Маугли из Космоса - Марк Антоний

я сейчас по «вертушке» позвоню в Москву… Они же там ни к чему такому не готовы… А без приказа из Москвы командующий войсками округа не выделит и батальона…

— Не нужно никаких батальонов, Сергей Валерьевич, — твердо сказал Берестов. — Вы же не хотите спровоцировать межзвездный конфликт?

— Между прочим, эти ваши пришельцы собираются нарушить воздушное пространство Советского Союза, — напомнил Привалов. — И не в первый раз, как я понимаю. Я уже не говорю об убийстве советских граждан, что приравнивается к политическому террору на нашей территории.

— Вы совершенно правы, товарищ генерал, — вмешался капитан государственной безопасности, — но прошу вас учесть, что технологическая, тем более — военная мощь пришельцев не сопоставима с нашими возможностями, причем — не в нашу пользу. Звездный корабль, даже сугубо мирного назначения, сам по себе грозное оружие. Вспомните, о кибернетическом механизме, с легкостью убившем четырех физически крепких мужчин, один из которых был вооружен, и представьте, что на борту «гостя» таких устройств сотни, а то и тысячи…

— Боже упаси… Что же ты предлагаешь, капитан?

— Я предлагаю не тратить времени на переговоры с вышестоящими инстанциями. Сами понимаете, они могут затянуться на неопределенное время, которого у нас нет. Возьмем всю полноту ответственности на себя.

— Это все лирика, а конкретно?

— Выдвинуться в район посадки, вступить с пришельцами в Контакт и потребовать, чтобы они прекратили нарушение суверенитета нашей страны.

— Как это ты от них потребуешь? На каком языке?

— Уговорим Скоробогатова помочь нам, — ответил вместо приятеля ученый. — Он уверял, что знает язык. Да и, судя по всему, — действительно знает.

— Да где ты его сейчас найдешь?! Он же в походе!

— Скорее всего — именно к Матюхиному Бору Скоробогатов сейчас и движется, — сказал Берестов. — Он мне потому и сообщил частоту и код, что мечтает выбраться с нашей планеты.

— Хочу напомнить, — встрял в разговор Болотников, — что Скоробогатов идет не один. С ним еще десятеро пацанов.

— Час от часу не легче, — выдохнул Привалов. — Пацаны-то ему зачем?!

Глава 34

Что может быть лучше костра летней ночью, когда ароматный от смолистых кедровых веток дым отгоняет надоедливых комаров, а рой искр взлетает к самым звездам? Только интересная история, рассказанная знающим человеком с хорошо подвешенным языком. Десять школьников слушают, открыв рты, своего учителя. Учителя с большой буквы. Никто никогда не водил малопихтинских пацанов в летние походы. Зачем куда-то таскаться, когда совсем рядом с поселком тайга, горы, Старый рудник, Медвежий распадок. Любой шкет в поселке знал, где собирать грузди с маслятами, как ловить рыбу в ледяных ручьях, когда пора начинать колотить кедровые шишки, а когда добывать дикий мед, умело избегая укусов разъяренных диких пчел.

Руководитель школьного кружка астрономии и космонавтики Михаил Васильевич Скоробогатов, видимо, полагал иначе, считая, что дальний поход сплачивает ребячий коллектив. И в общем, не ошибался. Даже такие мало совместимые друг с другом люди, как староста кружка Митя Судаков и признанный, хотя и неформальный лидер своего класса Гриня Туров, в походе ладили, а следовательно, неплохо поддерживали дисциплину среди остальных ребят. Вот и теперь они сидели плечом к плечу, завороженно глядя в рыжее пламя костра, навострив уши, не пропуская не единого слова Учителя.

Да и было что послушать. Михаил Васильевич рассказывал о множественности обитаемых миров. Рассказывал не как о чем-то абстрактном, а так, словно лично был знаком с представителями по крайней мере полдюжины космических рас. С необыкновенной легкостью классный руководитель теперь уже восьмого «а» рассуждал о том, что мыслящие млекопитающие — крайне редкое явление в Космосе, ибо развитие жизни в иных мирах гораздо чаще приводит к появлению разумных существ на других ветвях эволюционного древа.

Моллюски обладают развитым мозгом и множеством хватательных органов еще на стадии водного существования, когда же изменившиеся условия заставляют их осваивать сушу, эти преимущества быстро выдвигают мягкотелых в лидеры процесса цефализации — то есть усложнения процессов высшей нервной деятельности. Артроподы вовсе необязательно превращаются в неуклюжих ракообразных и вертких, но слишком уж узкоспециализированных насекомых, как это произошло на Земле. В иных мирах членистоногие обладают чрезвычайной гибкостью — и телесной, и, главное, умственной. Не менее гибкими в интеллектуальном смысле оказываются также и червеобразные.

Не говоря уже о позвоночных, достигающих разумной стадии и на амфибийной, и на рептильной, и на птичьей ветвях эволюционного древа. Все эти существа гораздо стремительнее идут по пути прогресса, нежели млекопитающие, чье сознание нередко подавляется переразвитым инстинктом размножения. Культура иных разумных рас держится вовсе не на половом влечении и родительской заботе о потомстве, как на Земле, а на целесообразности и логике.

Не все мыслящие во Вселенной знают искусство, но ни одна раса не обходится без математики. Логика, свободная от этики, в том числе и религиозной, позволяет добиваться вершин знания, не считаясь с жертвами. Лишенные затмевающей рассудок половой страсти, разумные существа Галактики избегают множества ошибок при создании своих цивилизаций, очень рано начиная космическую экспансию, которая неизбежно приводит к военным конфликтам с другими разумными расами.

— Эх, встретить хотя бы одно из этих существ, — мечтательно произнес Коля Степанов по прозвищу Хлюпик, а по штатному расписанию кружковского «космического корабля» — бортинженер.

— Встретишь, — без улыбки отозвался Учитель. — И довольно скоро.

— Когда же? — немедленно осведомился Очкарик, он же Эрик Флейшман, он же пилот-навигатор первой позиции.

— Завтра, — как о чем-то обыденном сказал классный руководитель, посмотрел на циферблат наручных часов. — Примерно в это же время.

Сказано это было столь серьезным тоном, что большая часть ребят с готовностью расхохоталась. И только лишенный воображения Гриня Туров по кличке Босяк уточнил деловито:

— И где?

— В трех километрах отсюда, — в тон ему ответил Михаил Васильевич. — На опушке Матюхина Бора.

На этот раз никто не рассмеялся. Наоборот, всем как-то стало зябко и неуютно. Может быть, потому, что знали — Учитель не любит шуток. Внимательно и строго оглядел он кружковцев. Не мог не заметить, что пацанам без дураков страшно, но и не подумал разрядить обстановку какой-нибудь прибауткой или походной песней. Нет уж, ко всему, что касалось космоса, Учитель относился предельно серьезно. На первом же занятии кружка объявил, что цель занятий — превратить обыкновенных советских школьников в самый настоящий экипаж самого настоящего космического корабля.

Естественно, все тогда решили — прикалывается. Что они, детсадовские, в Гагарина в ракете играть?! Но Михаил Васильевич не прикалывался. Да и школяры довольно скоро сообразили, что шуточки кончились. Ясен пень, большинство отвалило после первых же занятий. Сначала — девчонки, им стало скучно. Потом смылся Босяк со своими дружками.