моя.

…Завтрак был накрыт в той же столовой, где они ужинали вчера с Ансаром, но на одну персону. С противоположной стороны стола были разложены на скатерти пара десятков дизайнерских темных очков и столько же стильных шляпок, панам и бейсболок.

– Просили, чтоб ты выбрала перед поездкой, – кивнула в сторону обнов Марселла.

«Надо же, шейх не забыл, что я без очков и головного убора. Заботливый!»

– Ну, кушай, миленькая, – чернокожая служанка положила ей на тарелку яичницу. – Тебе надо как следует подкрепиться – после завтрака тебя просили подойти на пристань. Плывете куда-то?

– Да. Не знаю куда…

«Точнее, наверно, знаю… К тому месту, где на дне моря находится супербомба… Интересно, что со мной сделает Ансар, если там ее не окажется? – отстраненно подумала Таня. – Велит скормить меня рыбам?»

…Тот же самый вопрос она вскоре повторила вслух. В лицо Ансару.

На дворе стало светать. Ансаровский катер, пришедший с другого острова, даже швартоваться не стал, лишь подошел вплотную к пристани, и двое восточных мужчин непроницаемого вида помогли Тане запрыгнуть на борт. Судно тут же отвалило от причала и помчалось вдаль.

В салоне катера ее ждал шейх. Едва поздоровавшись, Таня с вымученной улыбкой осведомилась, что будет, если Ансар не найдет в указанной ею точке бомбы. И добавила:

– Ведь Костенко даже не видел ее собственными глазами. А в своих предположениях и расчетах запросто мог ошибаться. Или – намеренно врать…

– Зачем ему врать?

– Я не знаю. Чекисты всегда врут. А даже если бомба и лежала когда-то на дне? Ведь ее наши военные могли тысячу раз увезти, никого об этом не оповещая…

– Если она там была, мы все равно узнаем, – только и ответил Ансар.

Таня настраивалась и дальше попикироваться с ним, например, с ехидцей спросить, почему он вчера, в обмен на заветные координаты, не подарил ей обещанный остров, однако она вгляделась в лицо шейха и осеклась. Всегда, при любых обстоятельствах, совершенно бесстрастное, сейчас оно свидетельствовало о волнении – пусть тщательно скрываемом, но все же… И чем дальше катер уносился в море, чем ближе оказывался к предполагаемой бомбе, тем сильнее проявлялась нервозность в лице и движениях шейха. Он то расхаживал по палубе, то застывал изваянием, вглядываясь в даль. Руки его быстро отщелкивали четки – а ведь раньше Татьяна его с ними ни разу не видела. В какой-то момент у него даже бессознательный тремор начался: стала нетерпеливо подрагивать правая нога.

Словом, поведение Ансара напоминало клиническую картину абстинентного синдрома. Шейх походил на наркомана, который ждет не дождется заветного укола. Или на возлюбленного, что в нетерпении летит на встречу со своей пассией.

«Так вот какая у тебя настоящая страсть, Ансар! – поняла Таня. – Ты, оказывается, влюблен в бомбу! Да не в простую – в самую мощную в мире. Да ведь ты, шейх Аль-Кайаль, на деле, оказывается, настоящий маньяк!»