Мари Галант. Книга 2 - Робер Гайяр

– Не знаю, – обронил он, – помните ли вы один ордонанс, изданный вашим супругом. Этот ордонанс был подтвержден Советом еще при жизни генерала; он касается более строгого контроля за оплатой прав на табак. Эта мера, почти забытая с тех пор, как умер генерал, позволила бы без труда покрыть дефицит нашего бюджета и оплатить ремонт наших судов.

– Чего же нам еще? – спросила Мари. – Раз генерал добился согласия Высшего Совета, мы вправе прибегнуть к этой мере. Странно, что до сих пор этот ордонанс не вступил в силу.

– Я придерживаюсь того же мнения. Правда, это вызовет неудовольствие поселенцев, но что мы можем еще предпринять?

– Майор! Введите этот указ в действие! На вашей стороне сила. Совершенно недопустимо, чтобы король терпел убытки, а те, кто могут и должны платить, уклонялись от налога.

– Вы мне предоставляете свободу действий?

– Да, – подтвердила Мари.

– Я весьма тронут, – признался Мерри Рулз. – Позвольте, мадам, еще раз выразить вам свою глубочайшую преданность. Ваше доверие – огромная честь для меня, и я клянусь, что мы одержим верх над всеми врагами, стремящимися подорвать вашу власть и ваши права.

Казалось, он очень взволнован. Мари, в свою очередь, почувствовала симпатию к человеку, которого она так часто обижала, и произнесла:

– Порой стоит лучше узнать друг друга в интересах взаимопонимания, не так ли?

– Ах, мадам, вы сейчас высказали мысль, к которой я вас подводил, ведь именно эти слова просились у меня с языка. Раз вы меня понимаете, вы не найдете более верного слуги, чем я…

Майор увидел, как дрогнули веки Мари, да и сам он не скрывал охватившего его волнения. Он вспомнил об отсутствовавшем шотландце и решил, что, по-видимому, его слова о Мобре, высказанные генеральше, принесли свои плоды. Он не знал, что произошло в замке, но предполагал: Мари упрекала шевалье в его связи с Луизой и Жюли. С Луизой! Почему же тогда она позволила кузине навестить шевалье? Уж не согласилась ли она на омерзительный торг, разделив Режиналя с Луизой? Разве она не могла поступить иначе? Вынуждена ли она уступить мадемуазель Франсийон? В его душе снова зародилась надежда. Он пил восхитительный ром, производившийся на островах; и под его воздействием воображение майора разгулялось. Он говорил себе: если шевалье исчез, уехав так далеко – в Каз-Пилот, – у него, майора, появилась возможность проявить себя, очутившись наедине с Мари.

Он вдруг довольно вызывающе спросил:

– А что шевалье де Мобре?

– Я же вам сказала: он в Каз-Пилоте.

– Разумеется. Но теперь он советник. Как вы полагаете: он отдаст нам свой голос?

– А разве может быть иначе?

– Боюсь, этот человек меня недолюбливает. Как бы он не начал вставлять мне палки в колеса.

– Возможно, шевалье и не питает к вам особой симпатии, но он человек очень порядочный. Хотя, конечно, не без странностей, зато в политическом смысле я могу полностью на него положиться…

Мерри Рулз поднял глаза на генеральшу. Про себя он повторил: «в политическом смысле». Но он не верил, чтобы она в то же время подумала: «и в душевном». Неужели теперь дорога к ее сердцу открыта?

Мерри Рулз немного захмелел. От вина, от любви, от желания.

– Мари! – прошептал он. – Мари, вы даже представить себе не можете… Вы не знаете, на что я ради вас готов!..

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мерри Рулз теряет всякую надежду

Видя, как блеснули ее глаза, Рулз был немало удивлен. Хотя майор был самодоволен, он не мог взять в толк, почему вдруг Мари стала на него смотреть иными глазами, хотя прежде его отвергала. Неужели между ею и шевалье произошла ссора? Вернее, полюбовное расставание, ведь она до сих пор отзывается о нем с нескрываемой симпатией.

– Я был бы счастлив, если бы сумел вам объяснить, как еще могу быть вам полезен, согласись вы принять от меня помощь. Никто никогда не был вам предан, как я. Да! Я всегда пытался быть вам полезен, даже когда сам того не желал, вызывал вашу антипатию… Мари! Вы только задумайтесь, какую уверенность придает мужчине убеждение в том, что его усилия будут оценены! Какую силу он черпает в любви женщины, которой предан телом и душой! Ничто не может его остановить, никто не устоит перед его напором!..

– Позвольте в этом усомниться… – едва слышно произнесла она.

– Мари! – возвысил голос майор. – Уверяю вас: вам предстоит нелегкая игра. Да и мне, кстати, тоже. Очевидно, что на юге и на севере Мартиники зреют заговоры. От Макубы до Сент-Люсии существуют завистники и честолюбцы, которым не по душе видеть женщину во главе колонии, подвергающейся разного рода опасностям; эти люди полагают, что только мужчина способен выиграть в этой борьбе, и имеют в виду самих себя. До сих пор у вас были хорошие советчики, а ко мне, кажется, генерал относился с уважением, потому что я, очевидно, не лишен некоторых положительных качеств. Во всяком случае, я лучше других знаю обо всем, что касается острова. Вдвоем, повторяю, мы не только сумеем навести порядок в делах этой страны, но и будем способствовать его небывалому процветанию.

– Вы не представляете себе, Мерри Рулз, как мне приятно это слышать, – призналась Мари. – Я хочу одного – процветания поселенцев. По моему мнению, счастье зависит не только от богатства, однако наши жители думают именно так, и в этом я бессильна. Если они будут обогащаться и все пойдет хорошо в их владениях, они будут счастливы. Это факт неоспоримый. И когда я вижу, что вы живете с этой верой в будущее Мартиники, уверяю вас, эти слова не могут оставить меня равнодушной…

С этими словами она наполнила его кубок. Он поблагодарил и выпил. Затем, поставив кубок на стол, он отодвинулся вместе со стулом и закинул ногу на ногу. Обернувшись, он приметил банкетку, на которую частенько садился поболтать с Мари, увидел окно, через которое в один теперь уже далекий день услыхал ее разговор с лейтенантом Пьерьером. Он заметил следы ремонта, новую каменную кладку после частичного разрушения замка в результате землетрясения, обвел взглядом круглые столики, безделушки. Для него все здесь было хорошо знакомо, привычно, много раз видено. Однако воображение его работало с лихорадочной силой.

Режиналь де Мобре жил в этом замке, как у себя дома. Почему бы и ему не почувствовать себя здесь так же свободно, пользуясь в свое удовольствие и мебелью, и женщиной? Ведь обладать этой женщиной значило обладать всем. Даже властью!

– Знаете, Мари, мы видимся слишком редко, – заметил он. – У вас в Сен-Пьере собственный дом, но, как я понимаю, вам не было нужды приезжать туда каждый день. Тем не менее нам не мешало бы обсудить многие серьезные вопросы. До сих пор я не смел являться в замок Монтань. Как вы могли заметить, только дела чрезвычайной важности заставляли меня нанести вам визит.