Артефакт острее бритвы - Павел Николаевич Корнев

в бордель и сняли одну шлюху на двоих, лучше сознавайся прямо сейчас! Всё равно узнаю!

— Никаких шлюх!

— Тогда с кем вы спутались, Лучезар? Выкладывай!

На затылке у меня невесть с чего зашевелились волосы.

— Ну ты чего сочиняешь? Лично я ни с кем не спутался, это Дарьян…

— Врёшь!

Беляна вроде как всерьёз разобиделась и даже отвернулась, я ухватил её за плечо и перевалил обратно на спину.

— Да честное слово — не было меня с ним! — открестился я от участия в свальном грехе и попытался отвлечь девчонку пикантными подробностями оного: — А Дарьяну остаётся лишь позавидовать: в первый раз и сразу с двумя!

Но вот это уже — зря.

— Позавидовать⁈ — прошипела Беляна.

Прежде спихнуть меня с койки у неё не получалось, а тут я полетел вниз раньше, чем даже успел хоть что-то сообразить. Уже в падении сдёрнул черноволосую пигалицу за собой, грохнулся всеми костями на голые доски, и тотчас сверху сверзилась Беляна.

— Да не завидую я Дарьяну! — хрипло выдохнул я и попытался спихнуть усевшуюся на меня барышню, но упёрся ладонями в её грудь и особо усердствовать не стал, вместо этого чуток стиснул пальцы и со всей возможной убедительностью заявил: — Самому себе завидую, что с тобой сошёлся! Честное слово!

— Хотела бы я тебе поверить, Лучезар, но ты же врун, каких поискать!

— Врут слова, но не дела! Слезь-ка, я буду о-о-очень убедителен!

— Да вот ещё! — фыркнула Беляна. — Не всё тебе на мне ездить!

Это был интересный… новый опыт. Чего не отнять, того не отнять.

Глава 16

11–15

На дежурство следующим утром я заявился невыспавшимся и помятым, но хотя бы не опоздал, а вот круглолицый Веслав не появился вовсе. Соученики его любовным похождениям откровенно завидовали, но чувство локтя оказалось сильнее, магистру Первоцвету они наплели о расстройстве желудка, благо пациентов за ночь накопилось не так уж и много. Я и за умными книгами поскучать успел, и с Дарьяном парой слов перекинуться.

Встретился с книжником на перекуре, спросил:

— Ну и как гульнули?

По Дарьяну было не сказать, что вчера он крепенько набрался, но от моего вопроса его явственно передёрнуло.

— Да уж гульнули так гульнули! — Он затянулся, выпустил дым и покачал головой. — Парням та девка глянулась, что к тебе клеилась, мы обратно вернулись, но её не нашли. Тогда выпили ещё бутылку на троих, а потом я им бордель показал. Есть один поблизости, куда с больницы ходят, поэтому девки чистые. Ну и спать пошёл. Мне ж на работу с утра…

У ворот затрезвонил колокол, Дарьян выкинул окурок и растёр его подошвой.

— Кому-то работы привалило, — усмехнулся он. — Хорошо хоть в наших делах срочности никакой…

Улыбка вышла у него безрадостной, но, как по мне, мертвецов пользовать куда проще и спокойней, нежели пытаться поставить на ноги живых. Ни криков, ни жалоб. И кровь из ран не хлещет. А тому же разложению далеко до вызываемых порчей язв и гнойников.

Подумал так — и будто сглазил: показавшаяся из арки телега покатила прямиком к флигелю. Я заранее подёргал шнур звонка, так что, когда возница остановил лошадей у крыльца, со второго этажа уже спустилась четвёрка учеников школы Багряных брызг.

— Стрельцы под кровавый дождь попали! — заблажил дядька в пестревшей бурыми пятнами одежде. — Выручайте, ребятушки! Откачайте, Царём небесным прошу!

Кровавый дождь — мерзкая штука, но если живы — откачаем. Поражение тканей преимущественно поверхностное, лишь бы только порча глаза не выела, а остальное магистр вычистит на раз-два.

Распахнулось окно, Первоцвет высунулся наружу и крикнул:

— Поднимайте всех! Живо!

Раненых набралось полдюжины. Залитые кровью парни с изъеденной язвами кожей самостоятельно передвигаться были не в состоянии, пришлось укладывать их на носилки и волочь вверх по лестнице. А каждый — мало того, что сам по себе весил немало, так ещё и в кирасе!

Мне бегать во двор и обратно выпало дважды, а пока отдувался, четвёрка стажёров разбилась на пары и споро приготовила к избавлению от порчи первых стрельцов. Магистр Первоцвет ушёл к ним, перед тем наказав подготовить к излечению остальных.

Подготовить — это уложить на стол и притянуть ремнями.

Мысленно костеря не вовремя загулявшего Веслава, я кое-как совладал с совершенно неподъёмным бугаём и уже начал возиться с одной из кожаных лент, когда его веки вдруг дрогнули и приподнялись.

Вместо глаз — налитые алым пузыри.

Какого чёрта⁈

Кто-то истошно заблажил в соседней комнате, а покрытый язвами парень приподнялся на локтях и конвульсивно дёрнулся. Из распахнувшегося рта плеснуло кровью, и ударившая в мой кожаный фартук струя не разлетелась брызгами, а обернулась уродливой рукой, красной и будто освежёванной. Корявая пятерня вцепилась в шею, а когда я в ужасе отпрянул, дёрнула обратно с такой силой, что едва не вырвала гортань.

В голове помутилось, в лёгких разом кончился воздух, а попытался вобрать в себя энергию и будто в некий незримый барьер упёрся.

Что за напасть⁈

Стрелец уселся на столе и потянулся ко мне уже и нормальными руками — вцепился в левое плечо и едва не сграбастал правое. Я извернулся и выдернул из чехла скальпель, рубанул им по магической конечности, но зачарованная сталь клинка прошла через ту, не нанеся никаких повреждений. Разве что хватка чужой воли на какой-то краткий миг отпустила дух, и я успел хватануть небесной силы, чтобы тут же напитать ею малую печать воздаяния.

Загнал атрибут в ампутационный нож, и — вспыхнуло!

Сдавившая глотку рука расплескалась кипящей кровью, а я крутанул скальпель, стиснул его рукоять обратным хватом и со всего маху загнал остриё в глаз стрельца. Несостоявшийся пациент безжизненно откинулся на стол, а я повалился на колени, принялся растирать горло, сипло задышал, стремясь перебороть дурноту. Ещё — потянул в себя небесную силу.

В соседней комнате взвыли пуще прежнего, там что-то грохнуло, стена дрогнула, доски ощерились щепками. Я скинул оцепенение и встал с пола, а только развернулся и едва ли не лицом к лицу очутился ещё с одним стрельцом. Покрытый язвами человек вскинул распухшие кисти, и я бросил всю накопленную энергию в защитный аркан. Задействовав малую печать воздаяния, сотворил пурпурное полотнище, а миг спустя пестревшая уродливыми гнойниками кожа лопнула, и в меня ударили две алые струи. Они обернулись зазубренными гарпунами и вонзились в магический