Ночной огонь - Кейт Логан

— Невозможно? Почему? Смущенная, она посмотрела в сторону.

— Я… Ты знаешь, я девственница в тридцать один год. Мое сердце принадлежит другому, Люк… И кроме того… ты слишком… слишком эмоциональный… очень горячий и ненасытный.

Чувства Люка смягчились, нежность вошла в его сердце. Что бы ни происходило раньше между Ариэль и Тадеусом, он не возбуждал ее. И не слышал страстных стеков, вырывавшихся из груди.

Она откашлялась, окутанная лунным светом и свежим ветром прерии. Ее волосы разметались по плечам, забились под платье, которое он расстегнул.

— И еще… ты немножко пугаешь меня. То относишься как распутник к уличной девке, то становишься нежным и веселым… А потом эта фривольная привычка целоваться.

Когда Ариэль вздохнула, ее грудь ткнулась в его плечо. Люк замер, смакуя ощущения мягкой тяжести и тонкого, интимного женского аромата. Дикое желание охватило его, потом внезапно успокоилось. По какой-то неведомой причине. Эта малышка очаровывала Люка, заставляя забыть о неистовом желании. Это высказывание удивило.

— Целоваться?

— Господи, за всю жизнь меня столько не обнимали и не целовали. Я в постоянном смущении. Это совсем на меня не похоже. Все дело во времени… не более чем во времени, считаешь ты. — Она нахмурилась, глядя на него. — Это семейная традиция целоваться и обниматься? Или только твоя привычка, вызванная какой-то темной внутренней силой? Мне нужно проанализировать причину такого разнообразия и количества поцелуев.

Люк осторожно приблизился, пробуя ее губы нежными, легкими поцелуями, на которые она отзывчиво реагировала.

— Видишь? — задыхаясь, спросила Ариэль. — Это как раз то, что я имею в виду. Поцелуи останавливают работу мысли. Странно…

Люк замер, завороженный экспериментами Ариэль. Новые, горячие, жгучие, кроткие поцелуи…

— Думаю… — нервно прошептала Ариэль, — теперь я бы хотела вернуться в лагерь.

11

На следующий вечер переселенцы разбили лагерь на горной гряде между двумя реками.

После долгих часов мучений у Салли в полночь родился ребенок. Свирепый ветер сотрясал палатку, когда новорожденная девочка пыталась войти в эту неведомую для нее жизнь.

Почти час Анна вдувала воздух в ее крошечный ротик, заставляя малышку дышать. Салли смотрела, молясь, прося за жизнь дочки. Она прижала руки к губам и тихо завыла, когда Анна покачала головой и протянула ей мертвого ребенка, завернутого в маленькое вышитое одеяльце.

Смерть малышки отозвалась в сердце каждой женщины. Мэри и Бидди, скользнув в палатки, прижали к себе спящих детей. Анна пыталась успокоить Салли, которая не позволяла унести мертвого младенца.

Остальные женщины, глотая слезы, разбрелись по своим палаткам на несколько бессонных часов перед утренним подъемом. Лидия остановила тяжелое кровотечение Салли и уговаривала ее выпить чаю или бульону.

Через некоторое время Лидия торопливо вышла к Глэнис и Ариэль и тихо сказала:

— Нужно что-то сделать и поскорее. Я видела взгляд Салли перед… Боюсь ни один из моих отваров не заставит Салли жить. Анна уговаривает, угрожает, умоляет, успокаивает как только может. Сейчас Салли совершенно одинока, и мне не нравятся ее глаза. Тусклые, далекие…

Ариэль глубоко задумалась, завернувшись в теплую шаль. Она не заметила, что Люк взял ее руку. Он на мгновение прильнул к ней, потом отпустил и вошел в палатку Салли.

