Миры Айзека Азимова. Книга 2 - Айзек Азимов

— И это будет означать для нас смертный приговор… И для вас тоже. Полковник, я гражданин Империи, и я требую встречи с прокуратором…

На столе зажужжал селектор, и полковник щелкнул переключателем:

— Да.

— Полковник, — произнес четкий голос, — толпа туземцев окружила форт. Кажется, они вооружены.

— Насильственные действия с их стороны имеются?

— Пока нет.

На лице полковника не отразилось никаких эмоций — с такими-то ситуациями он сталкивался не впервые.

— Артиллерию и авиацию привести в боевую готовность. Всем занять свои места. Стрелять только при самообороне. Ясно?

— Так точно. Землянин под белым флагом просит принять его.

— Ведите его сюда… и пришлите ко мне опять секретаря министра. — Полковник гневно взглянул на Арвардана. — Убедились, что вы натворили?

— Я требую присутствия при вашем разговоре с секретарем, — закричал Арвардан, не помня себя от ярости, — и требую объяснить, почему вы часами гноите меня под замком, а сами беседуете с изменником-туземцем. Как видите, я в курсе, что вы уже говорили с ним.

— Вы меня в чем-то подозреваете, доктор? — тоже повысив голос, спросил полковник. — Тогда объяснитесь.

— Я вас ни в чем не обвиняю. Позвольте только напомнить вам, что вы несете ответственность за свои дальнейшие действия и можете войти в историю, если она будет продолжаться, как человек, из упрямства погубивший свой народ.

— Молчать! Уж перед вами, во всяком случае, я никакой ответственности не несу. И впредь буду делать только то, что сочту нужным. Вам ясно?

Глава 20

У роковой черты

Секретарь прошел в распахнутую солдатом дверь с беглой холодной улыбкой на распухших, багровых губах. Он поклонился полковнику и сделал вид, что не замечает присутствия Арвардана.

— Сударь, — сказал полковник землянину, — я сообщил верховному министру, почему вы оказались здесь. Ваше пребывание здесь, разумеется, совершенно… э-э… ненормально, и я намерен освободить вас, как только смогу. Однако у меня находится господин, который, как вам должно быть известно, выдвигает против вас очень серьезное обвинение — в данных обстоятельствах мы должны его рассмотреть.

— Понимаю, полковник, — спокойно ответил секретарь. — Однако этот человек, как я уже говорил вам, пробыл на Земле всего каких-то два месяца и не может иметь никакого понятия о наших внутренних делах. Как он может строить свои обвинения на столь шаткой основе?

— Я по профессии археолог, — гневно ответил Арвардан, — и в последнее время специализируюсь по Земле. Так что кое-какое понятие имею. Во всяком случае, обвинение выдвигаю не я один.

Секретарь, ни разу не взглянув на Арвардана, обращался только к полковнику:

— Да, здесь замешан и один наш ученый, который, почти дожив до положенных шестидесяти лет, страдает манией преследования. Есть и еще один — некая личность с темным прошлым, явный идиот. Эти трое не могут выдвинуть никакого пристойного обвинения.

— Я требую, чтобы меня выслушали, — вскочил Арвардан.

— Сядьте, — холодно и без всякого сочувствия сказал полковник. — Вы отказались обсуждать дело со мной, на этом и остановимся. Введите сюда парламентера.

Блюститель-парламентер даже бровью не повел при виде секретаря. Полковник встал.

— Вы пришли от имени тех, кто собрался снаружи?

— Да, полковник.

— Надо полагать, это сборище требует возвращения вашего соотечественника?

— Да. Он должен быть немедленно освобожден.

— Вот как? Позвольте вам заметить, что в интересах закона и порядка я, как представитель его императорского величества на этой планете, ничего не могу обсуждать в присутствии вооруженных толп. Прикажите вашим людям разойтись.

— Полковник совершенно прав, брат Кори, — сладким голосом ввернул секретарь. — Пожалуйста, успокойте людей. Я здесь в полной безопасности, и ничто не угрожает ни мне, ни кому бы то ни было. Понимаете? Кому бы то ни было. Я говорю вам это как блюститель.

— Прекрасно, брат. Я благодарен за то, что у вас все благополучно.

Парламентера вывели.

— Мы проследим, чтобы вы вышли отсюда в полной сохранности, как только обстановка в городе нормализуется. Спасибо за помощь в переговорах, — сказал полковник секретарю.

— Я запрещаю, — снова вскричал Арвардан. — Вы отпускаете этого истребителя человечества, а мне отказываете в беседе с прокуратором, хотя я имею на это право как гражданин Галактики. — И добавил в приступе отчаяния: — Значит, вы больше считаетесь с презренным землянином, чем со мной?

— Полковник, — перекрыв крик Арвардана, сказал секретарь, — я охотно останусь здесь до тех пор, пока мое дело не будет рассмотрено прокуратором, раз уж этот человек так настаивает. Обвинение в измене — это не шутка, и даже малейшее подозрение, коснувшееся меня, может помешать мне служить моему народу. Буду счастлив, пользуясь случаем, доказать прокуратору, что нет более преданного Империи человека, чем я.

— Ценю ваши чувства, сударь, — церемонно произнес полковник, — и признаюсь, что на вашем месте поступил бы по-другому. Вы делаете честь своей расе. Попробую связаться с прокуратором.

Умолкнувшего Арвардана отвели обратно в камеру.

Он сидел молча, прикусив костяшки пальцев и не глядя в глаза остальным.

— Ну что? — спросил наконец Шект.

— Я только все испортил, — потряс головой Арвардан.

— Почему?

— Вышел из себя, оскорбил полковника — на этом все и кончилось. Я не дипломат, Шект. И к тому же, — вскричал он в порыве самооправдания, — Балкис уже говорил с полковником, и теперь полковнику нельзя доверять. Может, Балкис предложит ему жизнь? Может, полковник был в заговоре с самого начала? Я знаю, это дикая мысль, но я не мог рисковать — слишком подозрительно. Я хотел говорить с самим Энниусом.

Физик встал, заложив руки за спину.

— Так что же, Энниус прибудет сюда?

— Наверное, да. Причем по требованию Балкиса — вот этого я не понимаю.

— По требованию Балкиса? Значит, Шварц прав.

— А что говорит Шварц?

Шварц, сидевший на своей койке, развел руками.

— Я поймал Образ секретаря, когда его только что провели мимо нашей комнаты. Он действительно долго беседовал с тем офицером.

— Я знаю.

— Но в Образе офицера нет измены.

— Значит, я неправильно угадал, — опечалился Арвардан. — Придется выкручиваться перед Энниусом. А что на уме у Балкиса?

— Ни страха, ни тревоги — одна только ненависть. Теперь в основном к нам — за то, что мы захватили его и привезли сюда. Мы страшно ранили его гордость, и он намерен с нами расквитаться. Я уловил, о чем он мечтает. Хочет выйти один против всей Галактики и не дать ей остановить его, несмотря на все наши обвинения. Он дает нам шанс, позволяет разыграть все наши козыри, чтобы потом сокрушить нас и восторжествовать.