Меченый - Питер Бретт

– Когда я служил герцогу, все было иначе, – простонал Аррик. – Деньги сыпались у меня из карманов.

«Только потому, что герцог оплачивал твою выпивку», – подумал Рожер, но благоразумно промолчал. Говорить Аррику, что тот слишком много пьет, – верный способ его разозлить.

Мальчик умыл мастера и помог ему добраться до тюфяка. Когда Аррик отключился на соломе, Рожер вытер пол тряпкой. Представления сегодня не будет.

Неужели мастер Кевен действительно выставит их на улицу? И куда им податься? Стены Энджирса высоки, но в сети над городом есть дыры, и воздушные демоны – не редкость. Мысль о ночи на улице страшила мальчика.

Он перебрал их скудные пожитки в надежде что-нибудь сбыть. Аррик продал коня Джерала, когда дела пошли вкривь и вкось, но переносной круг оставил себе. За него можно выручить неплохие деньги, но Рожер не осмеливался его продавать. Аррик пьет, играет в азартные игры, и когда их наконец вышвырнут на улицу, только круг сможет их защитить.

Рожер тоже тосковал по временам, когда Аррик служил герцогу. Шлюхи Райнбека любили Аррика и привечали малыша как родного, прижимали к надушенным грудям, кормили конфетами. Он помогал им краситься и прихорашиваться. В ту пору он редко видел мастера – Аррик оставлял его в борделе, пока ездил по деревушкам и оглашал герцогские указы своим звучным приятным голосом.

Как-то вечером пьяный возбужденный герцог заглянул к своей фаворитке и с недовольством обнаружил в ее постели спящего малыша. Он прогнал Рожера, а с ним и Аррика. Рожер знал, что они впали в нищету по его вине. Аррик и родители мальчика пожертвовали всем ради него.

Но Аррику, в отличие от родителей, Рожер может отплатить добром.

Рожер бежал со всех ног, надеясь, что толпа еще не разошлась. Имя Аррика Сладкоголосого до сих пор собирало зрителей, но ждать весь день они не станут.

На плече он нес Арриков «мешок с чудесами», сшитый из поблекших и обтрепанных разноцветных лоскутов, как и их одежда. В мешке хранились орудия жонглерского ремесла. Рожер освоил их все, кроме разноцветных шариков для жонглирования.

Босые заскорузлые пятки мальчика стучали по дощатому настилу. У Рожера были разноцветные сапоги и перчатки, но он оставил их дома. Ему больше нравилось бегать босиком, чем в поношенных сапогах с колокольчиками на носах, а перчатки он и вовсе ненавидел.

Аррик набил пальцы правой перчатки ватой, чтобы скрыть увечье Рожера. Фальшивые пальцы и настоящие соединялись тонкой ниткой и сгибались, как единое целое. Ловкий трюк, но Рожер стыдился всякий раз, когда натягивал тугую перчатку на увечную руку. Аррик требовал, чтобы он надевал перчатки, но мастер не побьет его за то, о чем не узнает.

Когда Рожер вбежал на Малую площадь, толпа роптала; человек двадцать, в том числе дети. Когда-то Аррик Сладкоголосый собирал сотни зрителей со всех концов города и даже из окрестных деревушек, пел в храме Создателя и Герцогском амфитеатре. Теперь гильдия доверяла ему только Малую площадь, да и ту он не мог заполнить.

Но хоть какие-то деньги лучше, чем никаких. Если хотя бы дюжина зрителей оставит Рожеру по клату, он сможет оплатить еще одну ночь у мастера Кевена. Лишь бы гильдия жонглеров не прознала, что он выступает без мастера! Если пронюхает, то просроченная аренда станет меньшей из их забот.

Он с гиканьем и плясками прошел сквозь толпу, швыряя пригоршни крашеных крылаток из мешка. Семена кружились и порхали разноцветным шлейфом.

– Подмастерье Аррика! – крикнули в толпе. – Сладкоголосый все-таки придет!

Зрители зааплодировали, и у Рожера засосало под ложечкой. Он хотел сказать правду, но помнил первое правило Аррика – ни в коем случае не портить настроение толпе.

На Малой площади было три яруса для зрителей. Деревянная ракушка сцены усиливала звук и защищала актеров от непогоды. Дерево было покрыто метками, но старыми и выцветшими. Смогут ли они защитить Рожера и его мастера, если их сегодня выставят на улицу?

Он взбежал по лесенке, прошелся колесом по сцене и ловким взмахом руки швырнул шапку к ногам толпы.

Рожер всегда разогревал зрителей перед выступлением мастера, и несколько минут он привычно ходил колесом, шутил, показывал фокусы и высмеивал власти предержащие. Смех. Аплодисменты. Толпа постепенно начала расти. Тридцать человек. Пятьдесят. Но зрители все громче роптали, им не терпелось увидеть Аррика Сладкоголосого. У Рожера засосало под ложечкой, и в поисках поддержки он коснулся талисмана в секретном кармашке.

