Артефакт острее бритвы - Павел Николаевич Корнев

о нападении! — объявил я, и тут же оказался под прицелом двух винтовок, да и взгляд дежурившего на воротах тайнознатца резанул так, что ещё немного и кровь на месте пореза выступит.

Точно какой-то атакующий аркан нацелил!

— Руки! — потребовал начальник караула, и я испытывать судьбу и ерепениться не стал, выполнил распоряжение младшего урядника без неуместных в силу очевидной глупости вопросов.

Нет, раньше мог бы и запаниковать, а сейчас даже небесную силу в себя потянул, не в расчёте перебороть нацепленные на запястья зачарованные кандалы, а исключительно для саморазвития.

Когда ещё такая возможность поупражняться выпадет?

Рывок! Рывок! Рывок!

Металл кандалов сделался холодным и заметно потяжелел, начал оттягивать руки, но вволю побаловаться с оковами не получилось. Конвой сопроводил меня прямиком в приёмную коменданта гарнизона и далее — в его кабинет. Помимо майора и его щеголеватого заместителя, там обнаружился встретивший нас в форте купчишка, хмурый наставник Крас, старший из представителей школы Бирюзового водоворота и парочка пытавшихся взять меня в оборот юнцов. Третьего их товарища тут не было.

Все уставились на меня, и два дурня хором воскликнули:

— Это он!

Майор одобрительно хмыкнул.

— Быстро взяли!

Я выразительно посмотрел на тайнознатца и требовательно звякнул кандалами. Молодой человек — тот самый, которому глянулась Беляна, явно желал оказаться причастным к поимке злодея, но намёк вышел прозрачней некуда, и он нехотя выдавил из себя:

— Сам пришёл, господин майор.

Тогда я перевёл взгляд на сопроводившего меня сюда младшего урядника. Начальник караула встопорщил усы и оповестил собравшихся, что я намеревался заявить о каком-то там нападении. Ух, как парочка водоворотов на дыбы взвилась!

— Бред сивой кобылы! — заблажил один.

— Да всё он врёт! — выкрикнул второй. — Этот лопух первым начал!

Старший шикнул на них, а я расплылся в презрительной улыбке.

— Неужто вы такие деревянные, что мыслеречь освоить не сумели? — Затем обратился уже непосредственно к здешним заправилам: — На меня напали три ученика школы Бирюзового водоворота, и я могу это доказать!

— Вздор! — сходу отмёл это заявление старший из водников. — Нашего соученика увезли в больницу с порчей второй степени тяжести, а на тебе ни царапины!

— И что с того? Я могу поделиться воспоминанием, как на меня напали, а эти дурни ни одной моей атаки не подтвердят!

— Господин майор, это переходит все разумные…

Комендант одним повелительным жестом заставил молодого человека умолкнуть и потребовал у тайнознатца:

— Освободи его! — А после того, как я вернул соскользнувшие с запястий кандалы младшему уряднику, потребовал: — Покажи, как всё было!

Я собрался с мыслями и сосредоточился на том моменте, когда повернулся и выставил магический щит, накрутил на это воспоминание следующие несколько мгновений, сжал всё воедино и поделился с майором. Едва ли сумел бы провернуть нечто подобное без полноценного курса мыслеречи, а так — пожалуйста!

— Сбежал, значит? — неодобрительно поморщился комендант.

— Не на войне, чай, — буркнул я в ответ, обойдясь без всяких там «господ».

Если эта вольность хозяина кабинета и задела, виду он не подал и к порядку меня не призвал, более того — велел заткнуться попытавшемуся влезть с объяснениями старшему представителю школы Бирюзового водоворота куда резче прежнего. Затем спросил:

— Порчу зачем использовал? Почему не огонь?

— Пробили бы огненный щит, думаю, а кровь сродни воде, поэтому использовал пурпурный аспект, к коему имею склонность. И не атаковал, а просто дорогу себе расчистил.

Тонкие губы майора изогнула недобрая улыбка, и он обратил свой взор на купчишку.

— Три ученика школы Бирюзового водоворота подкараулили ученика школы Огненного репья и намеревались его убить!

— Нет! — вскинулся старший водников. — Этим воспоминаниям верить нельзя! Я могу всё объяснить!

Слушать его не стали, комендант помассировал виски и заявил:

— Именно — убить. Та водная плеть человека надвое рассечь могла.

Купчишка оживился. Да и не купчишка это был, а крючкотвор. Сначала сослался на какое-то соглашение со школами, потом начал сыпать номерами пунктов и в итоге объявил:

— Здесь однозначно применимо положение о солидарной ответственности! Я подготовлю письмо о назначении штрафа в размере половины от совокупной стоимости контрактов всех участников инцидента. — Он уставился на старшего из водников. — Конфликты между школами должны остаться в Поднебесье, вас об этом предупреждали! В следующий раз штраф составит треть стоимости контрактов всей группы.

— И влепите по пять плетей этим болванам за лжесвидетельство и трату нашего времени!

Все ушли, мне велели задержаться.

— Чтоб духу твоего в форте больше не было! — объявил майор. — Стажируешься в больнице, вот и оставайся там на целый день. — И бросил своему заместителю: — Распорядись!

Расстроился я по этому поводу? Ничуть.

Обиделся? Нисколько.

Ничего не попишешь: неприятности продолжали бежать за мной и кусать за пятки, так сразу уже даже и не понять — сам к себе проблемы притягиваю или до сих пор чужое имечко аукается.

Ну да ничего — дальше будет проще.

Черти драные, да уже проще! Уже с недавним прошлым не сравнить!

Выгребу!

Глава 15

11–14

В больницу на следующий день я так и не попал. Налетевший ночью шторм угомонился только лишь ближе к закату, поэтому остался в усадьбе помогать с наведением порядка прислуге. Дальше погода особо лучше не стала, дожди лили через день да каждый день, небо неизменно затягивали наползавшие с моря тучи, лишь время от времени через прорехи в облаках проглядывало солнце. Тогда становилось невыносимо душно.

В больнице я теперь куковал с утра до вечера, и очень скоро убедился, что магистр Первоцвет о выделяемом ему за вредность молоке отнюдь не шутил. Пусть по части прилипчивости порча и не дотягивала до полноценных проклятий, но чем дольше я избавлял от неё пациентов, тем сильнее ощущал остаточное воздействие этих мерзких чар и на себе. Ошмётки чужих арканов марали дух и тело, приходилось всё больше времени уделять очищению от них, благо магистр по-прежнему охотно делился знаниями и дополнительной платы за это не брал, лишь продолжал записывать всех исцелённых исключительно на свой счёт.

Вёл Первоцвет и частную практику, но за серьёзные случаи во внерабочее время не брался и большей частью облапошивал суеверных горожан из числа аборигенов и антиподов, привезённых из других заморских земель. Избавлял он их от сглаза. Лучше бы мне этой темы было не касаться вовсе, но ляпнул