Через полчаса появилась Анна с мертвым ребенком на руках. Она держала малышку, пока Сиам рыл маленькую могилку. Из палаток начали выходить женщины, каждая с бледным .яйцом и припухшими глазами. Из темноты шагнула худая, изможденная фермерша. Она поставила сколоченный из досок гробик рядом с новой могилой.

— Под землей нашей фермы семь маленьких гробов. Семь малышей, которые никогда не оживут, — хрипло прошептала она. Крупная слеза т «скатилась по впалой щеке, когда женщина побрела прочь.

Лидия устлала одеяльцем и травами крошечный ящик, младенца опустили внутрь. Пронзающие ночную тишину крики Салли смешивались с низким голосом Люка. Утешающие слова постепенно переросли в мелодичную песню, потом он снова мягко заговорил.

К четырем утра стенания Салли утихли, и Люк вышел на улицу. Он медленно подошел к костру и, пока женщины готовили завтрак, смотрел на погонь. Анна подала ему чашку крепкого горячего кофе и, немного поколебавшись, поцеловала в щеку. Он кивнул, наблюдая, как разгорается пламя.

Рядом с Ариэль Сиам тихо произнес:

— Он хранит свое горе. Всегда думает о матери и сестрах. О Ивон и ребенке.

Рассветало. Люк неподвижно стоял, перенеся тяжесть тела на здоровую ногу. Тонкая чашка застыла в руке.

Голубь вспорхнул в чистое утреннее небо и во всем лагере залаяли собаки. Послышался сонный плач разбуженного малыша. Новый день начался. Мужчины запрягали волов и покрикивали на коров и овец, не желающих прерывать ночной отдых. В деревянных клетках закудахтали куры, женщины переносили ящики с домашней птицей и привязывали их к фургонам.

Люк провел рукой по лицу, от бессонной ночи вокруг глаз легли черные тени. Ариэль заметила темную щетину на его подбородке и вдруг поняла, что каждый вечер перед встречей с ней он брился.

Мария Декодер укутала плечи Люка теплым пледом, но он даже не пошевельнулся, глубоко ушедший в себя. Ариэль никогда не видела более одинокого человека. Салли закричала его имя, он обернулся, и Ариэль поймала этот взгляд. Глаза Люка были глазами проклятого: ввалившиеся, пустые, застывшие в агонии. Боль, выраженная в них, пронзила сердце Ариэль.

Потом он взял у Марии чашку бульона и вернулся в палатку. Он прихрамывал на раненую ногу.

Ариэль и Глэнис запрягли лошадей, и Ариэль села на спину Электры, аккуратно направляя повозку к маленькой могиле. Колеса фургонам проехали по ней, чтобы скрыть от бесчестных людей или голодных зверей. Зевс и Электра беспрекословно слушались хозяйку, хотя еще незапряженные Тайжет, Калипсо и Гера становились на дыбы.

— Салли съела немного мяса, — радостно сказала днем Лидия. — Это хороший знак. Мы должны благодарить Люка. У этого человека доброе сердце и непоколебимая воля, когда он решает добиться успеха. Он великолепный рассказчик, и без малейшего смущения все время заботится о Салли. Как будто о сестре, которая ужасно нуждается в нем… И это, действительно, правда. Сомневаюсь, что Салли восприняла бы кого-нибудь другого. Он упросил ее поесть, его усталые глаза были полны слез, при виде ужасных рыданий этой измученной женщины… Прекрасный человек… добрый, великодушный мужчина. К тому же великолепный знаток трав.

Когда вечером они снова остановились на привал, Люк тихо заговорил с Анной. В прохладном воздухе раздавался ее непристойный смех. Шаловливая улыбка скрыла резкие морщины немолодого лица, и женщина послала Люку воздушный поцелуй. Он ответил ей тем же. Анна покачала головой и погрозила пальцем. Ариэль случайно увидела эту сцену. Она нахмурилась, как только Люк поймал ее взгляд. Серые глаза его были полузакрыты. Они следили за ней, пока Ариэль не отвернулась смущенно.