Деревня 'Нюркин луг', или тайна печатной машинки - Акулина Вольских

— Что вам ещё нужно! Здесь никого нет, кроме нас! Никого мы не прячем!

После чего, в окне замаячила голова хозяйки. Она открыла створку дрожащей рукой, выглянула и, кажется, облегченно выдохнула, увидев гостей.

Я оцепенела, едва перешагнула порог. Здесь был все тот же мужчина, стонущий на кровати, его жена, мальчик, что сказал нам о стае чёрных волков, та худая женщина, первой встретившаяся нам в этом месте. Все, кроме лежачего, со следами свежих побоев и довольно серьезных.

Убедившись, что мы не представляем угрозу, не пойми откуда повылезали ещё четверо — две женщины и двое мужчин. Все они, как один, повторяли облик остальных осиновцев. Худые, бледные, с сероватой кожей. Они, раскрыв глаза, смотрели на нас, а лица их передавали срадание. Тяжело дыша, я осматривала беглым взглядом каждого из них.

— Что же это делается, — шепнула за моей спиной Дарëна.

— Назаровцы, — зло прошипел Тимофей.

— Так… Нужна вода, теплая, кипяченая… Чистая ткань… Нитки… Игла… Травы… — я продолжала перечислять необходимые мне вещи, а хозяйка начала суетиться.

От вида изувеченных, измученных жителей начинало подташнивать. Разумеется, вид крови меня не пугал. Как и глубокие раны, переломы, вывихи. Всего этого в своём родном отделении я насмотрелась вдоволь. Научилась не испытывать излишнего сострадания к больным. Им нужно было не оно, а профессиональные, отточенные действия врачей и медсестер. И пусть, до врача мне было не близко, но в данную минуту помощи было ждать не от кого.

Сейчас же сострадание сочилось из каждой клеточки вместе с чувством вины. Не скажи мы Назару о том, что знаем, не разболтай о чёрных волках и их властолюбивом хозяине, и эти люди были бы целы. По крайней мере, целее, чем сейчас.

На теле мужчин зияли рваные раны. На лице, руках, плечах. У одного были переломаны пальцы левой руки. Второй вывихнул плечо. Женщины прятали под волосами и платьями синяки и ссадины.

Злость разрасталась внутри с пугающей скоростью. Нелюди! Звери! Как можно было такое сотворить?!

Уже не спрашивая разрешения, я расположила на столе все необходимое, отправила Дашку вместе с Тимофеем собирать хоть какую-то необходимую мне траву. Сложно было делать это в темноте, даже с горящей лучиной в руках. Другого выхода, тем не менее, не было, и эти двое отлично это понимали.

Никита и Добромир следили за моими действиями. Один с любопытством и готовностью помочь, при необходимости, другой — с одобрением.

Обработала ссадины и порезы свежеприготовленным настоем подорожника и календулы, пиретрум должен был унять боль. Уложила того из мужчин, что стоял с опущенным вниз плечом, на лавку. Изучила пальцами поврежденный сустав. Глубоко вдохнула, морально готовясь к тому, что мне предстоит сделать, и в тайне надеялась, что кроме вывиха, у него, до кучи, нет перелома плечевой кости. Иначе, дело плохо. Опыта самостоятельного вправления вывихов у меня не было, но видела я это тысячу раз. И, кажется, на первый взгляд, все было не так уж сложно.

Мужчина стонал от боли. Я с ужасом понимала, что без снятия болевого синдрома вправить плечо не смогу. Добромир, словно прочитав мои мысли, подошел и опустил ладонь на лоб больного. Человек тут же успокоился и перестал стонать. Удивленная, я подняла глаза на старика. Тот, сморщился сам, явно испытывая сильный дискомфорт, и тихо сказал:

— Делай, что собиралась, девочка. Долго я боль не удержу.

«Щелк!» — раздалось в тихом помещении, когда я выкрутила локтевой сустав и головка кости вошла на своё анатомически правильное место. Признаться, сперва я испугалась. Как и остальные присутствовавшие при этой процедуре. Но облегчение на лице мужчины мигом успокоило разбушевавшиеся нервы. Как только дело было сделано, Добромир отшатнулся и чуть не упал. К счастью, вовремя подоспел Тимофей, подхватил старца за подмышки и аккуратно усадил в стороне.

— Теперь повязка. Давай бинты, — я протянула руку к Себастьяну, и он послушно протянул мне порванные на полоски куски ткани. Закрепила руку мужчины в согнутом состоянии и перешла к следующему.

Все, как дома. В моем мире. Порезы, ссадины, переломы, повязки, обработка повреждений… С той лишь разницей, что в моем мире антисептика и асептика развиты в миллионы раз сильнее.

Закончила я лишь к утру. Помимо тех людей, что были в доме, от гнева назаровцев пострадали и остальные жители. Зашила раны, обработала, перевязала. Когда последний из жителей вышел из избы на улицу восвояси, я вышла следом. На улице уже рассвело. Трое друзей сидели на траве у крыльца и обсуждали планы. Добромир остался в доме успокоить хозяйку. Звери спали у забора без задних ног. Алëшка уже давно задремал на лавке в доме, свернувшись калачиком.

Я присела рядом с Дарëной. Положила голову ей на плечо и на секунду прикрыла глаза. Их голоса становились тише, звучали все дальше, а вскоре, совсем исчезли.

Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Простенькая комната. Стол, лавки. В другом конце помещения стояла пустая кровать. Людей поблизости не было. Опустив на пол босые ноги и оторвав чугунную голову от подушки, я медленно побрела к выходу, откуда отчетливо слышались разноголосые крики.

На дороге, напротив калитки стояла запряженная Яра. На небольшой тележке лежал мужчина. Рядом толклась его жена. Себастьян занимался упряжью, а Даша и Тимофей — сбором вещей.

— Что происходит? — спросила я рыжую.

— Мы уходим, — ответила она. — И жителей забираем.

— Куда?

— Пока не знаем. Но здесь оставаться нельзя.

Девушка обернулась в ту сторону, где дальше по дороге было Салово. Горизонт был чист. Ни всадников, ни пеших.

— Отдохнула? — с ласковой улыбкой спросила она. — Ты уснула прямо на улице. Себастьян тебя в дом отнес.

— Да? Я даже не заметила.

— Не удивительно. Всю ночь, как белка в колесе.

— Выспалась, травница? — крикнул охотник с напускной строгостью. — Собирайся. Отчаливаем скоро.

Спорить я не стала. Да и не стоило. После того, что мы увидели ночью в деревне, было ясно — оставаться здесь надолго небезопасно. Закончив со сборами меньше, чем за полчаса, колонна из людей двинулась в путь, к Лисьему бору. Шли не быстро. Измотанные голодом и черным магическим воздействием люди, ковыляли, как сонные мухи.