Диссидент-3: Дайте собакам мяса - Игорь Черемис

– Конечно, я не раз бывала у них дома... мы с Ирой вместе учились в историко-архивном...

Я подумал, что этот институт выглядит настоящим рассадником диссидентской заразы, куда идут все, не согласные с советской властью. Было бы, наверное, интересно, разобраться, почему так – но, скорее всего, объяснение было простым: туда было легче всего поступить с пробелами в биографии. К тому же Ирину Якир оттуда всё-таки исключили, когда она слишком глубоко влезла в дела своего отца.

– Хорошо, – кивнул следователь и снова что-то записал в бланке допроса. – Это он предложил вам подписать открытое письмо, которое было посвящено годовщине событий в Чехословакии?

Я обратил внимание, как аккуратно высказался Бардин – ни нашим, и вашим. Но Баева его поняла – и даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же осеклась.

– Я не буду отвечать на этот вопрос, – резко сказала она.

– Почему? – поинтересовался следователь.

– Потому что вы выбиваете у меня показания на моих товарищей!

– Ну что вы, – сказал он добродушно и даже отложил ручку в сторону. – Вы просто не знаете, что означает «выбиваете». Мы же с вами просто беседуем. И вы не можете не давать показания, если вас спрашивают. В противном случае ваш отказ будет означать и отказ сотрудничать со следствием и нарушение Конституции, где одной из обязанностей граждан является сотрудничество с правоохранительными органами. А это уже совсем другой разговор, поскольку вы из свидетеля превращается в нарушителя положений Конституции Советского Союза. Так что, Татьяна Александровна, вы по-прежнему отказывается отвечать на вопросы следствия?

Строго говоря, в Конституции СССР 1936 года, по которому страна жила до 1977 года, не были впрямую оговорены обязанности граждан сотрудничать с правоохранительными органами. В Конституции 1977 года появилась статья 65, которая требовала от граждан «всемерно содействовать охране общественного порядка», но в статье этой не было расшифровано, что в это содействие входит. Но я оценил прием, который использовал Бардин.

На лице девушки появилось загнанное выражение – как у зайца, которого окружила стая волков. Всё же Татьяна Баева явно не была непримиримым борцом, вся её борьба действительно происходила от круга общения. В шестьдесят восьмом этот круг её фактически вытолкнул, иначе бы она утонула с той «семеркой», что вышла на Красную площадь. Но сейчас рядом с ней никого не было, и решать ей нужно было прямо сейчас – либо сказать естественное «да» на вопрос следователя, либо же столкнуться с неизбежными последствиями, в которые входят изменение её процессуального статуса и вероятный отъезд в СИЗО хотя бы на время разбирательства, а также последующие проблемы с работой – она сейчас трудилась в связанном с системой АН СССР институте, занимающимся историей.

– Что вы хотите знать? – почти выкрикнула она.

– Я повторю свой вопрос, мне не сложно, – одними уголками губ улыбнулся Бардин. – Кто предложил вам в 1969 году подписать открытое письмо, которое было посвящено годовщине событий в Чехословакии?

Молчание продолжалось минуты две. Следователь не торопил девушку, он снова взял ручку и что-то дополнял в протоколе, а она кусала губы и, кажется, была готова заплакать.

– Так что, Татьяна Александровна? Вы готовы ответить на этот простой вопрос?

– Это дядя Петя! – она снова сорвалась на крик.

– Петр Ионович Якир? – невозмутимо уточнил Бардин.

– Да!

– Хорошо, – он кивнул и что-то записал. – Вы согласны с положениями этого письма?

Мне понравилось то, что я увидел. Конечно, сорокалетнему майору, за плечами которого пара десятков лет беспорочной службы и хороший опыт работы со всяким антисоветским элементом, нетрудно было расколоть эту молоденькую девушку. Он ещё будет засыпать её разными вопросами, важными и не очень, и, наверное, сделает так, что к концу допроса она забудет, что фактически утопила Якира своим собственным языком. Конечно, дома она обо всём вспомнит, будет мучиться, возможно, даже позвонит кому-то из знакомых и признается в своем поступке. Так что мне здесь делать нечего.

Я встал и направился к дверям.

– Продолжайте, Алексей Иванович. Другие дела ждут,