Разборки под прикрытием - Александр Золотько

А Гричнук – может. Может. Но хочет ли…

Восемь часов тридцать две минуты… Время, таившееся за спиной, прыгнуло вперед. Осталось всего ничего.

Снова зазвонил телефон.

– Он приехал, – сказал голос в телефоне. – Загрузил сумки в машину и ждет. Он один.

– Если что – звони, – сказал Гринчук и набрал номер старшего группы. – Вы готовы?

– Усегда готовы, – засмеялся старший. – Готовность – две минуты. Тут сейчас безлюдно.

– Работайте, у вас пятнадцать минут.

Гринчуку показалось, что его сейчас стошнит. Спокойно, это не нервы, это ушиб головы. Сотрясение мозга. Всё нормально. Всё правильно…

Гринчук набрал номер Сергеева. Замечательная, все же, вещь, мобильный телефон. Сидишь на лавочке, дышишь свежим воздухом и убиваешь человека в километре от себя.

– Слушаю, – Сергеев ответил сразу, наверно, сидел с телефоном в руках.

– Тебе далеко ехать до вашего плаката, на въезде? Где вы оставите душу… Через сколько ты там будешь?

Сергеев помолчал. Осторожный Сергеев, прикидывает, что и как. Сейчас, наверно, скажет, что минут через сорок. Тогда ему хватит времени на то, чтобы осмотреться, пройтись по окрестностям.

– Сорок пять минут, – сказал Сергеев.

– Мне, приблизительно, столько же, – пробормотал Гринчук.

– Что?

– Я успею, – сказал Гринчук. – Буду вовремя. В крайнем случае – подождешь меня минут десять. Хорошо? Без нервов.

– Ровно без десяти десять я уйду.

Тоже понятно, он не хочет встречаться после разговора Гринчука с новыми хозяевами Приморска.

– Я буду без пятнадцати, – сказал Гринчук. – Минута в минуту.

Глава 9

Сергеев отбросил в сторону окурок, захлопнул дверцу, завел двигатель. Поправил лежащий на соседнем сидении автомат. В бронежилете было жарко и неудобно, но с этим придется мириться.

Наверное, Лисницкий, который сейчас остался в доме Дедова, стоит и смотрит, как его начальник уезжает. А перед этим удивленно смотрел, как подполковник выносит какие-то сумки из гаража. Лисницкий – умница. Дурак, не разбирающийся в жизни, но умница. Неудачное ему досталось место службы.

Расстрелянную машину уже увезли, сейчас только стекла хрустнули под скатами. Он, подполковник Сергеев должен был лежать здесь… Значит – не судьба. Значит, выпало ему жить. Жить!

Гринчук… Что Гринчук? Урод и подонок. Записал все на диктофон? Чушь, откуда у него в сумке мог быть подготовленный диктофон? Или мог? Вряд ли… Он же искал свою жену и деньги… Они собирались сбежать через Приморск – зачем снаряженная сумка?

Врет подполковник, след путает, пытается выглядеть значимо… Сволочь. Он тоже боится… Тоже… Сергеев поймал себя на этом слове «тоже» и поморщился.

Да, боится. Боится подполковник Сергеев, пальцы дрожат. Стыдно и мерзко признаваться в этом, но все последние годы он боялся… Тут Гринчук тоже прав. Все силы, всё внимание только на одно – не подохнуть, успеть все выполнить правильно. Беспрекословно, точно и в срок. Он и выполнял. И кто такой, этот Гринчук, чтобы тыкать этим в лицо?

Сергеев погладил лежащий рядом автомат. Прикосновение к металлу успокаивало. А если, спросил автомат, Гринчука просто убить при встрече? Нажми на спуск, а уж я…

Сергеев отдернул руку от оружия. Нельзя. Гринчук должен остаться живым. Он действительно должен сообщить, что у него, у Сергеева, есть компромат на очень многих людей… Не трогали же они Приморск? Отцепятся и от Сергеева. Главное – показать всё Гринчуку и уйти. Он врать не будет… Не сможет он соврать, если его спросят по-настоящему…

Его спросят, он ответит, а потом… А потом его грохнут. Он слишком много знает… будет знать. Он знает, что в городе новый хозяин, он знает, что существует архив… и что существует Сергеев – со своим вариантом этого архива.

Зачем нужен Гринчук? Не нужен Гринчук.

Так что, можно спокойно отдать ему рубаху, часть бумаг и продемонстрировать остальное. И даже попрощаться при расставании, пожелать долгой жизни…

Шлагбаум был поднят. Перед блокпостом стоял мерседесовский микроавтобус. Возле него – сержант, в бронежилете, каске, с автоматом. Еще двое – у здания и слева от микроавтобуса.

Правильно, после такой стрельбы, после гибели сотрудников милиции, все дороги должны быть перекрыты. Утром велено ждать команду сверху… Ничего. Это уже всё без него. Его…

Сержант заметил машину начальника городского отделения милиции, что-то сказал водителю «мерса». Попросил уступить дорогу, видимо. Микроавтобус начал сдавать, выворачивая к площадке, перед блокпостом. Сержант махнул левой рукой, предлагая Сергееву проехать без очереди.

