Седьмая жертва - Алан Джекобсон

Карен вошла в административное здание, зарегистрировалась у стойки дежурного и прошла через рентгеновский автомат, направляясь к высоким стеклянным дверям. При том что за окнами царила темнота, а коридор с многочисленными окнами заливал яркий свет, она чувствовала себя подопытным кроликом на витрине.

Войдя в круглый центральный зал библиотеки, украшенный куполообразным потолком, она обвела взглядом второй и третий этажи, любуясь красотой помещения. Архитекторы, создавшие Академию, не входили в когорту обычных правительственных проектировщиков. Комплекс получился предельно функциональным, но, подобно жилищу, набитому последними новинками технического прогресса, обладал очарованием, величием и чувством собственного достоинства.

Карен присела за один из компьютеров и вошла в систему. Пальцы ее замерли над клавиатурой, пока она мысленно приводила в порядок и раскладывала по полочкам имеющуюся информацию. Девичья фамилия Эммы – Ирвин, а родилась она в Бруклине. И раз уж Карен ровным счетом ничего не знала о Нелли Ирвин, она решила начать с предположения, что и та родилась в Бруклине.

Если поиск по этим параметрам ничего не даст, она попробует расширить его область.

Заложив за ухо выбившуюся прядку волос, Карен атаковала клавиатуру. Подобно опытному рыбаку, для начала она намеревалась забросить блесну туда, где можно было рассчитывать на самый большой улов, в ее случае выражавшийся в сухих строчках официальных документов: свидетельства о рождении и смерти, о владении недвижимостью и земельными участками, данные о привлечении к уголовной ответственности…

Следующие три часа пролетели незаметно. Люди приходили и уходили, чернильная темнота за окнами сменилась видом роскошного звездного неба, пока наконец желудок не дал о себе знать назойливым урчанием. Карен спустилась в столовую и взяла готовый сэндвич с индейкой, который и проглотила в два приема, почти не жуя. Время от времени она поглядывала на экран сотового телефона, надеясь, что из клиники поступят обнадеживающие известия о самочувствии Джонатана.

Но ее коммуникатор, подобно уголовнику, которому грозил смертный приговор, хранил упорное молчание.

Карен вернулась в библиотеку и еще раз просмотрела свои записи. Итак, она установила дату и место рождения Нелли Ирвин: 16 февраля 1947 года, улица Рутланд-роуд в Бруклине. Судимостей и уголовного прошлого она не имела, зато работала в двух местах сразу, с 1964 по 1967 годы, и даже проработала одну неделю следующего, 1968 года.

Карен сделала попытку найти номер карточки ее социального страхования, чтобы даже в том случае, если Нелли вышла замуж, проследить ее дальнейшую судьбу. Увы, все усилия оказались тщетными, отсутствовали даже сведения о заполнении налоговой Декларации. Она расширила зону поиска, включив в нее всю территорию Соединенных Штатов, и принялась ждать, пока компьютер обработает запрос и выдаст результаты.

Карен уже потянулась к сотовому телефону, намереваясь позвонить в клинику, как вдруг он завибрировал, показывая, что пришло текстовое сообщение.

Джонатан…

Карен сорвала коммуникатор с пояса и испуганным взглядом уставилась на дисплей. Нет, сообщение пришло не из больницы. Номер округа Колумбии. Штаб-квартира. Тим Медоуз.

Вечером дорога от Квантико до Гуверовского здания[38] заняла сорок пять минут, и Карен прибыла туда без пятнадцати десять. Ее фамилия оказалась в списке гостей, и охранник полиции ФБР, стоявший на въезде в подземный гараж, пропустил ее внутрь. Поставив машину на стоянку, Карен поднялась на лифте в лабораторию, где стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь звучали ем электроакустической арфы Андреаса Фолленвейдера, наигрывавшей что-то из мелодий «Нового века». Карен двинулась на звуки музыки и вошла в комнату в задней части лаборатории, освещенную тусклым светом флуоресцентных ламп на потолке. Перед плоским монитором с диагональю в двадцать четыре дюйма сидел Тим Медоуз и лениво двигал «мышью», обрабатывая изображение.

– Не смотри, не смотри! – закричал он, услышав, что Карен вошла в помещение.

– Ты подготовил мне сюрприз?

– Хотелось бы думать, – откликнулся он.

Карен обвела взглядом комнату, в которой была всего один раз, три года назад. С тех пор здесь появилось новое оборудование, но помещение по-прежнему оставалось тем, чем было и раньше, – мечтой любого компьютерщика. Металлические стеллажи, уставленные электронными устройствами, высились от пола до потолка, создавая впечатление суперсовременного книгохранилища. Вверх и вниз по полкам змеились провода и кабели, исчезая в одном приборе только для того, чтобы вновь вынырнуть из другого. Рядом с огромными телевизионными экранами стояли катушечные магнитофонные деки, видеомагнитофоны, проигрыватели компакт-дисков и устройства для их записи. Стопки видеокассет и прозрачные коробочки компакт-дисков с наклеенными номерами дел и датами грудой лежали на столе с пластиковой белой крышкой, который казался случайным зрителем, окруженным с трех сторон сценой, заставленной цифровыми и аналоговыми устройствами – исполнителями, взявшими паузу в исполнении очередной криминальной драмы.

Карен остановилась футах в десяти позади Медоуза, который выгнулся дугой, пытаясь загородить от нее экран компьютера. Взгляд ее остановился на светодиодных часах, висевших над головой Медоуза. Они показывали 10:40 вечера, но сна у Карен не было, что называется, ни в одном глазу, как будто она только что приняла контрастный душ.

– Я благодарна тебе, Тим, за то, что ты делаешь это для меня.

Я перед тобой в долгу.

– Ага, еще бы! Как насчет ужина в «МакКормик и Шимик»?

– Похоже, ты вознамерился произвести основательное кровопускание моему кошельку. Что, фотография вышла настолько удачной?

– Так точно, мэм! – Он щелкнул еще парочкой клавиш и сказал: – Ну ладно, иди сюда.

На экране светился снимок, который Карен отправила Медоузу по почте. При виде его – при виде Эммы – что-то болезненно сжалось у нее в груди. Ее захлестнули эмоции: сочувствие, симпатия, гнев, отчаяние, любовь… И ощущение глубокой пропасти между ними.

– Значит, так. Это оригинал. Учти, ты не дала мне никаких начальных параметров. Я имею в виду год, когда была сделана эта фотография, так что пришлось изрядно повозиться.

– Приношу свои извинения.

– Нет проблем. Считай, что ты подогрела мой интерес. Как насчет печеных раскрытых устриц с лимонным соусом?

– А как насчет того, что мне надо еще сына одевать и кормить?

Медоуз подмигнул Карен.

– Но они о-о-очень вкусные.

– Откуда ты знаешь?

– Читал в газете. – Он кивнул на экран и увеличил фотографию. – с помощью химического анализа состава бумаги и по виду автомобильного бампера на заднем плане я прикинул, что снимок был сделан году этак в пятьдесят девятом или шестидесятом.

Карен произвела в уме необходимые вычисления.

– Скорее всего, ты угадал.

– Так я и думал. – По губам Тима скользнула довольная улыбка. – Итак, исходя из этого предположения, я увеличил фотографию твоей матери. Вот так, – продолжал он, щелкнув «мышкой». – Затем я начал старить ее. Так она выглядела через двадцать лет. – Черты лица изменились, и теперь на Карен смотрела с экрана зрелая женщина. – Если мы станем и дальше продолжать в том же духе, то увидим, как она стареет с годами.

Он щелкнул еще несколькими клавишами, и лицо на экране ожило и задвигалось, увядая на глазах.

– Кошмарное зрелище! Даже когда каждый день смотришь на себя в зеркало, и то неприятно видеть, как ты стареешь. Но это по крайней мере, хотя бы происходит постепенно. А здесь все случается за несколько секунд.

Тим поднял голову и взглянул на Карен.

– Это ожидает всех нас. Морщинка там, складка здесь, плюс несколько пигментных пятен за компанию.

Карен нахмурилась.

– Видишь вот это? – Ее палец безошибочно нашел пятнышко на щеке, даже не пришлось для этого подходить к зеркалу. – Это уже не просто «за компанию», Тим, это признак грядущей старости.

Компьютер слабо пискнул, и они одновременно развернулись к экрану.

– Ага, очень хорошо. Ну что же, давай посмотрим. Вот это и есть твоя мать в возрасте примерно шестидесяти лет.

Карен в оцепенении смотрела на монитор и не могла отвести от него глаз. Она моментально узнала это лицо.

– Черт возьми…

С усилием оторвав взгляд от экрана компьютера, Карен повернулась к Медоузу, который с улыбкой смотрел на нее.

Она с трудом проглотила комок в горле. Глаза ее поневоле обратились к изображению на мониторе, как будто их влекла неведомая сила.

– Можешь сделать мне распечатку?

– Без вопросов. – Тим щелкнул «мышкой». – На это потребуется несколько минут.