Долгий путь домой - Вергилия Коулл

Я перевела взгляд на Кая. На его скулах играли желваки. Он выдернул руку из моих пальцев.

— Это то, к чему все и шло, белоснежка. Не смотри на меня так.

— Ты считаешь, что я во всем виновата?! — ужаснулась я.

— Я считаю… — он скрипнул зубами и умолк.

— Не надо, не продолжай, — перебила я и отвернулась от него, — мне все понятно.

Разговаривать больше не хотелось. Развернувшись, я ушла в ванную и заперлась там. А потом дала волю слезам так, как не позволяла себе уже долгое время.

Гораздо позже, когда, окончательно выбитая из колеи, я зарылась лицом в подушки и уснула, сквозь дремоту ощущала прикосновения Кая. Он осторожно перевернул меня на бок, ощупал раненое плечо. Затем лег позади, обнял меня и прижал к своей груди. Я вздохнула, но нанесенная обида еще не утихла в душе, и его робкая попытка помириться так и осталась без ответа с моей стороны.

Удар.

Моя щека пульсировала от боли. В голове звенело. Я распахнула глаза и видела перед собой только темноту. Все тело прошиб холодный пот. Я не понимала, где нахожусь, почему мне больно и что происходит.

Ладони нащупали прохладу пола. Я резко обернулась и поняла, что лежу ничком рядом с кроватью, а вокруг наступила ночь. Последнее, что помнила: как засыпала на постели в объятиях Кая. Неужели просто свалилась во сне и ударилась лицом?!

Или… меня кто-то столкнул.

Мне удалось разглядеть что-то торчащее из подушки в том месте, где совсем недавно покоилась моя голова.

Нож?

Кто-то столкнул меня, потому что иначе этот нож торчал бы в моей голове.

Кай столкнул меня.

Я услышала звуки борьбы и только теперь разглядела в темноте силуэты двух сцепившихся мужчин. Ужас сдавил горло. Кай спас мне жизнь. Снова. Я была слишком измотана и провалилась в сон слишком глубоко. А он меня охранял.

Кто был этот нападавший?

Раздался чавкающий звук и сдавленный стон боли. Я не знала, кто пропустил удар, и от этого только становилось страшнее.

— Помо… — издала я хриплый шепот, — помо… гите!

Хрустнул столик, когда один из дерущихся с размаху обрушил другого на деревянную поверхность. Зазвенело битое стекло. На четвереньках я подобралась к стене, скользя ладонями по ее поверхности в поисках источника света, но никак не находила его. Шли мучительные секунды, а я просто стояла и шарила руками, не в силах сделать ничего толкового, чтобы помочь Каю.

— Помогите! — наугад я бросилась к дверям.

Охрана. Биру оставил охрану, чтобы содержать нас под домашним арестом. Разве они не должны заботиться о нашей безопасности? Я точно помнила, что перед уходом правитель запер замок, но теперь дверь легко распахнулась. Я выбежала в коридор, освещенный неяркими светильниками, и наткнулась на тела двух мужчин. Казалось, они просто сползли на пол и спят, так как никакой крови или ран не бросилось в глаза. Кто-то быстро и ловко устранил их. Возможно, усыпил или применил какой-то прием, лишающий сознания.

— Помогите! — заорала я во всю мощь легких, надеясь, что призыв разлетится далеко по коридорам и достигнет цели. — Помогите! Кто-нибудь!

Послышался топот бегущих ног. Я чуть не заплакала от облегчения, когда увидела вооруженных арбалетами охранников.

— Там… там… — ткнула пальцем в сторону двери.

Оттолкнув меня, они ворвались внутрь. Вспыхнул свет. Мужчины остановились в нерешительности. Стоя на пороге из-за их широких спин я не видела, что происходит, но сердце почему-то ухнуло вниз, ушло в пятки. Почему они не вмешиваются? Почему вдруг стало так тихо?!

В конце коридора показался Биру. Он торопился, на ходу затягивая пояс домашнего теплого одеяния. Я только встретилась с его обеспокоенным взглядом, как почувствовала, что мне вот-вот станет дурно. На какую-то долю секунды показалось, что это его происки. Но, похоже, Биру встревожился не на шутку. Значит, он тоже не ожидал нападения на меня.

Почти одновременно с полукровкой мы вошли в комнату и протиснулись между охраной. Всюду царил беспорядок, посуда и мелкие хрупкие предметы валялись разбитыми, мебель — разломанной. С первого взгляда становилось понятно, что здесь шла борьба не на жизнь, а на смерть. На полу среди обломков животом вниз лежал Игсу. Его черные одежды пятном раскинулись вокруг тела. Голова советника была заломлена назад, спина выгнута дугой, глаза выпучены, рот широко открыт. Рядом валялся еще один нож. Лезвие блестело, край слегка измазался в крови. В беззащитно открытую шею протурбийца глубоко впилась тонкая удавка. Кай сидел на его спине, натягивая ее на себя. Его обнаженная грудь и руки были сплошь покрыты порезами и ссадинами.

Кай поднял голову, словно только опомнился. Он обвел нас всех взглядом и разжал пальцы. Игсу ткнулся носом в пол и остался неподвижным. Советник был мертв. Кай медленно выпрямился, стоя над побежденным врагом, его глаза казались совершенно пустыми.

— Он убил советника! — раздался истошный крик за спиной.

Я обернулась и успела заметить, как оседает на подкосившихся ногах седой Алхас и как Шассу из желтого становится багровым. Его губы двигались, он кричал еще что-то, но я больше не разбирала слов.

— Нет… — я схватила Биру за рукав одеяния, заглянула в глаза, — Игсу пришел, чтобы убить меня… Кай только спасал мне жизнь… Игсу убил бы его, а затем меня… посмотри, что он сделал с теми, кого ты оставил у дверей…

Полукровка помрачнел.

— Прости, госпожа, мне очень жаль, — правитель схватил меня за запястье и отцепил руку от себя. Кивнул вооруженной охране, и те сомкнулись вокруг Кая, оттаскивая его от мертвого Игсу. Он даже не сопротивлялся.

— Нет… нет… — я беспомощно наблюдала, как Кая уводят, — это же несправедливо… это была самооборона…

Тело третьего советника подняли и понесли прочь, Шассу брел следом, поддерживая под руку хромающего Алхаса. Биру тоже хотел уйти, но я вцепилась в него и буквально повисла всем весом.

— Твой советник мог убить меня, — зарычала я прямо в лицо полукровки, — кто ты без меня — своей драгоценной Каиссы?! Твоя власть полностью зависит от меня теперь! Ты сам это признал! Не стало бы меня, и тебе пришлось бы туго! И ты позволишь сделать что-то с Каем после того, как он все это предотвратил?!

Биру легко стряхнул меня на пол, как прилипший листок. Мои упреки отлетали от него, как горох — от стены.

— Если бы Игсу убил тебя, я бы судил его по всей строгости и казнил без сожаления, — бросил он, — но теперь я буду вынужден судить Кая.

— Ты же извращаешь закон, как хочешь, — взмолилась я, снова поднимаясь на ноги, — ты назначил нам три дня ареста, хотя твой совет собирался нас судить гораздо строже. Ты можешь сделать это снова!