Рус Четвертый. Рус-4 - Вадим Крабов

— Где. Мой. Сын. — после этих слов женщину буквально скрючило от боли. Терзало, как ей казалось, каждую клеточку её тела… с поправкой на образование — мельчайшую частичку. А серые глаза мучителя бесстрастно и безотрывно смотрели в карие глаза бедной женщины, которые могли моргнуть только в одном случае — если она согласится ответить… Душа Руса страдала вместе с отражением души безымянной женщины. Он испытывал ничуть ни меньшую боль. Пасынок Френома, побывавший богом, человек, находящийся в собственной вселенной — без всяких кавычек: хозяин всего окружающего, ощущающий каждый местный атом, как часть самого себя, — не мог сделать другому больно, заставить страдать того, кто полностью подвластен тебе, кроме как через самого себя… он помнил собственные рабские страдания и никому их не желал. По крайней мере, не в горячке боя и не в припадке ярости, от которой он в данный момент тщательно отгораживался… не рвать же женщину на части?

«А почему бы и нет?! — злобно подумал Рус. — Она моего сына, мою жену… а я?!», — он бы точно заставил себя оторвать колдунье голову, если бы её переполненные болью глаза не моргнули. Хозяину местной вселенной заметно полегчало и он разрешил «китаянке» заговорить, одновременно избавляя и её, и себя от страданий.

— О-о-х… — с наслаждение выдохнула она. Втянула воздух, зажмурилась и вдруг резко распахнула глаза. В её взоре читалась такая твердость, что Рус то ли с облегчением, то ли с досадой понял — дальнейшие пытки бесполезны. — Ты — враг нашего мира, — убежденно, непритворно-пафосно заявила она. — Можешь пытать меня сколько хочешь, но своего выродка ты больше не достанешь — он плывет далеко, туда, куда ты не доберешься! Ты, иномировая тварь… — дальнейшее Рус не слушал. Он на самом деле оторвал ей голову, после чего, заглушив «визг резанного поросенка», отправил отражение обманутой, но твердой в собственных убеждениях души, — пусть и дрянной, однако вполне человеческой, — так сказать «восвояси».

Сразу после этого, Рус спешно представил образ помощника Гелинии, Таганула, и материализовал его в паре шагов от себя. Торопился, чтобы напарница не успела рассказать тому о случившемся.

«Таганул» получился статуей — точной копией человека, которая, спустя десяток ударов сердца, ожила. Рус привычно остановил время в своей внутренней вселенной и удивился силе воли «допрашиваемого» — долговато он «оживал», наверное, его душа противилась «отражению» — процессу, который Рус по земной привычке упрощенно представлял, как «фотографирование» или «съемку видеокамерой» с последующей передачей информации в «глубины души», в свою мини-вселенную.

Изваяние ожило за один неуловимый миг: раз — и стоящая фигура превратилась в наклонную, будто что-то державшую в руках, размером с тело взрослого человека; два — человек еле заметно дрогнул, повернул голову в сторону Руса и плавно, но в то же время быстро обернулся округ; три — «Таганул» бросился на врага, в полете меняя азиатскую внешность, уже не удивляющую Руса, на тело натурального крупного волка.

Рус рефлекторно увернулся и из любопытства, на время забыв даже о судьбе сына, остановил трансформацию чужого тела ровно на половине: голова, передние лапы, грудь — стали уже вполне волчьими, покрытыми густой длинной черно-бурой шерстью, а вот задняя часть тела до сих пор оставалась человеческой; это создание повисло на пике полета — примерно на уровне Русовского лица. Пасынок Френома хмыкнул, удивляясь «откуда он мог взять Силу? Кстати, почему ей не пахнет?..», обошел оборотня — неудачника, немилосердно «ковыряясь» в нем невидимыми руками, и понял — дело в «испорченной» крови с мощными эманациями Смерти, как раз такой, из которой состояла лоосская структура: и живой, и мертвой одновременно. Точнее, теперь он не предполагал а знал совершенно точно — структура являлась продуктом совместного творчества.

«Ни фига себе они спелись!» — в очередной раз подивился Рус, имея в виду Лоос и Тартара, и «отпустил» время для висящего оборотня. Принадлежность парочки «диверсантов» к иному континенту не оставляла никаких сомнений — знания мастера-Дующего Кана о существовании ордена Сумрака, слухи о появлении оборотней, высмеиваемые в среде «образованных магов», — только подтверждали это.

Заморский гость не заметил остановки времени. Он, приземляясь, успел трансформироваться полностью, одним слитным ударом лап развернулся и прыгнул назад, снова целя пастью в горло врага — Руса. Волк был неутомим и его нисколько не обескураживали постоянные «промахи». Наконец, Русу это надоело и он совместил свой звериный оскал со Словом, возвращающим оборотню человеческий облик, причем в одежде. А это было их бедой — необходимость раздеваться, если желаешь получить назад нормальные штаны и все остальное, а не кучу рванья. Рус заметил лежащие на земле клочья одежды и догадался. Даже мысль мелькнула: «А если оборотень — дамочка? Хм, любопытно… и как все запущено!», — в это крылатое выражение Рус вложил чувство досады, а совсем не сарказма. Хоть он и гнал тяжелые мысли о судьбе сына, время от времени они всплывали и очень отвлекали, мешали концентрации внимания. Это могло вылиться в большую проблему…

Первым делом волк, снова ставший азиатом, оглядел себя. Если и удивился своему одетому состоянию, то ничем свои чувства не выдал. Наоборот, он нагло сел, специально выбрав какой-то красивый цветок, чтобы раздавить его, и невозмутимо принял «позу глубокого погружения» (она походила на земную «позу Будды»). Однако же, никуда не «погружался», а продолжал настороженно, исподлобья следить за Русом. Хозяин данной вселенной вздохнул, не скрывая огорчения, создал под собой классический земной офисный стул-кресло и опустил на него свой зад. Он стал похож на важного клерка из офиса крупной конторы или на генерального директора фирмы-однодневки. Геянскому гостю, конечно же, подобные образы в голову не приходили. Он вообще старался сейчас ни о чем не думать — и этому его в ордене хорошо научили.

Чтобы еще сильнее подчеркнуть свою «инаковость», Рус достал из кармана солнцезащитные очки и водрузил их на глаза — все равно бесполезно переубеждать, вернее, обманывать собеседника сказкой о принадлежности к этому миру.

— Н-н-у-у, — протянул Рус сквозь зубы, — так и будем молчать? — ответа не последовало. — Где ребенок, сволочь переменчивая? Он-то здесь причем?.. Ну, молчи… или тебе голову оторвать, как твоей подруге? — То, что враг еле заметно вздрогнул, показало Русу, что эта тема для него болезненна… — Как она себя чувствует, расскажи? За шейку держится и воет? Ай-я-яй, сочувствую! Теперь перевертывание никогда не освоит — бояться будет… жаль женщину… — чистая импровизация, но она попала в цель…