Сёрфер. Запах шторма (СИ) - Востро Анна

Какое интересное наблюдение! Никогда не думала об этом с такой точки зрения.

— И чего же в нём не хватает?

— Не знаю.

— А может быть в нём просто нет мистического смысла? Потому что он создан людьми, большинство которых никогда не стремятся познать собственной глубины?

— Хм. … Никогда не думал об этом так! В этом что-то есть. … Ведь действительно — всё то, что рождено природой на Земле и Вселенной в космосе, всегда несёт в себе какую-то ускользающую красоту и глубоко продуманный разумный замысел.

Он сейчас озвучивает мои собственные мысли. Как странно!

— Как странно! Именно об этом я сейчас и подумала. Ты прямо с языка снял!

Кир долго, молча, вглядывается в меня, облокотившись на стол, и задумчиво потирая пальцами подбородок. Чуть хмурится при этом почему-то, слегка приподняв одну бровь. Наконец, произносит слова, от которых у меня в очередной раз за эти дни моментально возникает эффект дежавю.

— Помнишь, когда ты подошла ко мне в том баре, ты сказала, что, когда впервые приехала сюда и прошлась по этой набережной, у тебя сразу возникло странное ощущение, вроде дежавю? Что это место тебе давно знакомо, что ты здесь уже была когда-то давно, и просто это забыла?

— Помню. Ты тогда ещё ответил «Странно», но так и не договорил, что именно.

— Странно — когда я впервые вышел на эту набережную пять дней назад, у меня тоже возникло что-то вроде дежавю, — очень медленно произносит он.

— Правда? И о чём же?

Прежде чем он успевает ответить, я уже знаю, что он сейчас скажет: «Что я тоже здесь уже был, когда-то давно. Просто забыл».

— Что я тоже здесь уже был, когда-то давно. Просто забыл. А ведь мы с Лёшей даже не собирались сюда заезжать сначала. Но потом, вдруг, почему-то захотелось заехать.

— Да ты что? Как это, вообще, возможно — отдыхать два месяца в Крыму и не заехать в Коктебель!

А сейчас он скажет: «Невозможно».

— Наверное, и правда — невозможно, — улыбается он.

— А у меня дежавю прямо сейчас! Представляешь? Что ты мне всё это уже говорил, — честно признаюсь я, — Как же это странно!

— Действительно, очень странно! Помнишь первые слова, которые ты мне сказала в том баре?

— Помню. Я спросила: «Зачем ты здесь?» А ты ответил …

— «За тем же, зачем и ты».

Кир опускает взгляд вниз, а когда поднимает обратно, почему-то его глаза полны мрачной печали. Меня тут же охватывает тревога, проносящаяся зябкими мурашками по спине.

— Ты что, грустишь? Эй! Перестань! — легонько толкаю его плечо своим, — Кто мне говорил, что надо наслаждаться текущим моментом? Ты был прав — это Наша Жизнь. И ею надо наслаждаться, здесь и сейчас!

В ответ он просто молча тянется ко мне и обнимает, крепко прижимая к груди. Тревога уходит. Мне становится так спокойно и хорошо! И, кажется, что я знаю его не всего лишь три дня, а уже какое-то невообразимое количество лет.

***

Дыхание … Я чувствую его ровное спокойное дыхание. Меняя положение обнажённых тел во сне, мы, как близнецы в утробе, стремимся в объятия друг друга: то он обнимает меня, то я его. Состояние безмятежного покоя обволакивает, смешанное с расслабленно дремлющим у самой кромки сна желанием, готовым проснуться по первому зову одного из нас. За всю ночь я просыпаюсь только один раз, почувствовав сквозь сон вес его головы, переместившейся на мой живот, как на подушку. Нога, обвивает мои колени. Ладонь, накрывает грудь. Даже сейчас, во сне, он умудряется своим телом взять меня на этой кровати в плен, окутать собою словно коконом. Осторожно кладу руку поверх ладони на своей груди. Кончиками пальцев второй глажу непослушные волны волос. Едва касаясь кожи, спускаюсь к шее, лопаткам, ниже. Спокойный долгий вдох. Глубокий выдох струится по моему животу. Моё дыхание входит в унисон с его. Ладонь замирает на спине. Я снова засыпаю.

