Робин Гуд - Вадим Эрлихман

В «Айвенго» Робин Гуд играет вспомогательную, но важную роль, помогая героям взять штурмом замок барона-разбойника Реджинальда Фрон де Бефа. Есть там и описанный в балладах эпизод победы Робина на состязании стрелков в Ноттингеме, только у Скотта судьей этого состязания выступает не шериф, а сам принц Джон. Ббльшую часть романа разбойник проходит под прозвищем Робина Локсли и только потом обретает свое настоящее имя. В примечаниях (опущенных в русском переводе) автор комментирует это так: «Из баллад о Робин Гуде мы знаем, что этот знаменитый разбойник, не желая быть узнанным, назывался иногда именем Локсли от селения, в котором был рожден». Надо сказать, что под этим именем Робин выступает только в поздней балладе «Робин Гуд и королева Кэтрин», а уроженцем Локсли его впервые назвал около 1600 года «манускрипт Слоуна».

Робин Гуд Скотта — патриот и монархист, покорно преклоняющий колени перед Ричардом Львиное Сердце. Но он же — революционер, всегда готовый мстить феодалам и восклицающий после взятия нормандского замка: «Радуйтесь, йомены: гнездо тиранов разрушено!» Читатели расстаются с ним у знаменитого старого дуба в Шервуде, где разбойники праздновали победу вместе с королем Англии. На радостях тот простил им все прегрешения и даже будто бы обещал отменить жестокий «лесной закон» — на самом деле, как признает Скотт, этот закон был смягчен как раз в правление Иоанна Безземельного, нарисованного в романе сплошь черной краской. Автор сообщает и о дальнейшей судьбе своего героя, хотя читателям она наверняка была известна: «Что до Робин Гуда, его дальнейшей судьбы и смерти от руки предателя, — рассказ обо всем этом можно найти в старинных песенках, отпечатанных готическими буквами, которые когда-то продавались по полупенни за штуку. Теперь они дороже золота».

Небывалый успех «Айвенго» — всего за полгода после своего выхода в 1819 году роман был трижды переиздан и шесть раз поставлен на сцене — открыл новую эпоху популярности Робин Гуда, теперь уже не только британской, но и европейской: ведь произведения Скотта переводились во многих странах, включая Россию. В 1826 году в Петербурге вышел перевод «Айвенго» под названием «Ивангое, или Возвращение из крестовых походов». Три года спустя эта книга попала в библиотеку Пушкина, который оставил на ее страницах автограф и рисунок с изображением пяти казненных декабристов. Но пушкинисты считают, что поэт прочел «Айвенго» еще раньше, в 1820 году, когда появился французский перевод романа. Под его влиянием известный историк Огюстен Тьерри в своей книге «История завоевания Англии нормандцами» (1825) объявил Робин Гуда англосаксонским патриотом, боровшимся против захватчиков, перенеся при этом его деятельность из XII века во времена Вильгельма Завоевателя, — эта версия, несмотря на ее полную неисторичность, до сих пор имеет сторонников.

Вскоре после выхода «Айвенго», в 1822 году, известный писатель Томас Лав Пикок издал роман «Дева Мэриан», где, следуя версии Мандея, изобразил Робина и его возлюбленную борцами против тирании принца Джона. В романе Роберт Фиц-Уз, наследник графства Хантингдон, вступается за юную Матильду Фицуолтер, любви которой домогается распутный принц. Когда армия Джона берет штурмом замок Арлингфорд, где укрывались влюбленные, они скрываются в лесу, где Роберт становится Робин Гудом, Матильда — Мэриан, а ее исповедник Майкл — братом Туком. Назвавшись разбойниками, они, однако, никого не грабят, а борются за справедливость — спасают от смерти несправедливо осужденного Уилла Скарлета, отдают Алан-э-Дейлу отнятую у него невесту и т. д. В отличие от мрачного Мандея Пикок не убивает своих героев, а оставляет их жить в лесной идиллии Шервуда; ведь его роман — не историческая драма, а бурлескная сатира, где рыцари, монахи и вольные стрелки наперебой сыплют грубоватыми шутками, а главный отрицательный герой, принц Джон, весьма напоминает нелюбимого либералами герцога Веллингтона.