Стараясь оттянуть неизбежное, он подозвал детей, чтобы рассказать им историю Возвращения. Он неплохо изобразил ее, и кое-кто одобрительно кивал, но на многих лицах было написано разочарование. Эту историю всегда поет Аррик! Разве не за ней они пришли?

– Где Сладкоголосый? – крикнул кто-то в задних рядах.

Соседи зашикали, но вопрос повис в воздухе. Когда Рожер закончил рассказывать детям о Возвращении, толпа недовольно загалдела.

– Я пришел послушать песню! – крикнул тот же смутьян, и на этот раз остальные закивали в знак согласия.

Рожер знал, что не стоит и пробовать. У него был слабый голос, и он давал петуха, когда тянул ноту. Его пение придется толпе не по вкусу.

Он повернулся к мешку с чудесами в поисках подмоги и со стыдом отодвинул жонглерские шарики. Рожер неплохо ловил и бросал предметы увечной правой рукой, но без указательного пальца не мог правильно закрутить шарик. Полторы руки – слишком мало, чтобы плести сложную паутину движений.

«Какой из тебя жонглер, если ты не умеешь петь и жонглировать?» – иногда срывался Аррик. Рожер знал, что никудышный.

С ножами он управлялся лучше, но была нужна специальная лицензия гильдии, чтобы вызывать помощников из толпы. Аррик обычно выбирал грудастых девчонок и частенько заваливал их после представления.

– Похоже, он не придет, – сказал тот же зритель. Рожер молча обругал его.

Толпа постепенно расходилась. Из жалости в шапку бросили клат-другой, но если Рожер ничего не придумает прямо сейчас, ему не хватит денег для мастера Кевена. Мальчик взглянул на скрипичный футляр и поспешно схватил его, увидев, что осталось всего несколько зевак. Как всегда, смычок удобно лег в искалеченную руку. Для скрипки довольно и трех пальцев.

Смычок коснулся струн, и музыка наполнила площадь. Некоторые зрители повернули назад, но Рожер не обратил на них внимания.

Мальчик плохо помнил отца, но мысленно отчетливо видел, как Аррик играет на скрипке, а Джессум хлопает в ладоши и смеется. Играя, Рожер чувствовал отцовскую любовь, как ощущал материнскую, когда держал свой талисман. Под защитой родительской любви он отбросил страх и унесся на волнах музыки.

Обычно он только аккомпанировал Аррику, но на этот раз зашел дальше. Музыка заменила пение Сладкоголосого. Пальцы здоровой левой руки порхали над ладами, и вскоре толпа начала хлопать в такт. Рожер играл все быстрее и быстрее, зрители рукоплескали все громче и танцевали у сцены. Мальчик поставил ногу на ступеньку и сделал сальто назад, не сбившись с ритма. Толпа взревела.

Рожер очнулся от транса и увидел, что на площади полно народу, забиты даже прилегающие улицы. Аррик давно не собирал столько зрителей! От удивления Рожер едва не сфальшивил и стиснул зубы. Он продолжил играть, и музыка поглотила его вновь.

– Хорошее представление, – похвалил кто-то за спиной, когда Рожер пересчитывал лакированные деревянные монеты в шапке. Почти триста клатов! Кевен уймется на целый месяц.

– Спасибо… – начал Рожер, но поднял взгляд и осекся. Мастера Джасин и Идум. Гильдейские.

– Рожер, где твой мастер? – грозно спросил Идум. Он был прославленным актером и шутом, на представления которого, по слухам, приезжали из самого Форта Райзона.

Рожер с трудом сглотнул и покраснел. Он опустил глаза, надеясь, что страх и чувство вины сойдут за стыд.

– Я… я не знаю. Он должен был выступать.

– Держу пари, опять надрался, – фыркнул Соловей Джасин.

Поговаривали, что он сам прозвал себя Соловьем. Певцом он был неплохим, но что намного важнее – он был племянником Джансона, первого министра герцога Райнбека, и не упускал случая об этом напомнить.

– Сладкоголосый совсем сдулся.

– Удивительно, что у него до сих пор не отобрали лицензию, – согласился Идум. – Говорят, в прошлом месяце он обгадился посреди выступления.

– Неправда! – возмутился Рожер.

– На твоем месте я бы о себе беспокоился, мальчик. – Джасин ткнул Рожеру в лицо длинным пальцем. – Знаешь, какое наказание полагается за сбор денег без лицензии?

Рожер побледнел. Аррик может лишиться лицензии. Если гильдия дойдет до магистрата, их обоих могут заковать в кандалы и отправить на лесоповал.

Идум засмеялся.

– Не бойся, мальчик. Если гильдия получит свою долю, – он зачерпнул пригоршню деревянных монет из шапки, – мы забудем об этом досадном недоразумении.