Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

и то же. Но все это живо напомнило мне бесконечные жалобы Маркуса. Они создали некую преграду между ним и теми, кто пытался заботиться о нем, не позволяли нам ему помочь, в то время как сам он постоянно ощущал горькое чувство обиды. Для обоих – и Маркуса, и Роджера – женщины были не реальными людьми со своими правами, а всего лишь второстепенными актрисами в некой мрачной драме. Я обнаружила в записях Роджера (а также снятых им многочисленных видео, на которых он то и дело что-то менял в своей внешности – порой даже перекрашивал волосы) постоянное нытье по поводу того, что он очень хочет быть привлекательным. Мне вдруг пришло в голову, что эта деталь перекликается с желанием Маркуса «быть красивым».

Кстати, после слов Маркуса, которые стали для меня откровением, у него все постепенно стало меняться к лучшему. Он стал менее высокомерным по отношению к обслуживающему персоналу больницы и другим пациентам, не таким скандальным. Через некоторое время он перестал то и дело прибегать к угрозам совершить самоубийство. Со временем он смог вернуться к своему заявлению о стремлении «быть красивым» и пояснить во время сеансов психотерапии, в чем крылся его смысл. Маркус, в частности, рассказал, как, начав ходить в школу, сильно поправился, и его дразнили за это и другие ученики, и члены семьи. Он стал все чаще впадать в депрессивное состояние из-за своей внешности, чувствуя, что никто его не любит и не хочет с ним дружить. Однако ему почему-то пришло в голову, что родная мать, должно быть, отказалась от него и отдала в приемную семью, поскольку он казался ей некрасивым ребенком и она просто не захотела видеть, в кого он превратится, когда станет расти и развиваться. Это было для него столь же болезненно, сколь и иррационально (во всяком случае, с моей точки зрения). По этому поводу я смогла сказать Маркусу лишь то, что понимаю, как ему, должно быть, было больно. По словам Маркуса, став взрослым, он смог исправить свою внешность, усердно тренируясь и серьезно изменив диету, и со временем сумел добиться того, что женщины стали находить его приятным. Он начал целенаправленно лгать им по поводу того, кто он на самом деле. Причем, как он объяснил, ему было важно одновременно поддерживать отношения сразу с несколькими женщинами. Так, в случае если кто-то из них по тем или иным причинам утратит теплые чувства к нему, он всегда мог утешиться с другой. Это создавало ощущение, что он управляет ситуацией и никогда не окажется покинутым.

По иронии судьбы именно тогда, когда Маркус стал откровенно рассказывать о своем прошлом, он впервые за все время пребывания в больнице начал обнаруживать явные симптомы клинической депрессии – слезливость, плохое настроение, бессонницу и потерю веса. Он стал пассивным, перестал обращать внимание на больничные мероприятия, почти ни с кем не разговаривал, и только когда его спрашивали, как он себя чувствует, односложно отвечал «хорошо». В его поведении перестало, как раньше, проявляться наличие суицидальных настроений. Но я хорошо помнила, как однажды, когда я была еще практиканткой, один пациент тоже постоянно говорил, что он «в порядке», а потом взял и наложил на себя руки. Мне казалось, что молчаливость Маркуса – куда более зловещий признак, чем его прежние постоянные угрозы покончить с собой. Моя тревога по поводу рисков суицида с его стороны снова усилилась. Потребовалось шесть месяцев активного применения препаратов и психотерапии, прежде чем он медленно вынырнул из пучины депрессии.

Мы дали ему шанс разрешить свой внутренний конфликт, проявляя заботу о нем, позволяя говорить о своих нуждах и о гневе по отношению к людям, которые предали его на заре жизни. А также помогая Маркусу понять, что ему пора «повзрослеть» и начать воспринимать реальность не только через собственный опыт, но и через мысли и чувства других людей. Это позволило ему научиться брать на себя ответственность за тот или иной свой выбор и осознать, что его задача состоит в том, чтобы оставаться живым и отбывать назначенный срок заключения – или, как он сам называл это, «выплачивать долг» за то, что лишил жизни Джулию. В конце концов он сказал мне, что чувствует, что у него есть шанс принять новый подход к жизни. После этого мы не раз говорили с ним о том, что иногда для того, чтобы перестроиться и измениться, необходимо, фигурально говоря, разобрать себя на части. Для него нашли место в одной из тюрем, расположенной неподалеку от того места, где жила его жена. Мне сообщили, что к тому времени она решила развестись с Маркусом, но, несмотря на это, собиралась регулярно навещать его и оказывать моральную поддержку. Такая душевная щедрость оказала очень сильное воздействие на Маркуса. Он стал по-настоящему ценить ее преданность и воспринимать как дар, а не нечто само собой разумеющееся. Маркуса перевели в тюрьму, и, насколько мне известно, психиатрическая помощь ему больше не требовалась. Надеюсь, членам семьи Джулии доставит некоторое утешение тот факт, что он достойно отбывает наказание.

Мой весьма вдумчивый коллега, профессор Шадд Маруна, назвал подобный процесс внутренних изменений, происходящий в человеке после неких трагических событий, «приведением себя в порядок»[42]. Я готова признать, что таким людям, как Маркус, очень трудно бывает попросить о необходимой психологической помощи вовремя, то есть прежде, чем произойдет какая-нибудь трагедия. Остается только пожалеть, что о мыслях изнывающего от стресса, замкнутого и одинокого подростка с избыточным весом и о его стремлении быть красивым никто не услышал тогда, когда все еще можно было изменить. Впрочем, помнится, я читала, что Эллиот Роджер в подростковом возрасте посещал многих разных психотерапевтов, но это не помешало ему совершить целую серию насильственных преступлений с трагическими последствиями. Что поделать – когда сознание человека искажено, легких ответов на сложные вопросы и простых решений не бывает. Вполне возможно, что, будучи еще совсем молодым человеком, Маркус тоже вряд ли смог бы проявить достаточно любопытства по отношению к собственному внутреннему миру и в достаточной степени довериться другим людям, и сеансы психотерапии ему тоже бы не помогли. Но в любом случае я рада, что мне довелось поработать с ним, когда он был уже взрослым, и своими глазами увидеть, как он начал залечивать нанесенные прошлым раны. Такой выбор может сделать каждый – хотя многие от него отказываются. Да, Маркус в самом деле не раз подвергал серьезнейшим испытаниям мое терпение и даже сумел спровоцировать на ответную враждебность по отношению к нему. Он утомил всех членов нашей команды медиков, сделав нас заложниками своего эгоцентризма, себялюбия и показного отчаяния. Но