Робин Гуд - Вадим Эрлихман

Нет сомнения, что в канву легенды о Робин Гуде вписались не только эпизоды из жизни его реальных прототипов, но и «архетипические» представления о благородном разбойнике, возникшие, как уже говорилось, задолго до эпохи Робина и не умершие до сих пор. О том, как выглядели эти представления, можно судить по тому, какими изображались «братья» Робина в Англии и других странах. Конечно, многие из них были литературными героями, не имевшими реальных прототипов. Первый из известных нам — египетский разбойник Тиамид из романа Гелиодора «Эфиопика» (IV век н. э.). Вот как он говорит о себе товарищам: «Я, это вам известно, по рождению сын мемфисского пророка. Не получив священства после кончины моего отца, так как оно было насильственно захвачено моим младшим братом, я бежал к вам, чтобы за обиду мстить, а себе честь и славу возвратить. Признанный вами достойным правителем, я до сего времени прожил здесь, не присваивая себе ничего сверх того, что получали все… Насилия над женщинами мне были чужды»[68].

Здесь уже обозначены три главных признака благородного разбойника: 1) он несправедливо обижен властью или родней; 2) он не только физически, но и нравственно превосходит своих врагов; 3) он по-рыцарски относится к женщинам, а также (хотя и не всегда) к старикам и детям. Таковы все знаменитые разбойники мировой литературы: Карл Моор Шиллера, пушкинский Дубровский, капитан Питер Блад у Сабатини и т. д. В начале XIX века процветал целый жанр «разбойничьего романа», тесно связанный с готической прозой, — почти все его многочисленные герои так или иначе соответствовали «благородному» стандарту. В литературе этого периода благородный разбойник, как и благородный дикарь, отражал концепцию «естественного человека», близкого к природе и свободного от лжи и пороков цивилизованного общества. Такие герои, как Корсар и Гяур Байрона или «таинственный Сбогар», были кумирами уездных барышень вроде пушкинской Татьяны, пока их не вытеснили не менее романтические революционеры.

В отличие от литературных сюжетов народные предания о благородных разбойниках обычно повествовали о реальных исторических персонажах; при этом обычно время их жизни почти совпадало с временем складывания легенды. В самой Англии с Робин Гудом могли сравниться популярностью разве что вожаки крестьянских восстаний — Уот Тайлер и Джек Кэд, — а вот таких знаменитых разбойников, как Дик Терпин (казнен в 1739 году в Йорке) или Джерри Абершоу (повешен в 1795 году в Кенсингтоне), молва благородными не считала, приписывая им лишь отчаянную храбрость и некое грубое великодушие.

В соседней Шотландии разбойники, боровшиеся не только со своими богачами, но и с английскими завоевателями, имели широкую популярность в народе. Героем местных легенд стал сэр Уильям Уоллес, возглавивший антианглийское восстание в 1297 году и казненный в 1305-м. Разбойником он не был, но шотландские авторы упорно сближали его с Робин Гудом, а хронист XV века Уильям Пек даже считал их одним человеком — «шотландец Уильям Уоллес, он же Робин Гуд». «Шотландским Робин Гудом» называли и героя романа Вальтера Скотта Роберта Макгрегора, больше известного под прозвищем Роб Рой — «рыжий Роб». В 1712 году он, мелкий помещик из Стерлинга, вступил в конфликт с могущественным графом Монтрозом, отнявшим его имение за долги. Позже Роб Рой принял участие в восстании якобитов — сторонников свергнутой шотландской династии Стюартов, — угодил под суд, но был помилован и умер в преклонном возрасте в 1734 году. Его современником был другой известный бандит — сын цыганки Джеймс Макферсон, повешенный в 1700 году в Банфе. Он запомнился благодаря будто бы написанной им перед казнью балладе, обработанной Р. Бернсом и переведенной на русский язык С. Маршаком:

В полях войны среди мечейВстречал я смерть не раз,Но не дрожал я перед ней —Не дрогну и сейчас!<…>И перед смертью об одномДуша моя грустит,Что за меня в краю родномНикто не отомстит.

Разбойник-поэт — не такое уж странное сочетание. В России ряд народных песен тоже приписывался знаменитым бандитам, прежде всего Ваньке Каину (Ивану Осипову), прозванному «русским Робин Гудом» — не за благородство, а за широкую популярность лубочных книжек о его похождениях. В 1741 году Ванька перешел на службу к полиции и помог ей взять под контроль московскую преступность — а попутно так прославился лихоимством и беззаконием, что лишился покровительства власти и в 1755 году был осужден на вечную каторгу. Среди будто бы сочиненных им песен особенно известна «Не шуми, мати зеленая дубровушка»:

Что умел ты воровать, умел ответ держать,Я за то тебя, детинушка, пожалуюСереди поля хоромами высокими,Что двумя ли столбами с перекладиной…

«Благородным» в русском смысле, то есть справедливым и щедрым, фольклор считал не мерзавца Каина, а куда более значительную личность — Стеньку Разина. Известно немало сочиненных пусть не им, но о нем песен, а легендам о зарытых им кладах и вовсе нет числа (странно, что Робин Гуд в этом плане никак не отметился). Восприятие Стеньки и других героев народных песен — Кондрата Булавина и Емельяна Пугачева — в России двойственно: если народная молва считала их разбойниками, то советская историография превратила в идейных революционеров. Та же метаморфоза произошла с другими народными бунтарями, действовавшими на просторах бывшего СССР. Это и Устим Кармелюк, предводитель восстания «опришков» в Правобережной Украине, застреленный из засады в 1835 году. И якут Василий Манчары (Федоров), отбиравший добро у богачей и раздававший бедным; он умер в 1870 году после многих лет тюрьмы и, что характерно, тоже сочинял песни. И Тадас Блинда, «литовский Робин Гуд», убитый в пьяной драке в 1877 году. И крестьянин Арсен Одзелашвили из Марабды, возглавивший отряд «пиралов» (разбойников), — его убили в 1840 году, и уже через несколько лет вся Грузия распевала баллады о нем.

Предания о благородных разбойниках известны и в Западной Европе. В Германии их героем был Михаэль Кольхаас (Кольхаузе), ставший в 1810 году героем драмы Генриха фон Клейста. Этот саксонский торговец лошадьми в 1532 году ушел в разбойники, чтобы отомстить своему обидчику — местному феодалу. В итоге суд с чисто немецким педантизмом приговорил Кольхааса к смерти за разбой, но заставил феодала выплатить компенсацию его родным. Швейцарца Вильгельма Телля с Робином сближает слава меткого стрелка; по легенде, Телль возглавлял восстание швейцарских горцев против Габсбургов в конце XIII века, но реальное существование его не доказано. Во Франции среди прочих был знаменит разбойник Картуш (Луи Бургиньон), прозванный «ночным королем Парижа», — его подвергли колесованию в 1721 году. В богатой разбойниками Италии местным «Робин Гудом» был Фра Дьяволо (Микаэле Пецца), повешенный в Неаполе французами в 1806 году. Об этом отчаянно смелом бандите повествуют множество народных баллад, роман Александра Дюма и опера Даниэля Обера. Героями легенд в Италии становились многие бандиты, заканчивая знаменитым Сальваторе Джулиано, который боролся за независимость Сицилии и сам себя называл «сицилийским Робин Гудом». Популярность Джулиано сошла на нет в 1947 году, когда его боевики по заказу фабриканта расстреляли рабочую демонстрацию. Три года спустя 27-летний мафиозо, ставший позже героем романа Марио Пьюзо «Сицилиец», был застрелен карабинерами из засады.