Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями - Джон Диксон Карр

непроницаемым. – Это не был откровенный шантаж. Для этого у Дартли была кишка тонка. Он, к примеру, не заявлял напрямик: «Соар, мне нравится твоя канопа[29] восемнадцатой династии, давай ее сюда». Нет, он говорил: «Дружище, мне приглянулась та канопа восемнадцатой династии; я знаю, вы просите за нее шестьдесят фунтов, но, уверен, старому другу уступите за тридцать». Сам он не считал свои действия шантажом, а называл это умением заключать выгодные сделки. Что ж, такого рода сделками я не занимаюсь. Как не занимался и мой отец, упокой Господи его душу. Мы с Виверном понятия не имели, что происходит на самом деле. Мы решили, что старик повредился рассудком. Дартли сделался нашим постоянным клиентом. Разумеется, несколько лет такого бизнеса фактически привели фирму к финансовому краху.

– Ваши моральные ценности, – сухо заметил Дервент, – находятся на похвально высоком уровне. И что же ваш отец? Принял героическое решение пристрелить негодяя?

– А что бы вы сделали на его месте?

– Не знаю, – с внезапной резкостью ответил его собеседник. – Этим мы с вами и отличаемся.

– Возможно. Желаете продолжить свой дедуктивный анализ? Думаете, если я просто признáюсь, то сведу на нет драматический эффект вашей речи?

– Простите, вы, кажется, считаете, что я сделал это исключительно из-за своей мстительной натуры? Это не так, Соар. Если можете, попытайтесь понять, что, кроме вас, в мире существуют и другие люди и они могут оказаться под подозрением. Я пытался единственно доступным мне способом обелить свое имя.

– Чушь собачья, – возразил Соар, щелкнув пальцами. – Пусть вы догадались, что мой отец убил Дартли, но что он не убивал Китинга, вам тоже хорошо известно. А полицию интересовал только Китинг. Вы понапрасну вытащили мертвеца из могилы.

Дервент покачал головой, улыбаясь фальшивой улыбкой, которая ему совершенно не подходила.

– Я так не считаю. Я прояснил вопрос, который весьма интересует полицию: существует ли тайное общество под названием «Десять чайных чашек». Думаю, мне удалось доказать, к всеобщему удовлетворению, что такого общества нет. Хотя я заметил, что именно тут вы пытались ввести их в заблуждение.

– Вы еще ничего не доказали, – процедил сквозь зубы антиквар. – Теперь настала моя очередь. Послушайте, инспектор, давайте покончим с этим быстрее.

Мой отец хотел забрать у Дартли свои признательные показания. Он собирался предложить за них хорошую цену, но в случае отказа твердо решил убить его. Именно так – аккуратно и быстро. Больше всего на свете Дартли хотел заполучить этот набор майоликовых чайных чашек, – как вам известно, другого такого не существует. Отец предложил ему эти чашки в обмен на свое признательное письмо.

Но он не верил Дартли ни на грош. Мне бы тоже не следовало ему доверять. Отец решил серьезно подготовиться к убийству. Возможно, вам будет интересно узнать, инспектор, что ваша первоначальная версия – по крайней мере, та, которая появилась в газетах, – была абсолютно правильной. Убийца заманил Дартли в пустой дом, который тот считал настоящим жилищем убийцы, чтобы, когда тело обнаружат, его ничего не связывало с преступлением. Ваш бывший дом, Дервент, был выбран только из-за репутации «дома с привидениями», что сильно подействовало на воображение моего отца. К несчастью, это проклятое воображение унаследовал и я. Он анонимно заказал мебель и…

– Все это очень хорошо, – перебил его Мастерс. – Так мы и думали с самого начала. Но если ваш отец заварил эту странную кашу, зачем, скажите на милость, он написал письмо в полицию?

– Вы еще не догадались, инспектор? – мрачно спросил Соар. – Он его не писал. Именно Дартли написал то письмо в полицию. Вы помните, что там было написано? «В доме номер восемнадцать по Пендрагон-Гарденс будет накрыт чай на десять персон». И концовка: «Полиции следует держать ухо востро». Даже не сомневайтесь, это слова именно Дартли. Разве вы не установили, что «чайное» письмо было отпечатано совсем не на той машинке, на которой печатались письма в магазин и транспортную компанию? Дартли доверял моему отцу не больше, чем тот доверял ему. Он не мог прямо предупредить полицию о предстоящем шоу, но решил как-то себя обезопасить. Дартли подстраховался еще и другим способом. Он не стал складывать признание моего отца в конверт и совать в карман. Нет, для этого он был слишком хитер. Конечно, отец был уже стар, но оставался довольно сильным человеком, а Дартли был тщедушным, как ивовый прут. Поэтому он сложил бумаги в кувшин-головоломку – свой личный сейф, и принес его с собой. Он спрятал признание в сейф, который невозможно разбить и который способен открыть только тот, кому известен секрет крышки.

Поэтому он и умер – потому, что написал в полицию, и потому, что взял с собой кувшин.

Хотя голос Соара время от времени срывался, рассказ его тек не прерываясь, хотя Поллард чувствовал, каких неимоверных усилий стоит антиквару его спокойствие.

– Вы не дождетесь от меня никаких кровавых подробностей, инспектор, только сухое изложение фактов. Все произошло, когда Дартли достал из коробки свой кувшин-головоломку и заявил, что написал в полицию. Отец говорил мне, что в этот момент в голове у него словно бы помутилось. Дартли стоял у камина. Отец схватил его и зажал рот, так что он не успел даже пикнуть. Он вытащил пистолет, но Дартли вырвался, и первый выстрел угодил ему в шею. Он пополз к столу, и отец добил его выстрелом в затылок.

Что, эта картина вызывает у вас ужас? Вполне естественно, но смягчать я ничего не желаю и оправдать себя не пытаюсь. Я просто хочу сказать, что с тех пор, как услышал эту историю, она снится мне в кошмарах. Если вам сейчас все это кажется жестоким, представляете, что должен был чувствовать я?

Благодарю за внимание, я постараюсь закончить как можно скорее. Вы, вероятно, хотите знать, как получилось, что отец оставил чашки на столе, хотя они все время находились в коробке и Дартли в тот вечер их даже не видел? Что ж, причина столь же заурядна, сколь и ужасна, как и каждый момент этой истории. Судя по взгляду Дервента, он уже догадался. Тут не нужно долго ломать голову, надо просто сделать верный вывод из имеющихся фактов.

Итак, чашки остались, а деревянный ящик, в котором они хранились, два фута длиной и фут высотой, пропал. Отец напал на Дартли, когда тот стоял у камина. Пытаясь вырваться, он уронил в огонь картонную коробку из-под кувшина и оберточную бумагу. Руки у отца были заняты, и спасти коробку ему не удалось. Свинья была заколота, и как, по-вашему, он