В те же годы шервудский атаман стал героем написанной в подражание балладам поэмы Ли Ханта «Как Робин и его разбойники жили в лесу» и стихотворения Джона Китса «Робин Гуд». Великий поэт-романтик сделал Робина символом милой ему патриархальной Англии, быстро исчезающей под натиском прогресса. Посетив в 1818 году Ноттингем, Китс увидел лишь жалкие остатки знаменитого леса, сведенного на топливо и корабельную древесину:

Если б добрый Робин ГудПоявился снова тутВместе с девой Марианной,Из могилы встав нежданно,Он сломал бы в гневе лук.Пни да пни торчат вокруг,А стволы дубов зеленых —Щепки в пасти волн соленых[71].

Викторианская эпоха, тщательно изгонявшая из литературы и самой жизни все грубое и неприличное, препарировала и баллады о Робин Гуде, превратив их в невинные детские сказки. Первый сборник таких сказок вышел отдельным изданием в 1840 году: это была книга Пирса Игена «Робин Гуд и Маленький Джон, или Удальцы из Шервудского леса», ставшая настоящим бестселлером. Правда, детям ее решились дать не сразу, поскольку творение Игена в полной мере отразило влияние готической прозы. Критик Кевин Карпентер описал его так: «Ужасные битвы, страшные увечья, насильственные смерти, внебрачные связи, ночные похищения, мрачные темницы и завывающие готические духи».

Успех Игена породил многочисленные подражания, среди которых были газетные романы с продолжением «Дева Мэриан, лесная королева» Дж. Стокелера и «Маленький Джон и Уилл Скарлет» У. Смита. Эти бесконечные повествования, известные под названием «ужастики за пенни» (penny dreadfuls), предназначались для не слишком разборчивых читателей из городских низов; должно быть, их охотно читали герои Диккенса. Образцом подобной «литературы» был и кровавейший сериал Т. Преста и Дж. Раймера «Варни-вампир», породивший позже «Дракулу» Брэма Стокера и опосредованно — всю современную «вампириану». Бульварные произведения о Робин Гуде не имели столь славного продолжения и заслуженно канули в Лету, хотя многие их детали перекочевали в позднейшие романы и особенно фильмы. Самые распространенные — красотки в охотничьих бриджах в обтяжку, древние лесные духи и псевдосредневековые диалоги: «О, будь ты проклят, холоп чернейшей масти!»[72]

Во второй половине XIX века слава Робин Гуда пересекла Ла-Манш — прославленный Александр Дюма-отец сочинил два романа о разбойнике, изданные посмертно в 1872–1873 годах. Первый из них назывался «Робин Гуд, принц воров» (Robin Hood у prince des voleurs), второй — «Робин Гуд вне закона» (Robin Hood le proscrit). Фактически эти книги были переводом романа Игена, по которому Дюма просто прошелся рукой мастера и, как обычно, поставил на обложке свое имя. Творческий вклад автора «Трех мушкетеров» свелся к тому, что матерью героя он сделал француженку, а одному из персонажей (увы, злодею) дал имя Ритсон в честь историка, труд которого прочел для ознакомления с темой. Вдобавок он усилил в романах лирическую тему, сделав главной темой разрушающую все препятствия любовь Робина к Марианне, а ее брата Аллана — к благородной леди Кристабель Фиц-Олвин. Дюма вслед за Игеном объявил своего героя наследником графства Хантингдон по имени Роберт Фиц-Уз, соединив тем самым версии Мандея и Стакли, к удовольствию викторианской публики, обожавшей истории о молодых аристократах, лишенных наследства и обретающих его вновь после множества приключений.