Диссидент-3: Дайте собакам мяса - Игорь Черемис

– Нет, действий не опасайтесь, – уверенно сказала Зинаида Степановна. – И почему вы уверены, что автор – она?

– Почерк женский, все эксперты в этом единодушны, – не моргнув глазом, сказал я.

– Вот как... Что ж, они правы. Но мне бы не хотелось, чтобы Элеонора пострадала. Она... как бы это сказать... с чудинкой, но в целом безобидная. И у неё была в жизни очень серьезная трагедия, что повлияло на неё не лучшим образом. Вот такие письма – это лишь следствие...

– Она не пробовала сходить к психологу? – поинтересовался я. – Медицина развивается семимильными шагами, может, врачи смогут помочь ей с её неврозами?

– Нет, я предлагала, у меня есть очень хорошие знакомые в Сербского, – Зинаида Степановна покачала головой. – Боится она... или не хочет оставить те переживания в прошлом.

– А что у неё случилось? – спросил я, хотя уже мог предположить ответ своей собеседницы.

Пятидесятилетние женщины сейчас – это поколение, молодость которого искорежила война. Лет через десять Борис Васильев напишет свою повесть «Завтра была война» именно про них, а совсем недавно именно они стали героинями фильма по другой его повести – «А зори здесь тихие». В общем, 22 июня 1941-го эти женщины встретили 19-летними юными красавицами, а 9 мая 1945-го – 23-летними старухами, не по возрасту, а по пережитому.

По Элеоноре война потопталась очень серьезно. Она только-только вышла замуж, родила двойняшек – и тут пришлось срываться из своего дома в Латвии, спасаться от наступающего немца в Ленинграде, который лишь выглядел надежным убежищем... Муж ушел в армию, и больше она его не видела – письмо о том, что он пропал без вести, она получила лишь через год; оба ребенка умерли в самую первую и самую голодную блокадную зиму. Весной сорок второго, когда Элеонора уезжала из Ленинграда, она уже была слегка неадекватной, поскольку кроме смертей своих детей насмотрелась такого, что могло бы воздействовать и на более сильную психику. В эвакуации жила в Вологде, там сошлась с раненым из местного госпиталя; тот вылечился, снова ушел на фронт и погиб где-то в Польше, а ей на память остался ребенок, который прожил лишь год...

После войны Элеонора оказалась в Москве, работала на заводе учетчицей и всю свою нерастраченную энергию направляла на театр. Сами спектакли её интересовали мало, а вот личная жизнь актеров была её коньком. С Зинаидой Степановной они были знакомы лет двадцать с лишним, и это знакомство действовало на Элеонору благотворно. Но в случае с её кумирами – а Высоцкий в этом ряду был даже не первым и не вторым, а где-то ближе к концу второго десятка – не действовало даже присутствие подруги. Элеонора будто срывалась с поводка – и начинала строчить письма в различные инстанции с требованием разобраться в ситуации. Откуда она узнавала разные подробности, Зинаида Степановна не знала, а та не делилась. Я подозревал, что дело как раз в её целеустремленности, которая помогает Элеоноре открывать разные двери. Думаю, если бы она использовала эту свою способность на добывание контрамарок или билетов, то театральная клака в скором времени оккупировала бы все театры Москвы.

Я выслушал эту историю и задумался. Ситуация выглядела не слишком критичной, но что-то всё равно надо было делать.

Я достал контрамарки в Таганку и протянул Зинаиде Степановне.

– Как обещал мой коллега, – я улыбнулся. – Ваша информация оказалась очень ценной.

Она выхватила билеты у меня из рук, вчиталась – и наконец проявила эмоции настоящего театрала.

– Вот как... щедро, щедро, да ещё и с подписью самого Юрия Петровича! У вас хорошие связи, Виктор, с вами стоит дружить, – она вернула мне улыбку.

– Дружить всегда лучше, чем воевать, – заметил я. – Дадите контакты Элеоноры? Обещаю, что ничего вашей подруге не будет, но мне нужно убедиться, что моей невесте ничего не угрожает.

– Невесте? – деланно удивилась она. – Да ничего не угрожает... но если уж мне не верите... Панфилова она. Телефон запишите?

Я на секунду завис – у меня внезапно разблокировалось воспоминание из будущего, – и поэтому не сразу понял, о чем меня спрашивает Зинаида Степановна.

– Что? Простите, отвлекся...

– Я говорю – телефон запишите? – повторила она.