Тот, что стоял возле здания блокпоста, пошел к шлагбауму.

Сергеев тронул машину осторожно, бестолковый водитель «мерседеса» все никак не мог закончить маневр, елозил, пытаясь стать параллельно осевой линии.

Не зацепить бы, не хватало сейчас только разборки. Шлагбаум поднялся.

Кто там стоит сегодня, подумал Сергеев, присматриваясь. Непонятно… Каска отбрасывает тень на лицо. Краем глаза Сергеев заметил, что сержант от микроавтобуса движется к нему, к его машине… Что-то хочет сказать?

И снова непонятно – кто это? Кто? Сергеев нажал на педаль газа. Уходить! Нужно уходить, это чужие… И не важно, кто эти чужие, им нужен архив. Им нужен Сергеев.

Машина проскочила под открытый шлагбаум, попарно грохнули, взрываясь, скаты, машину развернуло и чуть не перевернуло на бок.

Сволочи, теперь на машине не уйдешь!

Сергеев схватил автомат, выпрыгнул на дорогу. От блокпоста никто не бежал, только каска отсвечивала в свете фонаря, выглядывая из-за бетонного забора. Дорога перед блокпостом освещалась хорошо, и Сергеев сейчас был, как на ладони.

Сергеев выстрелил одиночным в фонарь – не попал, выпустил очередь. Снова мимо. Слева, в темноте за дорогой что-то шевельнулось. Очередь туда, две пули. И еще две… И еще…

Справа кто-то перебежал от дерева к дерева – очередь туда, сволочи!

– Сволочи! – выкрикнул Сергеев.

Что-то щелкнуло возле ноги об асфальт. Сергеев затравленно оглянулся – куда бежать, где его ждут? Выпустил длинную очередь, широким веером над дорогой.

Машина? Черт с ней, с машиной. Теперь – просто сбежать, уйти… Удар в спину бросил Сергеева вперед, на дорогу, но автомат удержать в руках удалось.

Перекатившись на спину, Сергеев выстрелил снова. По ногам бьют, пытаются взять…

Еще одна пуля ударила в бронежилет. Сергеев закричал.

Его убивали. Больше не пытались попасть в ноги, а просто стреляли в силуэт. По корпусу, по ростовой мишени… Он теперь не человек, а просто – ростовая мишень. Тогда почему он лежит?

Встать, мишень должна стоять. Сергеев встал на одно колено, поднял автомат к плечу… Где вы? Ну?

Пуля ударила в ногу, опрокинула на асфальт и ослепила болью… нет, суки… Сергеев выпустил еще одну очередь в темноту. Нет…

Несколько пуль одновременно ударили в Сергеева. Две – в голову. Автомат захлебнулся на полуслове…

Две тени появились на дороге, потом вслед за ними под свет фонарей вышли два человека в черном. Осторожно приблизились. Один, присмотревшись, махнул рукой.

Если бы Сергеев мог видеть… он бы, наверное, порадовался. Если бы мертвые могли видеть и могли радоваться…

Машина, на которой Сергеев пытался прорваться, вдруг взорвалась. Не сильно, хлопком, окна осветились оранжевым, потом пламя полыхнуло сильнее, вырываясь наружу…

Сергеев не видел этого, хоть пламя и отражалось в его глазах. И силуэты, бегущие к горящей машине, и бесполезные огнетушители…

Огонь добрался до бензобака, клубок огня вырвался наружу, разбрасывая ошметки металла, освещая деревья, кусты и отчаяние на лицах людей.

Гринчук, смотревший, не отрываясь, в сторону гор, увидел вспышку.

Вот и всё. Не получилось у группы, не повезло. А он предупреждал. Говорил, что нужно действовать осторожно, что Сергеев собирался все взорвать, если его попытаются остановить…

Был архив – и нет архива. Всё нормально. Они теперь могут искать долго и бессмысленно. Сгорел компромат, ушел с дымом… Убийства, изнасилования, глупость и жадность человеческая – всё ушло. И где-то там, далеко, в столице… в других городах, эта вспышка огня вызовет не один взрыв ярости и разочарования… Сколько их было – сытых и чистеньким, мечтающих только о том, чтобы получить в руки этот архив… Еще немного власти, еще чуточку силы, безопасности понюшку…

И нет ничего…

Гринчук сильно потер лицо. Набрал номер старшего группы:

– Можно поздравить?

– Пошел ты…

– Я ведь…

– Ты ведь, мы ведь… твою мать! Как он умудрился? Его же согнали с места, отсекли от машины…

– Что дальше? – спросил Гринчук.

– Мы уходим. Пусть они сами разбираются со своими покойниками… У меня приказ – уходить, исчезнуть и раствориться…

– Ну, счастливого растворения, – пожелал Гринчук, пряча телефон в карман.