Ночной огонь - Кейт Логан

— Люк, ты… должен… остановиться. Тогда он принялся щекотать ее, найдя чувствительное местечко под ребрами. Только брат Ариэль, Джонатан, знал много лет назад, что она боится щекотки. Теперь пальцы Люка заставляли ее извиваться и громко хохотать.

— Прекрати… о, прекрати…

— Скажи: «пожалуйста, Люсьен. Пожалуйста, перестань, Люсьен, — поддразнивал он, покусывая мочку ее уха. Она хлопнула рукой по его носу, он был согнан, но тут же начал нежно кусать шею.

Истерический смех слетал с губ Ариэль и разносился в ночном воздухе. Эхо отдавалось в сердце, оглушало ее. Безжалостные пальцы Люка продолжали свою работу.

— Люсьен, пожалуйста… пожалуйста, перестань, — наконец простонала Ариэль.

— Ага, — взревел он, переворачиваясь на спину и сажая ее на живот. — В один прекрасный день вы скажете «пожалуйста, Люсьен», вновь и з гораздо меньшим смехом, миледи, — шаловливо произнес он и хитро посмотрел в глаза партнерши сквозь темноту.

Она затихла, как только Люк с огромной неж ностыо раздвинул рассыпавшиеся по ее лицу волосы и медленно провел пальцами вдоль припухших губ.

Радость сияла глубоко в глазах Ариэль, приятные мгновения успокаивали. Растянувшись рядом с Люком, она вдруг стала сонной, чувству. себя в тепле и безопасности.

— Пират, — прошептала она на выдохе.

— Далеко не такой, каким хотел бы быть, — проворчал он у ее виска. Очень осторожно Люк натянул одеяло и положил ее голову себе на плечо. — Отдохни, маленькая. Отдохни на мне… спи…

Ариэль старалась не задремать. Ее левая рука лежала на груди Люка, кончики пальцев с удовольствием поглаживали жесткие вьющиеся волосы.

— Ты не должен говорить подобные вещи, Люсьен, — прошептала она.

— Мгм? — Он уткнулся в ее кудри.

— Например, о моем… теле. Это неприлично.

— То, что я чувствую по отношению к тебе, не есть неприлично, моя маленькая неистовая женушка. Я не могу думать ни о чем, кроме того, как войду в твое горячее лоно… Оно так прекрасно… Моя плоть истомилась по твоим прелестям.

— Невозможно… нелогично, — пробормотала Ариэль в дреме, улыбаясь мягкому смеху Люка. Сонная, она позволила ему укачивать себя.

Ариэль проснулась от легкого шлепка Люка пониже спины. Его широкая ладонь ласкала мягкие обнаженные ягодицы. Ариэль зашевелилась и поняла, что сжимает рукой его возбужденный — пенис. Отдернув руку, она села и уставилась на широкую улыбку Люка. Высоко в небе сияла луна. Спросонья Ариэль потерла глаза и не сразу осознала, что длинные пальцы уже пробрались г горячие, влажные глубины ее женского естества.

— О, Боже. О, мой… — с трудом прошептала она.

Видение ее мечты промелькнуло перед ней и холодном полночном воздухе. Огромное тело Люка сплелось с женским телом, его упругая плоть погружалась глубоко…

— О, мой… мой…

— Мой. Какое интересное слово. Мой что? моё дорогой? Мой возлюбленный? Мой любимый муж? — Люк отстранился и медленно сел.

Глаза Ариэль расширились после того, как он потянулся всем телом, широкие плечи заслонили луну. Она не могла пошевелиться, когда он наклонил голову и поцеловал в сладкие губы. Люк начал приводить в порядок ее рубашку, платье. Потом посадил на колени и приподнял, чтобы снова целовать мягкую грудь, посасывая ее через сорочку.

— О, боже, — простонала Ариэль, когда страстное желание пронзило тело.

Потом Люк встал, поправил одежду и поставил Ариэль на ноги. Вдруг одним рывком он поднял ее над землей и сквозь платье снова поцеловал грудь.

— Прекрасно, — проговорил он, с наслаждением вдыхая ароматный запах. — Совершенство. Персики. Спелые, мягкие, душистые, сладкие персики.

Кое-как Ариэль заставила подкашивающиеся? ноги вернуться в лагерь. Долгие часы она лежал без сна, пытаясь выстроить в цепочку ночные события.

Ничего не получалось.

На следующий день караван свернул с дороги на Санта Фе и начал свой путь на север. Порывистый ветер завывал над непокрытыми парусиной фургонами.

Люк растер заживающую на бедре рану, проклиная недомогание и мрачное настроение. Его страстное желание Ариэль не утихло, а приводило все тело в состояние болезненного томления. Элис Дюбуа помахала ему, идя рядом с фургоном французской семьи.

Он коротко кивнул. Обладание Элис успокоило бы, но не уменьшило бы страсть и очарование, которые он испытывал к женщине, являющейся его женой.

Он оглянулся на фургон Ариэль, она настояла, что будет сама управлять им. Люк заметил ее хмурый взгляд из-под полей шляпы. Он медленно улыбнулся, не показывая ни одного из желаний, держащих его в напряжении. Развернув лошадь, Люк направился к фургону Ариэль. Сиам управлял другой повозкой, на противоположном конце переднего сиденья сжалась Глэнис.

Люк пробежал глазами фургоны и скот, идущий позади. Радостное возбуждение сияло на каждом лице, взрывы смеха раздавались в холодном степном воздухе.

Лежа позади Анны, Салли была укрыта одеялами, ее лицо было слишком бледным в ярком солнечном свете. Люк слегка нахмурился. Ребенок должен родиться очень скоро. Салли поморщилась, скорчилась от боли, и вцепившись руками в борт фургона, Анна сейчас же повернулась к ней. Костлявая женщина хмуро встретилась с глазами Люка. Она тряхнула головой и подстегнула волов.

— Шевелитесь, вы… — Она сжала губы И выпрямила спину. Ариэль закрыла глаза, когда Люк вскочил в ее. фургон. Она не открыла их, игнорируя его присутствие. Солнце играло на темно-коричневых ресницах, зажигая красные огоньки на самых кончиках. Легкий румянец покрывал щеки, а губы дрожали. Они мгновенно раскрылись, когда Люк наклонился для поцелуя.

Ариэль оттолкнула его. Зеленые глаза выразительно смотрели на него, ее ладонь метнулась к щеке Люка. Он поймал тонкое запястье и поцеловал нежную кожу, сквозь которую просвечивались голубые вены. Ариэль еле сдерживала гнев, приводивший Люка в полнейший восторг. Взяв у нее вожжи, он вытянул вперед раненую ногу и прислонился к спинке сиденья.

— Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, — проворчала Ариэль. — Вы знаете, что закатываете сцену, не так ли? Но вам все равно, не правда ли? — Она скрестила руки, закутавшись в шаль, и стала смотреть на равнину.

— Больше не будет инцидентов, подобных случившемуся прошлой ночью. Люк. Вы также можете приспособиться к этому факту и перекинуться к другой бедняжке, которая посчитает ваши шалости интересными. Я так не думаю. И не говорите, что любите меня, как это заявляют распутники, , приступающие к очередной жертве.

Люк внешне оставался спокойным, борясь с яростью, которая поселилась в нем с тех пор, как Ариэль впервые упомянула о Тадеусе.

— Итак? Вам понятно? Это конец всего, потому что я никогда не смогу… никогда не вступлю в… супружеские отношения с мужчиной, который не любит и не уважает меня.