Мне снится, как лёгкий тёплый ветер гуляет по изгибам моего тела, превращаясь в нежные прикосновения пальцев, которые гладят, исследуют, волнуют. С сонным томным вдохом инстинктивно выгибаюсь навстречу этим прикосновениям. Ласки продолжаются. Плотно прижимается горячее тело. Из объятий сна я выныриваю в объятия своего любовника. На этот раз это нечто совершенно другое, когда мы сливаемся воедино, едва проснувшись: в его движениях во мне столько расслабленной неги, в ещё сонных поцелуях столько нежности!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А как же презерватив? — шепчу я.

— Одеть?

— Не надо. … Позже…

Невероятные ощущения, которые охватывают нас и накрывают полностью, без остатка — это словно неожиданный выход на другой, гораздо более высокий уровень соединения мужчины и женщины. И даже тогда, когда желание всё же неумолимо выталкивает в полное пробуждение страсти; когда он надевает презерватив, движения становятся динамичными и глубокими, стоны разрывают тишину ночи; даже тогда, когда мы одновременно достигаем апогея и, мокрые от пота, обессилено замираем в объятиях друг друга — даже тогда меня не покидает это волшебное состояние, благодаря которому я словно парю над кроватью.

На улице только-только начинается рассвет. Очертания комнаты проявляются из сумрака ночи. Не поднимая головы от подушки, я благодарно покрываю его шею и лицо нежными поцелуями, ласкаю пальцами затылок, с улыбкой заглядываю в глаза, читаю в них те же эмоции, которые испытываю сама, и тихо шепчу: «Это было невероятно! Невероятно!»

Он прижимает меня к себе, целует долго и нежно. Я устраиваюсь в его объятиях и снова проваливаюсь в сон.

***

Меня будят голоса за окном. Выныриваю из темноты сна, как из небытия. Протягиваю руку, которая падает на пустую подушку рядом со мной. Открываю глаза, уже зная, что я в кровати одна. Так и есть. Под ладонью сложенный пополам маленький листок бумаги, вырванный из записной книжки. Почему-то боюсь сразу же взять его в руки и прочитать, что там написано. Охватывает тревога. Предчувствие чего-то, что я пока не могу определить.

***

Сажусь на постели, напряжённо всматриваюсь в пустую подушку рядом. Откидываюсь обратно на мягкую постель и долго лежу на спине, разглядывая потолок. Последние события кажутся мне сейчас сном — чудесным, долгим, странным сном.

Всё-таки беру в руки этот листок и читаю. Всего несколько слов размашистым подчерком: «Спасибо за прекрасный сон! Позвони мне, когда проснёшься», — и номер телефона.

«Спасибо за прекрасный сон!», — что это значит в его интерпретации?

Прислушиваюсь к своим эмоциям. Что же я чувствую теперь?

Мне грустно. Мне его очень не хватает! Вот что за человек? Что за манера исчезать пока я сплю? Куда он опять делся? Зачем?

Немедля набираю записанный на листке номер. С замиранием сердца считаю длинные гудки.

Почему мне так тревожно?

На пятом гудке, наконец, звучит сигнал соединения и отрывистое «Да».

— Кир?

— Проснулась?

— Всё в порядке? Почему ты ушёл посреди ночи?

— Не посреди. Я ушёл рано утром.

— Что-то случилось?

— Нет. Я … должен был.

Что это ещё за «Я должен был», если ничего не случилось?

Взволнованно дышу в трубку в ожидании, что он скажет дальше.

— Я … приеду. Минут через двадцать. Позвоню, как подъеду.

— Хорошо.

Связь прерывается.

Он приедет. Приедет! Незачем так волноваться. Успокойся!

Но чувство неясной тревоги всё равно почему-то не покидает.

Впервые за прошедшие двое суток смотрю на часы заставки мобильного телефона — девять часов одиннадцать минут. Торопливо принимаю душ, прихватив на всякий случай с собой мобильник, и положив его на полку над раковиной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А вдруг раньше позвонит?

После душа в раздумьях замираю у платяного шкафа.

Что надеть?

Уж точно не это белое платье. Образ надо обновить. Хотя, что я парюсь по этому поводу сейчас? Я ведь не знаю, чем мы с ним займёмся сегодня, куда поедем. Если что — подождёт, пока я переоденусь. А пока надену, пожалуй, маленькое чёрное льняное платье.