Тайные наслаждения - Джорджетт Хейер

– Я непременно приеду на похороны! – провозгласил Бедлингтон. – Я намерен остановиться на ночь у этого бедного создания в Хайнунз. Смею полагать, она обрадуется совету пожилого опытного человека; не знаю, правда, что с ней станется, поскольку вряд ли можно ожидать, будто Евстасий оставил ее в финансовом благополучии. Этот безумный старый особняк разваливается буквально на глазах, насколько я мог заметить! Понадобится целое состояние, чтобы привести его в порядок, а она осталась совсем одна, обремененная расходами на его содержание, не имея никого, кто мог бы поддержать или наставить ее!

– Миссис Шевиот живет там не одна: у нее есть пожилая респектабельная компаньонка.

– Да-да, бедная маленькая старушка! Не знаю, каковы ваши намерения, Карлайон, однако я бы советовал продать поместье, если найдется тот, кто согласится приобрести столь ветхий и старомодный особняк!

– Вне всякого сомнения, именно так миссис Шевиот и поступит, но до тех пор, пока завещание не будет официально утверждено, строить какие-либо планы на сей счет преждевременно.

– Разумеется: это вполне понятно! Однако она не может быть в восторге оттого, что ее обременили подобным имуществом, как и расходами по выплате жалованья четверым или даже пятерым слугам, насколько я понимаю. Поэтому считаю, что должен сделать для нее все возможное – в конце концов, она вдова бедного Евстасия, попавшая в столь стесненные жизненные обстоятельства, поскольку отец своей смертью бросил на нее несомненную тень! Честное слово, я намерен пригласить ее переехать ко мне в Лондон, где она сможет оставаться на Брук-стрит, пока не решит, что делать дальше! И тогда можно будет рассчитать слуг, а дом закрыть. Что вы на это скажете?

– На мой взгляд, неразумно оставлять особняк без присмотра, сэр, – вот единственный ответ, который дал ему Карлайон.

Вскоре Бедлингтон отправился к себе в спальню, и Карлайон смог наконец присоединиться к Джону, которого застал у камина зевающим во весь рот.

– Привет! – встретил его младший брат. – Он еще не утомил тебя до смерти? Ты должен был взять меня с собой за компанию!

– Нет, ты слишком уж строг с ним: глядя на твою хмурую физиономию, он чувствовал бы себя стесненно. Мне и самому было не по себе.

– Тебе?! – расхохотался Джон. – Итак, он сказал что-нибудь по делу?

– По-моему, его что-то гнетет и он не находит себе места от беспокойства. Он намекнул, что невольно вовлек Евстасия в искушение, и, похоже, опасается, что вот-вот станет известна куда более опасная авантюра.

– Ввел его в искушение! Каким же это образом, хотел бы я знать?

– Очевидно, Бедлингтон полагает, что его дом стал прибежищем для дурной компании. Он уверял, будто не знает добрую половину людей, которые там бывают, и объясняет это тем, что является личным адъютантом его высочества принца-регента, – ответил Карлайон, по губам которого скользнула легкая улыбка.

– Восхитительный намек на Принни! И поистине откровенный, богом клянусь!

– Я иду спать, – сказал Карлайон. – Вечер, проведенный в обществе Бедлингтона, – штука крайне утомительная. Бедная миссис Шевиот! Он уныл и скучен до безумия!

– Ага, значит, он по-прежнему намерен осуществить свою угрозу и навязать ей свое присутствие, не так ли?

– Да, и он даже собрался пригласить ее вернуться на Брук-стрит вместе с ним, а Хайнунз предложил запереть и заколотить, слуг же рассчитать.

– Ха! Чтобы мы имели возможность обыскать весь дом без помехи! – ухмыльнулся Джон. – Чрезвычайно ему признателен! – Он вышел вместе с братом в холл и взял со стола свечу, приготовленную для спальни. – На какой день ты назначил похороны? Мой приезд необходим?

– Решай сам. Мне лично придется присутствовать обязательно. Дата перенесена на два дня позже, у Бедлингтона обнаружились дела, которые задержат его в городе.

– Черт бы побрал этого старого проныру! – проворчал Джон. – Ты, наверное, ждешь не дождешься, когда вся эта история закончится и Евстасий найдет вечный покой на кладбище!

– Еще бы. Я действительно буду рад этому, но пока не представляю, как этого добиться.

Джон взял брата под руку и, крепко сжав его локоть, заметил:

– Да, чертовски неприятное дело. Что же до того, как разделаться с этой историей, я не удивляюсь, что ты пребываешь в некоторой растерянности! А тут еще и вдова свалилась на твою голову! А ведь я тебя предупреждал! Так тебе и надо, приятель!

– Ерунда! – отмахнулся Карлайон.

Утром лорд Бедлингтон предстал перед ними уже готовым к отъезду. Коварное предложение Джона о том, что он наверняка захочет присутствовать на дознании, которое должно было состояться в буфетной гостиницы в Уисборо-Грин, заставило Бедлингтона вздрогнуть. Очевидно, его душевное спокойствие подверглось испытанию, когда он с ужасом осознал, что дознание будет касаться одного из членов его семьи, а сам он явился в Сассекс в неподобающем одеянии. Чувство мучительного беспокойства, требовавшее от него немедленно облачиться в траур, и связанные с этим опасения, будто Шульц, портной его светлости, попросту не успеет вовремя удовлетворить его потребности, стали основными темами для разговора за завтраком, и они же, несомненно, ускорили отъезд Бедлингтона. К десяти часам его карета, покачиваясь на рессорах, уже удалялась по подъездной аллее, и Карлайон распорядился подать к крыльцу собственный экипаж.

Они с Джоном заехали в Хайнунз, чтобы забрать с собой Никки, но обнаружили, что юноша уже практически выздоровел и его жизнерадостное настроение омрачали одни только мысли о том, что ему предстоит. Благодарно улыбнувшись Джону, он сказал, что это было чертовски любезно с его стороны – приехать ради такого случая из самого Лондона.

– Разумеется, я не мог не приехать! – строго заявил Джон. – Если то, что болтается у тебя на шее, – это перевязь, то продень в нее руку и не вздумай вынимать оттуда!

– О, рана меня почти не беспокоит! Перевязь мне совершенно не требуется, а ношу я ее только для того, чтобы сделать приятное Бекки! – откликнулся Николас, который не терял времени даром и уже завел приятельские отношения с мисс Бекклз.

– Очень может быть, однако перевязь производит нужное впечатление. Уж я-то знаю этих присяжных из Сассекса!

– Да, но ведь я повредил руку совсем не в драке с Евстасием! – возразил Никки.

– Ты упомянешь об этом, только если тебя спросят, и тогда скажешь, что получил ранение, отражая нападение грабителей, – цинично заявил в ответ его брат. – И то и другое пойдет нам на пользу.

Он обернулся, чтобы тепло пожать руку Элинор и приветствовать поклоном мисс Бекклз. Карлайон отпустил какое-то замечание девушке; она ответила, а потом, так и не дождавшись комментариев по поводу своего серого платья, отороченного черным кружевом и лентами, упрекнула его: