День черных звезд - Иар Эльтеррус

Снова «окно в космос», снова — планета, с одной стороны освещенная светом солнца, снова висящий в воздухе перед Ри визуал с вычислениями…

— Ну, давай, пилот. Не подведи на этот раз, — тихо сказал Таенн.

Пространство мигнуло. Ит закрыл глаза.

А когда открыл, обнаружил, что планета осталась все там же, где была.

— Ну что ж, вот теперь я могу сказать, что у нас действительно большие неприятности, — констатировал Морис.

— Ошибки быть не могло, — потерянно проговорил инженер. — Это невозможно.

— Это не твоя ошибка, — подтвердил Таенн. — Видимо, сиур дестабилизирован. Мы в ловушке.

Шесть дней святой Марии

Освобождение

Город изменился. И далеко не в лучшую сторону. То тут, то там виднелись следы недавних схваток: разбитые стекла витрин, перевернутые машины. Ветер с моря гнал по асфальту обрывки бумаги и мусор. Лица людей, в прошлый раз казавшиеся по большей части довольными, стали нервозны и тревожны. Видимо, совсем недавно тут что-то произошло, но что — пока оставалось загадкой.

В парке, в котором они сидели в прошлый раз, больше не было скамеек — как не было выложенных булыжником дорожек и урн. Все это пошло на постройку баррикады в конце улицы. Однако у входа в парк клубилась небольшая толпа и слышались не только тревожные, но и радостные голоса.

— …сегодня как раз свадьба. Да, что там!.. Последний год по радио от нее только про него и было слышно — Ральдо то, да Ральдо се…

— Молодец она, ох, молодец!.. Теперь заживем! Раз Ральдо у власти, не даст он своих босяков в обиду… А все она! Как его посадили, она одних маршей протеста чуть не сотню устроила…

— Да ну тебя, сотню! Ври, да не загибай! Не сотню, конечно, но с десяток-то было…

— Это ты не загибай. Больше было, не десяток…

— Говорят, в соборе святого Жарна их как раз сейчас женят. Пойти, что ли? Или не пойти?

— Лучше уж вечером к конгрессу пойдем — по радио сказали, они выступать будут.

— Вдвоем?

— …а он ей и говорит: «Зачем, мол, ты так стараешься, убьют, мол, и тебя, и меня», а она ему — «Не о себе думать надо, а про народ»…

— … Если каждая подстилка будет вот этак, то у нас тут начнется…

— …И что? Завидно, что ли? Правильно, такая жена, как Мариа, одному на миллион достается! Или даже на больше!..

Таенн и Морис прислушивались к разговорам в пол уха, не делая попыток вмешаться или что-то спросить. Ри, Ит, Скрипач и Леон ушли в сторону порта, поискать тихое место, где можно посидеть и завершить новый расчет. Ри снова ввел в основную формулу фрагмент, отданный братьями Тирхио, и клятвенно обещал, что к полудню вычисления будут окончены. Он попробовал внести поправки на дестабилизацию, но ничего не получилось — знаний и опыта для таких вычислений ему явно не хватало. Ит видел, что Сэфес и Бард в отчаянии — будь они живы, они, вне всякого сомнения, смогли бы помочь, но из-за промежуточного, странного состояния считать так, как нужно, они не могли.

— Говорили мне когда-то — бойся своих желаний, они могут исполниться. Домечтался, дурак, — признался Таенн Морису. — Знаешь, о чем я последние сто лет мечтал?

— И о чем? — тот, подняв голову, прислушался к разговорам.

— Человеком хотел быть, — мрачно ответил Таенн. — Я же старый уже, Сэфес. Очень старый. Мне почти шестьсот лет. Я устал. Сидел как-то, давно уже, и думал — вот бы стать простым, обычным человеком, хоть на сколько. Влюбиться, осесть где-нибудь… и чтобы была семья, и чтобы меня встречала каждый вечер дома та женщина, которой я буду дорог и которая будет дорога мне. И чтобы у меня были дети, которых я бы любил и которые меня бы любили… Во какой дурак, а?

— Почему дурак?

— Да потому что вот она, мечта! Мы люди, Морис. Вот сейчас — мы люди. Мы ничего не можем. Мы висим мертвым грузом на Ри и на Ите, и единственное, что в наших силах — это давать им подсказки, которые еще и срабатывают не всегда так, как нужно.

— Про мертвый груз — это ты точно сказал, — засмеялся Сэфес. Однако веселья в его смехе было мало. — Да, в этом ты прав, Таенн. Я тоже про это думал. Ведь я… — он замялся. — Я был влюблен в свою Встречающую. У нас очень смешно получилось — обе Встречающие старше нас лет на двести. Когда формировался наш экипаж, с нами, как положено, пришла пара Встречающих. А потом, через три рейса, мы познакомились на отдыхе с другим экипажем, из соседней связки, и их Встречающими… в общем, кончилось все тем, что наши бывшие Встречающие ушли к тому экипажу, а Влада и Соня стали работать с нами.

— Ничего себе! — с удивлением сказал Таенн. — Ну, вы даете.

— Бард, она для меня была — все вместе. И любимая, и мама, и сестра. Когда они появились, мы из рейсов стали выходить… как домой бежали, ни одного сбоя. Очень редко у кого бывает, когда Встречающий целиком и полностью способен заменить Сеть — любовью. Очень редко. А у нас это было.

— Почему ты говоришь — было?

— Бард, ты забыл, что мы трупы? — бесстрастно сказал Морис. — Я говорю «было», потому что я Владу больше не увижу. И мой второй не увидит Соню. И никогда больше в своей жизни, которая уже кончилась, меня никто не погладит по голове утром и не спросит, как я спал. Потому, что это для всех мы — Сэфес, а для них…

— Морис, а какой расы ваши Встречающие?

— А, дошло, наконец. По именам угадал? Имена искажены, разумеется. Они — Нэгаши.

Таенн потрясенно молчал, уставившись на Сэфес во все глаза. Тот ответил безразличным и нарочито спокойным взглядом.

— Так что давай не будем про мечты, — после минутного молчания заключил Морис. — Теперь ты можешь догадаться, кем я на самом деле хотел быть.

Таенн покачал головой.

— Мог бы и раньше рассказать… Эх, вы, образцово-показательный молодой экипаж Сэфес, — проворчал он. — Хотя, конечно… да. О таком рассказывать… лучше уж вообще молчать.

— Я не знаю, почему я рассказал тебе об этом сейчас, — добавил Морис. — Слушай, пойдем в город на разведку, а затем найдем наших. У меня странное ощущение, я бы хотел поговорить хотя бы с Итом.

— Ты еще скажи — со Скрипачом.

— А на Скрипача я бы хотел посмотреть.

Скрипач танцевал на маленькой рыночной площади, которую сейчас вместо торговли приспособили под танцы, просто растащив в сторону торговые лотки. Дурно и бедно одетые люди, разбившись на пары, шаркали ногами в пыли под медленную музыку, доносившеюся из открытого окна дома, стоящего в узком конце площади. Томная, вычурная мелодия снова показалась Барду слишком уж примитивной и скучной, но людям она явно нравилась — женщины смотрели на мужчин лукаво, мужчины вели партнерш по танцу бережно и достойно, что плохо вязалось с их нищенским видом.