Однажды разбитое сердце - Стефани Гарбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джекс держался за нее, как за обиду; его тело было твердым и напряженным, как будто он не хотел на самом деле видеть ее, но руками крепко обхватил за талию, как будто не собирался отпускать вовсе.
Часть 3. Хаос
37
Эванджелина проснулась в объятиях надежных рук. Она попыталась вывернуться, но Джекс лишь крепче прижал к себе, пока ее глаза медленно привыкали к дневному свету.
Она даже не заметила, когда заснула, но, видимо, задремала на коленях у Джекса. Тепло, бурлившее в животе, резко скользнуло к щекам. Стыдиться было так глупо. Эванджелина едва не умерла, а Джекс спас ей жизнь. Если бы кто-то другой приложил столько усилий, чтобы вызволить ее из-под стражи, пронести сквозь полуночной снегопад и найти для нее противоядие, она бы подумала, что это может что-то значить. И хотя Джекс держал ее на руках всю ночь, его объятия были стальными, а грудь под ее головой – жесткой скалой. Они не прижимались друг к другу, пока она спала. Джекс спас ее только потому, что она нужна была ему живой для исполнения пророчества.
Эванджелина знала, что он лгал, называя пророчество давно забытым и говоря не беспокоиться об Арке Доблестей. Если бы не это пророчество, Джекс никогда бы не спас ее и не поставил в столь ужасное положение.
Эванджелина попыталась пошевелиться, но ее конечности словно налились свинцом. Она смогла лишь сморгнуть остатки сна и наконец рассмотреть окружавшую ее обстановку.
Мягкий свет струился сквозь округлые окна, подсвечивая золотом каждую поверхность неожиданно светлой комнаты, в которой оказалась Эванджелина. Стены были усыпаны желтыми и оранжевыми цветами, полки переливались в солнечных лучах, а книги на них были расставлены по цветам корешков. И вся эта эффектная яркость терялась на фоне девушки, одетой в расшитый блестками халат и развалившейся на полосатом рыжеватом лежаке прямо напротив Эванджелины и Джекса.
– ЛаЛа?
– Привет, подруга. – ЛаЛа одарила Эванджелину ослепительной улыбкой.
Эванджелина не могла решить, была ли эта улыбка жутко неуместной или же идеально вписывалась в эту странную картину.
Она открыла рот, чтобы вежливо поблагодарить ее. Эванджелина даже не сомневалась, что именно ЛаЛа дала Джексу лекарство, спасшее ей жизнь. Возможно, ей следовало бы поблагодарить и Джекса за то, что он привез ее сюда. Но почему-то ничего даже отдаленно похожего на слова благодарности не вылетело из ее уст:
– Я запуталась. Откуда вы знаете друг друга?
– Она – та самая богиня Судьбы, которая отравила тебя, – сказал Джекс.
ЛаЛа смерила Джекса грозным взглядом.
– Вот почему тебя все ненавидят.
Он рассмеялся в ответ, как будто они флиртовали. Неужели так флиртуют боги и богини Судьбы, обвиняя друг друга в злодеяниях? Все еще сидя у Джекса на коленях, Эванджелина не смогла разглядеть выражение его лица. Но по тому, как непринужденно он высказался о ЛаЛе, Эванджелине показалось, что на самом деле он не считает ЛаЛу виновной в покушении на нее и убийстве Аполлона.
К сожалению, с Джексом трудно было быть уверенной в чем-либо. У Эванджелины сложилось впечатление, что ЛаЛе не нравился Джекс, но, возможно, ее тянуло к нему или у них была тайная связь. Щеки ЛаЛы заливал красивый румянец в ходе их словесной перепалки.
Затем ЛаЛа объяснила Эванджелине, что она действительно Мойра – Невенчанная Невеста, хоть и не распространялась об этом. Эванджелина ее не винила. В Колодах Судьбы лицо Невенчанной Невесты всегда изображалось в вуали слез. Она олицетворяла собой отверженность, потерю и несчастливую судьбу. Казалось, что, в отличие от Джекса, ЛаЛа с легкостью могла найти человека, который полюбит ее, но эта любовь была обречена на скорый конец. Каждая девушка боялась превратиться в Невенчанную Невесту, и Эванджелине было жаль ее, хоть реальность ЛаЛы почти вызывала зависть.
ЛаЛа не казалась безвольной девицей, тоскующей о потерянной любви. Она была самой смелой девушкой на вечеринке, девушкой, которая не боялась танцевать в одиночестве или впустить в свой дом пару беглецов, когда они глубокой ночью постучали в ее дверь. У нее имелась магия и уверенность в себе, и она не боялась сразиться с Джексом. Одиночество не казалось ей тягостным, чего всегда страшилась Эванджелина. ЛаЛа сделала его похожим на приключение, как будто каждое мгновение был началом истории с безграничными возможностями.
– Это мои слезы отравили тебя, – поведала ЛаЛа, – но я не пыталась убить тебя или принца Аполлона. Я продала несколько флаконов со слезами много лет назад и подозреваю, что кто-то воспользовался одним из них. Я бы рассказала, кто это сделал, но прошло много времени с тех пор, как я продавала слезы, так что даже не могу предположить, где они сейчас. Клянусь. Я никому не причинила вреда с тех пор, как приехала на Север. Как и большинство других Мойр, я бежала сюда, чтобы начать все заново – после того как из-за Джекса нас изгнали.
– Не из-за меня всех изгнали, – перебил Джекс.
ЛаЛа бросила на него язвительный взгляд.
– Может, ты и не собственноручно выгнал нас с юга, но я слышала о твоих похождениях с младшей сестрой императрицы. Люди говорили, ты был одержим ею.
– Это становится утомительным, – скучающим голосом произнес Джекс. Но Эванджелина почувствовала, как каждый участок его тела вздрогнул при упоминании сестры императрицы – девушки, которая, по словам ЛаЛы, однажды разбила сердце Джекса.
Может, в этом крылась причина того, что происходит между ЛаЛой и Джексом, – ревновала ли она его к другой девушке?
– Я даже не помню ее, – проворчал Джекс. – И сейчас, думаю, нам стоит сосредоточиться на прошлом человека, а не на моем.
Одна из его рук соскользнула с талии Эванджелины, и он бросил ей на колени газету.
Ежедневная Сплетня
УБИЙСТВО!
Автор: Кристоф Найтлингер
Всеми любимый принц Аполлон мертв. Пока я пишу это, мои слезы размазывают чернила по бумаге, потому что, к сожалению, это не слухи. В каждом докладе, что я получал из Волчьей Усадьбы, где принц женился только вчера, говорится одно и то же. Его Высочество был убит в своих свадебных покоях.
Новость быстро разлетелась после того, как вопли принцессы Эванджелины донеслись до каждого стражника и слуги.
– Я не знал, что
