Мартынов. Неделя стюарда - Олег Соловейский

бы меня затянуло в турбину, я думаю, мне бы хватило Яра, чтобы выставить защиту для сохранения своей жизни, но ведь подобное столкновение подвергло бы риску жизни пассажиров. А на то, чтобы своей силой помочь сесть целому самолёту, меня могло не хватить. Впрочем, я что-то слышал о том, что с одним отказавшим двигателем самолёт ещё может нормально сесть.

Я посмотрел на время. Было три часа утра. Резко захотелось спать. Был самый тёмный предрассветный час. Вдали над морем разноцветными огнями горел Парящий Его Величества дворец, моё место службы. Тот самый, куда меня определил мой дед, поскольку к нормальной, то есть военной, службе я был негоден по причине отсутствия Яра. Вода, переливающаяся, клубящаяся, удерживаемая вопреки законам природы в воздухе под дворцом, играла с огнями города и самого дворца, отражала и преломляла их.

Пусть хоть напитки Их Величествам и Высочествам подносит: лицом во дворце примелькается, решили дед, отец и дядя. Быть может, в минуту величественной щедрости и нашему бесполезному Матвею перепадёт какая-нибудь хорошая должность. Ну, а нет — так нет, что с пустышкой поделаешь, куда его ещё пристроишь.

Впрочем, был и ещё один вариант, самый последний: отправить меня в дальние страны руководить мужиками и местными призывными либо наёмными солдатами. Обычно такое назначение для аристократа, то есть, крупного влиятельного дворянина, было равносильно ссылке.

Для мелкого же дворянина или для мещанина, выслуживающего себе дворянский титул, такая служба была карьерным трамплином. Однако они обычно имеют Яр, что автоматически делает их начальниками в глазах подчинённых. Мне же бы пришлось рассчитывать только на свои лидерские качества, наличие которых было, в общем-то, под вопросом, да на звание на погонах мундира.

Кстати, для мещан и прочих граждан, совсем лишённых Яра, существовал титул почётного гражданина. Так же, как и дворянство, человек сначала получал титул личный, а потом, при успехах на службе и потомственный, который наследовали дети.

Титул почётного гражданина в целом был равен нетитулованному дворянству (это то, которое «просто дворяне», а не графы и князья), он был создан специально для тех случаев, когда человек становился в обществе значимой фигурой, но не мог получить дворянство по причине полного отсутствия Яра. Мне он, конечно же, был не нужен, так как я уже и так родился внуком князя.

Так или иначе, пока я служил в чине стюарда при Парящем дворце Его Величества, и отправка в колонии мне не грозила. Конечно, всё могло измениться в любой момент. Например, из-за дуэли. Или из-за странной смерти княжича Гуриели. А уж если всплывёт, что я, тайно владея Яром, был в доме князя Аматуни, когда там остался без головы сам князь Гуриели…

Думая о своей нелёгкой судьбе, я долетел до соседней с моим домом улицы и приземлился, стараясь быть как можно менее заметным, за углом какого-то здания. Там я снял маску и, сунув её в карман, пешком дошёл до своего дома.

— Матвей Михайлович, проголодались? — сходу спросил меня Тарас, — я тут завтрак небольшой…

— Нет, Тарас, спасибо, — отмахнулся я, направляясь к себе наверх.

— …приготовил. Драники, — закончил Тарас.

Я резко остановился. Драники — это другое дело.

— А какие драники? — спросил я дядьку.

— Есть с луком, есть с кабачком, — с готовностью ответил тот.

— Ну неси, что с тобой делать, — согласился я, — поставишь на столик, который переносной, обеденный такой.

— Да я и не знаю даже, где он, — пожал плечами Тарас.

— И я не знаю, — ответил я, — но мне нужен столик.

Тарас хотел что-то ещё сказать, но вместо этого махнул рукой и ушёл искать столик.

Я поднялся в свои комнаты, сбросил беговой костюм и завалился на диван с телефоном в руках. Стоило бы позвонить Елизавете Георгиевне и выяснить, как у неё там дела, после прибытия полиции, но, если кто-нибудь посторонний, например, полицейский офицер, увидит, что я звоню ей посреди ночи, он может нахмурить брови и попытаться отыскать связь между моим звонком и событиями в доме Аматуни. Подобного расклада мне хотелось бы избежать.

Вообще за последние дни вокруг моей весьма скромной персоны возник какой-то не вполне даже здоровый ажиотаж. То об меня убивается княжич Гуриели, то меня допрашивает с пытками агент императора, то дуэль, то этот Бенедикт получает от меня горячих при всём честном народе русского города Константинополя, то на меня нападают бандиты на улице Пиратского. Теперь вот сам князь Гуриели так некстати потерял голову при моём участии…

Вошёл Тарас, спиной открывая дверь и неся в руках обеденный столик на ножках. Поставив его передо мной, он снова потопал вниз на кухню, чтобы принести мне мой завтрак. Я поднялся с дивана и прошёл в ванную комнату, где начал набирать в ванну воду. Я решил совместить приятное с приятным и позавтракать непосредственно в ванне.

Я вернулся в комнату как раз тогда, когда Тарас наконец расставил на столике тарелку с драниками, вазочку со сметаной и приборы. Из холодильника я достал бутылку «Тархуна» и отнёс её в ванную. Поблагодарил Тараса и, когда он ушёл, сам отнёс столик с драниками к ванне.

Завалившись в воду, я приступил к завтраку. На стене напротив ванны у меня висел плазменный телевизор. Открыв на нём горячо любимую мною книгу «Опыты» Мишеля де Монтеня, я принялся читать и завтракать. После завтрака я продолжил и дальше читать в ванной и не заметил, как заснул.

Проснулся я часа через три. Хорошо, что я не затыкаю пробкой ванну, иначе бы вода перелилась через край, пока я спал, потому что я не выключаю воду, принимая ванну, чтобы создавался эффект водопада. Тело немного ломило от однообразной позы. Почти не просыпаясь, я выключил воду и, покинув ванную комнату, дошёл до своей кровати, куда и повалился, чтобы продолжить сон.

Этому, однако, не суждено было случиться. Не успел я снова заснуть, как ко мне в спальню, сопровождаемый Тарасом, вошёл мой отец.

— Матвей, просыпайся, — строго сказал он. Когда отец говорит таким тоном, он ждёт полного повиновения.

Глава 22

Я сел на кровати.

— Что такое? — спросил я, пытаясь открыть глаза.

— Я только что с моим братом Николаем отвёз Валерия в каземат, где он будет находиться всё время, пока ведётся суд, — сказал отец. — Тебя тоже будут вызывать и могут приговорить, вплоть до смертной казни.

Я зевнул.

— Сам же знаешь, что сначала секундантам определяют смертную казнь, а потом помилование выписывают. Максимум чинов лишат на полгода-год. Отдохну хоть от подачи шампанского великим князьям.

— Ты,