Огненный скит - Юрий Любопытнов

— Ну с Богом, — сказал Маркел и нагнулся к комлю, протянув Изоту другой конец пилы.

Острые зубья врезались в мягкую древесину. Потекли белые опилки, густо осыпая снег. В воздухе разлился запах свежести.

Когда осина упала, Антип застучал топором, обрубая толстые сучья. Пильщики валили деревья быстрее, чем Антип поспевал с обрубкой сучьев. Изот с Маркелом принялись помогать ему.

К полудню это место нельзя было узнать: тяжелые, пахнувшие сыростью брёвна лежали на белом снегу, умяв его, а вокруг чернели разбросанные мелкие ветки, остатки листьев и щепки.

Из сучьев сложили небольшой костерок. Благовонный дым нехотя расползался по лесу.

Маркел воткнул топор в поваленную осину:

— Будя, — сказал он. — На двое саней хватит. Садись обедать!

Антип принёс несколько охапок лапника, и они уселись на него вокруг костра. Маркел достал взятый из дому обед, разложил на тряпице. Из бутылки зубами вытащил деревянную пробку. Налил в прихваченную на кухне пузатую тёмного стекла чарку на короткой ножке.

— Вы непьющие, а я приголублю, — сказал он, обнимая пальцами гладкое стекло чарки и опрокидывая её в рот. Крякнув и вытерев усы ладонью, взял солёный огурец и, похрустывая, стал жевать.

Ели молча. Антип с насупленным видом, Изот степенно, мельник покряхтывая. Выпив ещё одну чарку, Маркел, в минуту обмякший, с красным лицом, спросил Изота:

— Вот ты, Изот, уже два месяца у меня работаешь, а никогда не сказывал о себе: кто ты, откуда. Что за жизнь привела тебя к нам?

— А никто меня не спрашивал, я и не говорил, — ответил Изот. — Я что — в родственники должен набиваться?

— А что же в тайности всё держишь?

— Никакой тайности у меня нету, — ответил Изот. — Какая тайность у мужика голодраного. А если не гнушаешься выслушать, скажу. — Он собрал с ладони крошки хлеба, положил в рот и продолжал: — Я из раскольников, как у вас говорят, из староверов. Жили мы в скиту, вёрст за сорок отсюда, за болотами. Почитай, обитали там не одну сотню лет, и все напасти за это время нас минули. Но беда все-таки приключилася — сгорел наш скит в одночасье со всем людом, живностью и добром. Один я остался в живых. А зима суровая выдалась: куда я один в лесу без пропитания, без крыши над головой — подался в странничество, побывал во многих местах, жил у братьев староверов, был батраком в Крыму, у татар, сторожил бахчи в Прикаспийских степях, кем только не был, а тянуло сюда, в родные места. Вот и вернулся… Так что тайности никакой нет.

Маркел выпил ещё чарку. Разомлел, щёки и нос покраснели.

— Нет беды хуже пожара, — сказал он. — Всё до чиста сожрёт, голым по миру пустит. — Он сокрушённо покачал головой. — По недосмотру пожар случился, али от детской шалости?

— Была бы шалость. Злые люди подожгли.

— Подожгли?! — Маркел аж поперхнулся. — Кому же вы так насолили, что те замыслили такое?.. Прошло то время, когда государь солдат посылал вылавливать раскольников и жечь скиты.

— Померещились сокровища скитские, вот и подожгли.

— Надо же, — сокрушался Маркел.

Антип внимательно прислушивался к разговору, но голоса не подавал. Потом спросил:

— А были сокровища-то?

— Какие у лесных жителей сокровища! Слухи-то были. Но я всю жизнь в лесу прожил и не видал никаких сокровищ. Были в церкви предметы золотые…

— Были сокровища, раз подожгли, — уверенный в своей правоте сказал Антип. — Ведь из ваших кто-то поджёг?

Изот внимательно посмотрел на Антипа.

— Правильно ты говоришь. Доводчик был из наших, остальные пришлые.

— Вот ваш, верно, лучше знал, что хранится в скиту. — Проговорив это, Антип насмешливо посмотрел на Изота.

Маркел громко рассмеялся:

— Смотри, Изот, как мальчишка мыслит! Головастый, стало быть. В самом деле, ни с того, ни с сего не стали бы скит поджигать… Я теперь вспоминаю… Был досужий разговор промеж мужиков, кто хлеб привозил ко мне, этак лет десять, может и боле назад о сгоревшем Верхне-Сутоломском ските. Поговаривали, что староверы золота много имели, вот их и подпалили, чтобы выкурить, а золотишко взять. Говорили, что взяли, да сами сгинули.

— Я этого не знаю, — ответил Изот. — Я один в живых остался, да старец был со мной, но вскоре умер… — Он взглянул на Антипа. Но тот не слышал его, занятый своими мыслями.

Маркел опять стал наливать из бутылки, и разговор прервался. А Изот снова подумал, что никогда не расскажет Антипу о его прошлом. Пусть считает, что Маркел и Прасковья его родители. Что Антипу до того, какую историю расскажет Изот. Кому от этого будет легче? Только Изоту, тем, что освободил душу от тайны?

Маркел с Изотом молча доедали остатки обеда и оба не заметили, что Антип куда-то исчез. Исчезло и ружьё. Маркел, опорожнив четвёртую или пятую чарку, безумолку говорил, что хоть и поправит он избу и мельницу, но проку от этого не будет: до железнодорожной станции в Верхних Ужах ведут широкий тракт и его мельница остается в стороне. По бездорожью только из окрестных селений повезут к нему рожь молотить, остальные отправятся по тракту, где дорога лучше, может, даже в город, где, говорят, есть паровая мельница, а Маркелу придётся довольствоваться малым. И мельница постепенно захиреет. Вот почему иногда его гложет тоска — как жить дальше?

Вспомнили они про Антипа, когда невдалеке, за осинником, прогремел выстрел. Изот сразу вскочил на ноги, а Маркел отложил бутылку в сторону.

— Ну вот, — сказал он об Антипе, — чем больше подрастает, тем меньше на него уёму становится. Совсем от рук отбился. Ну зачем попусту стрелять — пороху не жалко?

В редком осиннике мелькнула фигура человека.

— Антип бежит, — сказал Изот, вглядываясь.

Вскоре перед ними предстал запыхавшийся Антип с ружьём в руках.

— Что без надобности стрелял? — строго спросил сына Маркел. Когда он выпивал, то становился суровее, мог и отчитать ни за что, ни про что, требовал к себе уважения, за дерзкие слова мог и оплеуху влепить. — Чего стрелял? — совсем строго повторил он. — Зачем я тебе ружьё доверил?

— Лося завалил, — скороговоркой выпалил Антип, не обращая внимания на слова отца и вытирая мокрое лицо рукой.

— Вы посмотрите на него, какой шустрый! — воскликнул Маркел. — Лося завалил! На кой шут мне твой лось! Их много по лесу шастает. Что у нас мяса нет? Что мы оголодали? Нужда заставляет лосей убивать?

— Ну и матёр зверь, — продолжал Антип, не слушая отца. — Здоров лосина…

— И впрямь, зачем надо было лося убивать? — поддержал мельника Изот.

— На то и сохатый, чтобы убивать, — заметил Антип.