Маленькая услуга - Джим Батчер

— Я просто защищаю интересы своего работодателя, — ощерилась она в ответ. — Так, как положено, если я наемник.

Я вздохнул и сложил руки на груди.

— Что, если я возьму образцы только Торелли и Марконе?

— Потом ты можешь использовать их против Марконе.

— Если я захочу навредить Марконе, — ответил я, — все, что мне нужно сделать, это сесть дома с шестью банками пива и пакетом кренделей с солью и предоставить ему крутиться самостоятельно.

— Может быть, — согласилась Гард. — Поклянись мне, что ты не будешь использовать ни один из образцов, кроме Торелли и Марконе, не будешь использовать их для причинения какого бы то ни было вреда, и что ты вернешь их мне, как только я скажу. Поклянись мне своей властью.

Клятвы вообще много значат для сверхъестественного народа. Они связывают гораздо серьезнее, чем можно себе представить. Если вы нарушаете обещание, вас обязательно настигнет обратная реакция ментальных сил. Сверхъестественным существам, вроде сидхе, нарушенное обещание может причинить ужасную боль, а когда волшебник нарушает обещание, особенно если клянется своей собственной властью, обратная реакция уменьшает его волшебный дар. Не то чтобы он сразу весь исчезает, но если нарушить достаточно много обещаний, то рано или поздно от него ничего не останется.

За последние несколько лет наш мир стал насколько опасен для волшебников, что любой из нас должен тронуться умом, чтобы позволить себе уменьшить свои таланты, а значит и свою способность защититься, даже если это уменьшение совсем небольшое.

Я выпрямился и кивнул.

— Я клянусь своей собственной властью, что я буду соблюдать эти условия.

Гард прищурилась, пока я говорил, а потом кивнула мне. Очень осторожно двигаясь, она сунула руку в карман, вытащила серебристый ключ и протянула его мне.

— Юнион Стэйшн, ячейка два четырнадцать. Все подписано.

Я потянулся за ключом, но она сжала пальцы

— Когда будешь открывать ячейку, проследи, чтобы никто не стоял прямо перед ней.

Я приподнял бровь, и она отпустила ключ.

— Хорошо. Спасибо.

Она быстро напряженно улыбнулась.

— Хватит время тратить, иди.

Я нахмурился.

— Ты так волнуешься о своем боссе?

— Ничуть, — ответила Гард, закрывая глаза и устало откидываясь на раскладушку. — Я просто не хочу оказаться поблизости, когда кто-нибудь придет тебя убивать.

Глава 22

Автомобиль Мерфи выглядел, как прошедший через район боевых действий. Поэтому мы взяли грузовик Майкла. Я поехал в кабине с Майклом, а Мыш поехал в кузове. Да, я понимаю, небезопасно, но что делать — невозможно запихнуть двух человек нашего размера и пса размера Мыша в кабину. Там бы места для кислорода не осталось.

Мыш, казалось, совершенно не был обеспокоен холодом, пока мы двигались к Юнион Стейшн. Он фактически разгуливал по кузову и высовывал морду на ветер, счастливо вывалив язык. Не то, чтобы было очень много ветра, но все же погода была плохая — и Майкл вел машину терпеливо и осмотрительно.

После того, как мы увидели третий или четвертый автомобиль, который занесло на тротуар или в кювет, я прекратил дрыгать ногой и мысленно убеждать Майкла поспешить. Пожалуй, лучше двигаться осторожно.

Мы не говорили по пути. Не поймите меня превратно. Майкл вообще не любит трепать языком. Однако обычно у него есть что сказать. Он приглашает меня сходить с ним в церковь (что я делаю, только когда кто-то за мной гонится), или, как гордый папа, говорит о том, что сделал один из его детей. Мы говорим об успехах Молли, о погоде, или о спортивных состязаниях, или о чем-то еще.

Но не на сей раз.

Возможно, он хотел сосредоточить свое внимание на дороге, сказал я себе.

Да. Вероятно, дело было в этом. Не может же это иметь отношение к моему длинному языку.

На въезде в гараж была насыпь снега, но Майкл чуть поддал скорости, прогрохотал через нее, и мы оказались внутри.

Освещение в гараже отсутствовало, и сугробы, наваленные вокруг первого уровня, пропускали внутрь совсем мало света снаружи. Гаражи очень хороши в качестве запугивающих мест, даже когда в них светло. И тем более они неприятны, когда там полностью темно, за исключением совсем маленьких областей, освещенных ярким светом фар.

— Ну ладно, — сказал я, — по крайней мере, много свободных мест.

— Кто захочет путешествовать в такую погоду, как эта? — проворчал Майкл. Он вырулил на самое близкое свободное место для стоянки, и заглушил мотор. Он вышел, держа тяжелую спортивную сумку, в которой обычно носил Амораккиус на людях, и забросил сумку на плечо. Я вышел, и Мыш выпрыгнул из кузова на землю. Грузовик заскрипел и закачался на рессорах, избавившись от веса большой собаки. Я отстегнул поводок Мыша, и затем прицепил небольшую табличку, которая объявляла, что это служебная собака. Это — конечно ложь, но делает публичное перемещение с ним намного легче.

Мыш бросил на табличку одобряющий взгляд, и терпеливо ждал, пока его маскировка не оказалась на месте.

— Служебная собака? — спросил Майкл с недовольным видом. У него был фонарь в правой руке, и он осветил нас на мгновение, а затем двинулся дальше, разгоняя тени.

— У меня редкое заболевание, — сказал я, чеша большого пса под подбородком. — Не-могу-познакомия. Он, как предполагается, является некоторым катализатором или стартером беседы. Или утешительным призом в случае провала попытки. Так или иначе, он необходим.

Мыш издал пыхтящий звук, а его хвост застучал по моей ноге.

Майкл вздохнул.

— Ты ужасно внезапно законопослушен, — сказал я. — Особенно учитывая, что таскаешь в сумке холодное оружие.

— Пожалуйста, Гарри. Мне и без того неудобно.

— Я не буду говорить о твоем Мече, если ты не будешь говорить о моем оружии.

Майкл вздохнул и пошел. А мы с Мышом следом.

Гараж, как оказалось, был очень холодным, очень темным, очень жутким, и в нем отсутствовала какая-либо угроза. Мы пересекли полупохороненную улицу, Мыш прокладывал путь через снег.

— Снегопад стал гуще после захода солнца, — отметил Майкл.

— Может, это Мэб старается, — сказал я. — Если это так, Титании сложнее выступать против ее власти после захода солнца. Ну и агентам Титании это тоже создает дополнительные сложности в движении по городу.

— Но ты не уверен, что это — дело рук Мэб — спросил Майкл.

— Нет. Может, это просто Чикаго. В некоторые дни он может быть столь же страшным, как Мэб.

Майкл хохотнул, и мы вошли в Юнион Стэйшн. Это не похоже на сцену в «Неприкасаемых»,[45] если хотите знать. Нынче это просто большая комната, которую сдают в аренду. И остальная часть тоже не похожа ни на что, что вписывается в Ревущие Двадцатые. Все модернизировано, и более или менее напоминает аэропорт.